Война (СИ) - Архипова Анна Александровна

Коннор, выслушав ее, скептически хмыкнул и ответил:

- Вы слишком пессимистично смотрите на вещи, княгиня. Коеси не всесилен, он не может запугать всех и сразу. Мировая экономика – это не дебет-кредит универмага, все куда сложнее.

- Я всегда следую одному очень мудрому правилу, господин Ваалгор. Оно гласит: лучше переоценить своего врага, чем недооценить его, - Харитонова и не думала скрывать своего ледяного высокомерия. – В данном случае вы явно его недооцениваете.

- Ошибаетесь! Уж я-то никогда не считал Коеси Акутагаву безобидным простаком. Но предвещать такие беды, это значит умалять наши с вами власть и возможности. Объединившись, мы сможем противостоять наглому выступлению Коеси.

- Согласна с вами, - Харитонова осклабилась улыбкой матерой волчицы, - за этим и настояла на срочном сеансе связи. Нам следует как можно скорее провести внеочередное собрание Комитета, на котором будет определена стратегия противостояния агрессии Коеси и – в связи с убийством Джошуа Симона – избран новый Председатель. Так мы продемонстрируем врагу, что его показательный номер с экономическими махинациями не испугал всех нас.

- Поддерживаю ваше предложение, княгиня. Я приму дополнительные меры для безопасности представителей Комитета, когда они прибудут в США.

- Я настаиваю на том, чтобы собрание проходило не в США, а в России, - возразила пожилая женщина, говоря с режущей изысканностью. – Это придаст моей кандидатуре наибольший вес. И рассчитываю на вашу поддержку, господин Ваалгор.

- Вы желаете стать новым Председателем Комитета? – поинтересовался Коннор, лишь на короткий миг взяв паузу.

- Конечно. Я наилучшая кандидатура в сложившихся обстоятельствах. Вы слишком молоды для поста Председателя Комитета, всем же прочим нельзя доверять.

- Да, вы, безусловно, правы, - проговорил Коннор согласно, уже не мешкая. – Я принимаю ваши намерения, госпожа княгиня, и целиком их поддерживаю.

- Я не сомневалась, что найду в вас союзника.

Сеанс связи закончился, но Ваалгор сохранял неподвижность с минуту. Наста, наблюдая за ним, даже затаила дыхание, ожидая его последующих действий. Что предпримет этот сверхамбициозный мужчина? Акутагава объявил ему войну и взялся за дело со свойственным ему размахом и непреклонностью, а Харитонова решила воспользоваться моментом и встать во главе Комитета, что явно пришлось Ваалгору не по вкусу… Как противостоять Акутагаве все же ясно: тактика сдерживания падающих котировок путем финансовых вливаний и оказания материальной помощи – это как инъекция пенициллина при гнойном заражении. Но вот помешать Харитоновой занять пост он вряд ли сможет: если Коннор возразит ей, она откажется состоять в Комитете и еще одним могущественным врагом у него станет больше… Коннор Ваалгор потянулся к своему мобильнику: набрав номер, он разбудил личных секретарей, поручив им заняться возникшим на востоке биржевым кризисом.

- Соберите данные, свяжитесь с информаторами за границей, я жду доклад от вас через час, - убрав телефон, он, не поднимаясь с вертящегося мягкого стула, повернулся к Насте: - Позовите сюда агентов, они могут продолжить свою работу.

Наста не сразу двинулась с места, размышляя о том, как разумнее поступить: выполнить его приказ или же сейчас самое время думать о том, как убраться отсюда живой и здоровой - после заявления Харитоновой, Ваалгор должен задаться вопросом целесообразности сохранения жизни Насты. Возможно, его просьба вернуть вооруженных охранников в конспиративную квартиру просто трюк – Наста все еще вооружена и справиться с ней будет нелегко. Что, если сейчас воспользоваться пистолетом, лежащим в кобуре?…

«Нет, я не могу так поступить, - сказала сама себе зеленоглазая женщина. – Я должна выполнять поручение княгини Харитоновой и до последнего следовать выбранной линии поведения. В конце концов, это моя работа и у меня в жизни ничего нет кроме работы. Был брат, но он отрекся от меня…. Какая разница, как рисковать? Но я удачливая – знаю, что удачливая. Возможно, повезет и на этот раз…»

Наста, распахнув входную дверь, пригласила агентов вернуться в квартиру.

- Коупленд, - продолжил Коннор, дождавшись, когда охранная группа войдет. Начальник службы безопасности вопросительно воззарился на него и получил приказание: - Обезоружить Панову и заковать в наручники.

- Черт! – Наста не успела даже закончить ругательства, как на нее набросились несколько агентов. Первых двух она, владея искусством рукопашного боя, смогла раскидать в стороны, однако силы были слишком не равны. Ей не дали времени дотянуться до кобуры и то, что она успела нанести болезненные удары нападающим, ее не утешило, когда она оказалась побежденной. Лишенная оружия, со сцепленными за спиной руками, она, зло дунув на закрывающую лицо прядь волос, обратилась к Ваалгору: - Как мило с вашей стороны! Решили, как обиженный ребенок, отыграться на мне?

- Нет. Всего лишь предосторожность, - Коннор закурил сигарету и прищурился на нее сквозь табачный дым. – Крайне необходимая предосторожность… Но не волнуйтесь, Наста, убивать я вас не стану.

- Вот именно поэтому я увеличила себе грудь – как фактор сохранения моей жизни она работает безотказно, - съязвила та. – Я бы тоже пожалела закапывать такие буфера в могилу.

Коннор даже улыбнулся ее словам:

- Вы в чем-то правы. Мне действительно было бы очень жаль ликвидировать такого человека как вы, - кивнул он по-королевски. – У меня на вас другие планы. Но об этом позже, а пока уведите ее и заприте получше.

Наста перевела взгляд с Ваалгора на Коупленда - тот и не скрывал своего злорадства. Он подмигнул ей, как бы напоминая о данном недавно обещании: «Я тебе это еще припомню…»

__________________________

16

Стоило только этому узнику переступить порог зоны особого режима № 67/28, ласково именуемой тамошними тюремными обитателями «Никанорушкиным ледником», как Степан Кузнецов – директор сего исправительного учреждения - понял, что у него будут с ним проблемы. Чего еще можно ожидать от молодого мужчины, привезенного под усиленным конвоем с мешком на голове и без каких-либо документов, а лишь с секретной директивой: «Охранять как зеницу ока»?

- Опять привезли политического, чертовы федералы! – недовольно проворчал директор, надрывно сморкаясь в носовой платок. При этом он поглядывал на экран размерами 2,5 на 2,5 метра, расположившийся на противоположной его рабочему столу стене - туда передавались картинки с камер слежения по всей территории подвластной ему тюрьмы. Кузнецов с детства страдал бронхами, а переехав жить в суровое заполярье, обзавелся парой хронических заболеваний, грозящих еще по пенсии превратить его дряхлого и немощного старика. Но он крепился, вот уже одиннадцать лет бросая вызов суровой природе и не покидая сих недружелюбных мест, хотя родственники звали его уехать на юг, в мягкий климат причерноморья. Нос у Кузнецова всегда выглядел красным и вечно влажным, глаза слезливыми, а тело – сухощавым и тщедушным, но это не мешало ему исполнять свои нелегкие обязанности. Нажав на кнопку, он переключился на камеры в «предбаннике», так называлось тюремное помещение, где новоприбывших обыскивали и заставляли переодеваться в тюремную униформу.

– Нет, только гляньте на него! Это ж все равно, что посадить к зэкам голую бабу! С такой внешностью его нужно держать в одиночке, не иначе.

В этом с Кузнецовым был вполне солидарен и Павел Олегович Портной, штатный тюремный психолог, в чьи обязанности входило составление психологических портретов узников «Никанорушкиного ледника». На момент прибытия нового постояльца, он находился в кабинете директора – просторном, но всегда сумрачным, несмотря на качество освещения, - и также наблюдал через компьютер за передвижениями узника:

- Красив, даже слишком… - заметил Портной задумчиво, щипая жиденькую профессорскую бородку, - из-за него начнутся беспорядки.

- Вот-вот! И о чем только думают эти федералы?.. Здесь им что, исправительно-трудовой лагерь для воров-карманников? У меня в тюрьме сидят самые отпетые рецидивисты страны, отборные головорезы и маньяки, получившие здесь прописку посмертно! Они баб не то что годами – десятилетиями не видят! И тут на тебе, чудо-юдо, рыба-кит! Да чтобы поиметь его зэки друг другу глотки перегрызут… И что же прикажете мне делать, а? Если не услежу и его тут покалечат, то федералы могут снять меня с должности, вдруг он заложник или схваченный шпион, в общем – особо ценная птица, которую до поры до времени нужно спрятать получше? Вот же геморрой!