Щит Найнавы - Астахов Андрей Львович

Ирмас Удэн снял шлем и с наслаждением подставил горящее лицо холодному ветру, дующему с Двуглавой горы Рейси. Этот ветер нес приятную свежесть, но еще и был досадной помехой – о точной стрельбе теперь придется забыть. Хотя…

– Наир, мой лук! – крикнул он оруженосцу.

– Командир желает пострелять косуль? – осведомился Пардис, подъехав ближе.

– Двуногих косуль, Пардис. Поторопи командиров, они растянулись по дороге, словно выпущенная из брюха кишка.

– Ты хочешь штурмовать цитадель с ходу?

– Для начала попробую с ними поговорить. И отправь людей в аръергард, пусть заставят обозников пошевелиться.

Пардис кивнул, ударил пятками своего жеребца и помчался по дороге мимо колонны наемников, поднимающейся в гору. Ирмас проводил его взглядом. Конечно, нужно дать людям отдохнуть, все-таки за минувшие два дня они прошли не один десяток лиг. Ирмас намеренно не позволил своей коннице уйти далеко вперед – неразумно разделять свои силы, да и без пехоты всадники много не навоюют, тем более что осадное снаряжение в обозе. Нечего спешить. Никуда этот косоглазый щенок не денется.

– Ваш лук, господин, – Наир с видимым напряжением держал на вытянутых руках тяжелый футляр.

Ирмас спешился, взял у юноши футляр и открыл замок. Лук, хранившийся в футляре, звался Черным Скорпионом и был гордостью Ирмаса Удэна. В Диких городах больше такого не было. Как и когда он достался командиру "Ястребов Дреммерхэвена" никто не знал, но лук был действительно великолепный – восьмидесятифунтовый композит, сочетающий железное дерево квири, китовый ус и бронзовые падзоры. Ирмас быстро выбрал и натянул тетиву, которая под его пальцами издала резкий щелчок. Наир тут же подал командиру колчан, но Ирмас покачал головой.

– Не эти, утяжеленные, – сказал он.

До стен дворца Горного Дракона было еще не меньше лиги. Приготовив лук, Ирмас легко вскочил в седло и послал коня рысью вперед, к крепости. Он уже мог разглядеть стены и привратные башни, сложенные из серого природного камня, а вскоре увидел и вооруженных людей на стенах – защитники Оваро готовились дать отпор пришельцам.

Наемники между тем быстро перестраивались на равнине из колонн в боевые шеренги, ощетинившиеся пиками, алебардами, нагинатами, глефами, шпонтонами. Северяне-лучники сноровисто готовили к бою луки. Конница расположилась по флангам, и всадники пользовались передышкой, чтобы подогнать сбрую или заняться оружием. Впереди, там, где собралась основная масса воинов Ирмаса, уже развевался на ветру большой стяг "Ястребов Дреммерхэвена", черное полотнище с золотой птицей, раскинувшей изогнутые крылья, и тут же были значки каэстанцев Пардиса и северян Варга. По напряженным лицам наемников было видно, что они ждут приказа начать штурм. Ирмас проехал сквозь последние шеренги под приветственные крики и стук клинков о щиты и остановил коня. С этого места до ворот цитадели было примерно шестьсот шагов. Обладавший острым зрением командир наемников отчетливо видел застывшие на стенах фигуры айджи в черных лаковых доспехах, сжимающие в руках нагинаты с черными и белыми прапорцами.

Ирмас выбрал стрелу, расправил перья, проверил наконечник, наложил ее на тетиву и поднял лук. На него смотрели тысячи глаз. Лучники Варга шептались, что при таком ветре и с такого расстояния только сам Рунда поразит цель, а смертный человек не попадет даже в ворота крепости. Ирмас долго выбирал цель, затем дожидался, когда ветер хоть немного стихнет. А потом быстрым рывком натянул лук и спустил тетиву.

Над войском наемником прокатился торжествующий рев. Одна из айджи, стоявшая на левой надвратной башне, взмахнула руками и опрокинулась на камни со стрелой в плече. А Ирмас уже прицелился вновь и выпустил вторую стрелу, и еще одна айджи упала, обливаясь кровью из перебитой артерии.

В ответ из крепости вылетели несколько стрел, но их снесло ветром под издевательский хохот наемников. Ирмас между тем направил коня вперед, к воротам.

– Эй, вы, грозные айджи! – крикнул он. – Что же вы так скверно стреляете? Может, и мечами вы владеть не умеете?

– Умеют, – ответила светловолосая женщина в роскошных эльфийских доспехах, появившаяся на стене прямо над воротами. – Клоч бы это подтвердил, будь он жив.

– Мири! – Ирмас ощутил гнев, но еще болезненный и сладкий укол в сердце. – Хорошо, что ты здесь. Мне не придется тебя ловить по всему Хеаладу.

– Мири умерла, Ирмас. Я Лейда Элеа Каста. Ты не найдешь здесь ту, которую искал.

– Решила сменить имя? Не беда. Я приму тебя любой. Бросай санджийского щенка и возвращайся ко мне. Накроем стол, выпьем отличного каэстанского вина, займемся любовью. У нас это хорошо получалось.

– Да, Ирмас, с Мирчел. Но не с Кастой.

– Вам не удержать дворец! – воскликнул Ирмас.

– Удержим. А не веришь, попробуй захватить его.

– Я знаю, что ты упрямая стерва. Знаю, что храбрости тебе не занимать. В конце концов, я помню, что мы были близки с тобой, Мири. И потому буду милостив. У вас есть время до завтрашнего утра, чтобы сдаться. Сдадитесь, оставлю вас в живых. Если завтра с восходом солнца ворота дворца останутся закрытыми, я начну штурм.

– Удачи, Ирмас! – сказала Каста и исчезла за каменными зубцами.

– Ты и впрямь собрался даровать им пощаду? – спросил командира Пардис.

– Только Мирчел. Передай мой приказ: взять девку живой. Она не должна пострадать.

– Надеешься вернуть ее?

– Жажду мести, Пардис. Я сам обрежу ножом ее волосы, надену на нее ошейник и отдам на поругание самым презренным подонкам, которых только найду в Дреммерхэвене. А сам буду наблюдать, как они удовлетворяют с ней свою собачью грязную похоть. Пусть имеют ее, как хотят, мочатся на нее, испражняются, творят все мерзости, на которые способны. Я хочу увидеть это, Пардис! Я хочу сломить ее гордыню. И я увижу это, клянусь Рундой. И только потом решу, что с ней делать, бросить в крысиный ров, разорвать конями или… Или снова взять на свое ложе.

– Любовь! – Пардис поднял руки к небу. – Как же ты молод, командир!

– У воинов есть время до полуночи, – сказал Ирмас, проглотив иронию старого каэстанца. – Ставьте шатры и отдыхайте. А в полночь я жду всех командиров в своем шатре. Обсудим план битвы.

– Ты веришь ему? – спросил Леньян.

– Нет. Глуп тот, кто верит Ирмасу.

– Они заполонили всю равнину. Мы не выдержим.

– Должны выдержать. Ирмас хитрит, играет в великодушие. Я уверена, ночью они попытаются штурмовать стены.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что Ирмас не хочет терять людей. Постарается напасть врасплох, чтобы захватить дворец малой кровью. Я надеюсь на тебя, Леньян. Ты старый боевой пес, никого опытнее тебя у меня нет.

– Надеешься на меня? А ты сама?

– Этой ночью мне придется сражаться с новым врагом, Леньян, – Каста улыбнулась, ткнула кулаком старого наемника в грудь. – Но это не твоя война, только моя. И не смотри на меня так, я знаю, что говорю. Мы победим. И вы получите столько золота, сколько сможет унести каждый из вас.

– Каста!

– Криспила? – Каста заметила, что командир айджи сильно взволнована. – Что такое?

– Прошу, следуй за мной.

– Что-то случилось?

– Принц задумал сам возглавить оборону. Я пыталась отговорить его, но он никого не желает слушать.

Оваро был у себя и что-то говорил окружившим его придворным. Мальчик был облачен в детские стальные доспехи и вооружен коротким боевым мечом.

– Зачем ты пришла? – спросил он Касту. – Я не приглашал тебя.

– Мой принц собрался сражаться, не так ли? – ответила селтонка, входя в зал.

– Я принц, – гордо сказал Оваро. – И я не буду сидеть вместе с женщинами в час, когда моему дворцу угрожает опасность.

– Похвальная отвага, ваше высочество. Но прошу сначала выслушать меня, а потом принимать решение. – Каста поймала на себе удивленные и настороженные взгляды придворных, сделала паузу. – Я гостья в этом дворце, и не мое дело поучать моего хозяина. Но то, что я скажу, я должна сказать. Битва вот-вот начнется. Врагов много, очень много, их рати заняли всю равнину перед дворцом. Мы отрезаны от остального мира, и нам придется сражаться. Я не могу предсказать исход битвы. Знаю только, что у нас слишком мало воинов. Но их станет еще меньше, если часть защитников будут приставлены к вашему высочеству для охраны. Нам придется защищать вас. Это ослабит оборону дворца.