Сезон несбывшихся желаний - Благов Владимир

Бузов подошёл к Максу, дружески потрепал его по плечу и вдруг, неожиданно для всех, ударил в солнечное сплетение. Удар был такой силы, что Макс упал как подкошенный. Бузов заулыбался:

– Ну, кто хочет добавить?

– Я! – Таня решительно подошла к Бузову и наотмашь хлестнула его по щеке. – Подонок! Я видела, как ты вешал объявление!

Бузов замахнулся, чтобы ударить Таню, но позади него уже стоял Сергей Потапенко. Он выкрутил Бузову руку и невозмутимо сообщил:

– Дёрнешься – сломаю!

Бузов попробовал дёрнуться, но тут же застонал от боли и злости…

Уже потом, когда Бузов с позором удалился, Витька спросил Таню:

– Тань, ты что, в самом деле видела, как Буза вешал объявление?

– Нет, – усмехнулась Таня. – Я Бузу на пушку взяла, а он и раскололся.

– Почему ты думаешь, что он раскололся? Он же ничего не сказал.

– Он на меня замахнулся, а это уже ответ.

– Да-а! – Витька почесал затылок. – Тебе только в гестапо работать!

– Почему только в гестапо? – улыбнулась Таня. – Меня где угодно с руками оторвут.

Максим Каминский пришёл домой в половине седьмого мрачнее тучи. Людмила Алексеевна уже полтора часа гадала, где сын, что с ним, жив ли он. Она звонила и Никите, и Андрею, но никто ничего вразумительного сообщить ей не смог. Поэтому, едва увидев Макса на пороге живым и здоровым, Людмила Алексеевна засыпала его вопросами:

– Что случилось? Почему так поздно? Где ты был? Почему не предупредил? Почему мрачный? У тебя совесть есть? Почему молчишь? Есть хочешь?

Ни слова не говоря, он прошёл в ванную и долго шумно умывался. Людмила Алексеевна стояла за его спиной, не зная, ругать сына или успокаивать. Так же молча он открыл холодильник и отрезал кусок ветчины.

– Чаю налить? – строго спросила Людмила Алексеевна.

Максим посмотрел на мать, как будто увидел её впервые.

– Что случилось? – уже мягче продолжала она. – Что-нибудь в школе? Где ты был весь день?

– Гулял, – неохотно ответил Максим.

– Гулял?! А я из-за тебя переживай?! – пошла в наступление Людмила Алексеевна. – Может, египетский кружок всему виной? Наверно, зря я Ключникову сказала, что ты у меня Египтом увлекаешься!

– А ты что, знаешь Ключникова? – удивился Максим.

– Как-никак пять лет на одном заводе проработали.

– И ты рассказала ему, что я увлекаюсь Египтом?

– Рассказала. А что здесь такого? Он решил организовать в вашей школе египетский клуб, и я подумала, пусть мой сын тоже туда ходит. Это лучше, чем дни напролёт у компа просиживать.

– Так он что, из-за меня наш класс выбрал? – Максим был поражён.

Людмила Алексеевна поняла, что сказала что-то не то, но уже не могла остановиться.

– Ну, может, и из-за тебя.

– Почему ж ты мне сразу этого не сказала? – вдруг крикнул он.

– Не кричи на мать! – парировала Людмила Алексеевна.

Макс встал, отшвырнул стул, на котором сидел, и ушёл к себе в комнату.

Глава 22. Доживём до четверга!

18 октября, среда

Время действительно лечит. Рано или поздно в этом убеждаются все.

Когда в половине двенадцатого Иван Николаевич вышел из больницы, его ослепило не по-осеннему яркое солнце. День был чудесен, воздух свеж и целителен, а берёзовая аллея за больничным двором словно убрана золотом.

Ключникова встречала Ирина Юрьевна Ежова. Она стояла возле «Газели», за рулём которой сидел водитель Володя, мастер приготовления шашлыков.

– Ну как вы? – первым делом спросила Ирина Юрьевна.

– Врачи сказали, жить буду, – улыбнулся Ключников. – Поехали домой, что ли.

«Газель» медленно отъехала от здания больницы. Володя то и дело оглядывался на драгоценного пассажира, пытаясь угадать его настроение.

– Ты лучше вперёд смотри, – с улыбкой посоветовал ему Ключников. – А то мне снова в больницу неохота.

– Иван Николаевич, обижаете! Довезём в лучшем виде! – пообещал Володя.

– Ирин, как на новом месте? Всё ли по душе? – спросил Ключников минуту спустя.

– Иван Николаевич, да лучше и не придумаешь! Всё по душе! А ещё я сама на себя не нарадуюсь: новую жизнь начала! Огромное вам спасибо!

– Как Никита?

– Книжки ваши читает. Вспоминает о вас. Жалеет, что не успел вам что-то важное рассказать.

– Пусть позвонит. Поговорим.

– Ой, нет, Иван Николаевич! Я ему и говорить не буду пока. Обождёт.

– Ну он-то обождёт. А я?

– А вы – тем более!

– Ладно, сдаюсь! – засмеялся Ключников.

Дома его ждал накрытый тринадцать дней назад стол. Бутерброды с икрой покрылись толстым слоем плесени. Вид этого заплесневелого великолепия подействовал на Ключникова угнетающе. Ирина Юрьевна заметила перемену в настроении шефа и сразу взялась за уборку. Володя загремел на кухне посудой. Потом вошёл в комнату, где на краешке кресла сиротливо сидел хозяин, и сказал:

– Иван Николаевич, шашлыков сегодня не обещаю, а вот молочную лапшу сварю – пальчики оближете!

– А молока нет, – рассеянно проговорил Ключников.

– Обижаете, Иван Николаевич. У меня с собой…

Через полчаса Ключников сидел за столом в чисто прибранной кухне и дегустировал молочную лапшу. Ел и нахваливал:

– Всё-таки не зря я тебя, Владимир, к себе водителем взял! Разве кто другой смог бы мне так угодить?! Такую лапшу я ел лет этак сорок назад. Тогда, правда, я её терпеть не мог.

– Я вас ещё своей фирменной пиццей не угощал, – усмехнулся Володя.

– Володь, – укоризненно покачала головой Ирина Юрьевна. – Иван Николаевич на диете!

– Извините! Вырвалось.

– Ну спасибо! Давно я так не ел!

– Иван Николаевич, если вы не против, мы с Ириной поедем, – сказал водитель.

– Да, – кивнула Ежова. – Володя обещал меня до магазина довезти.

– Конечно. Не смею задерживать, – улыбнулся Ключников.

– Но, если что, звоните на мобилу, примчусь, – пообещал Володя.

Ключников остался один. Какое-то время он бесцельно ходил по комнатам, потом включил компьютер и открыл файл «Пирамида». В этом файле хранились сведения о членах клуба, об их идеях и баллах. Удивительно, но больше всего баллов – сто тридцать два – оказалось у Витьки Пыляева. Из девочек больше всех – пятьдесят – набрала Катя Сокольникова.

«Витька – фантазёр, хохмач и умница, – тепло подумал Ключников о Пыляеве. – Хорошо, если он выиграет ноутбук. А Катя Сокольникова могла бы поехать в Египет, не будь её мама столь категоричной. Так, а кто же у нас может съездить вместо Кати? Даша? Да, у неё двадцать баллов, а у Тани и Оксаны – по десять. Хотя что я считаю раньше времени?! Всё ещё может измениться, ведь до Нового года два месяца с гаком».

Ключников прошёл в гостиную, достал из комода фотографию и поставил её на стол. Потом сел к столу, закрыл глаза и принялся массировать веки кончиками пальцев. С фотографии на него смотрела Ксения. Семь месяцев назад, всего семь месяцев назад, она была жива и он не подозревал, какое горе ожидает его. Теперь её нет, как нет и её матери, но надо жить дальше. Как сложится жизнь – одному Богу известно.

Заболело сердце. Иван Николаевич достал из кармана нитроглицерин, но в это время зазвонил телефон. Ключников бросил пузырёк на стол и взял трубку:

– Алло.

– Иван Николаевич, это вы? – услышал он радостный голос Тани. – Вас выписали? Вы уже дома?

– Дома. А ты откуда узнала? – спросил Ключников.

– Секрет, – сказала Таня и тут же поправилась: – Хотя, конечно, от вас у меня секретов нет. Иван Николаевич, я ведь четвёртый день вам названиваю. По нескольку раз в день. Вот сегодня третий раз звоню. Если честно, я по вам соскучилась.

– Тань, если честно, я тоже. Только надо говорить «по вас», а не «по вам».

– Правда? Иван Николаевич, вам надо было бы учителем быть. Вы жутко правильный.

– Это плохо?

– Да нет, хорошо. Если бы ещё все вокруг были такие же… Иван Николаевич, как вы себя чувствуете?