Паладин (СИ) - Бадевский Ян

Отец Карины был прав — два независимых княжеских Рода в союзниках будут серьёзным аргументом для всех, кто посмеет задуматься о войне с моей фамилией. При этом у меня достаточно сил, денег и влияния, чтобы не впасть в вассальную зависимость, а быть полноправным партнёром. Как военным, так и деловым.

Валентин Петрович по старой памяти предпочитал вести переговоры в клубе «Спокойствие». Как вы помните, семья Карины жила в той же стороне, по направлению к Чернолесью. Так что князю Ларину прибыть на место раньше всех вообще не составило проблем. Для этого мужик использовал частный дирижабль, в который напихал кучу охраны. И да, выяснилось, что Дмитрий Олегович, как и мой дед, относится к числу постоянных ВИП-клиентов этого клуба. Что ж, спасибо. Я опять почувствовал себя лошарой, который с ноги врывается в высший свет.

Чтобы хоть как-то компенсировать отсутствие авторитета в этом загородном элитном террариуме, я прилетел в своей тёмно-пурпурной рясе. Ибо нефиг. Скрывать мне особого нечего, а вот Вжуха не хочется обижать. В прошлый раз котяру не пустил чрезмерно исполнительный охранник. Сегодня на месте того мужика был другой тип, который всем своим существом жаждал докопаться, но моя ряса и жетон Ордена Паладинов отбивали у него это пагубное желание. Вжух тоже не подкачал — презрительно смерил охранника взглядом через монокль и направился вслед за мной, не проронив ни слова.

О порядках, царящих в клубе, я предупредил котоморфа заранее.

В «Спокойствии» главная заповедь — не шуми.

Мой поумневший питомец предсказуемо завис в холле. И привлёк его даже не аквариум с рыбками, как могли бы подумать непосвящённые, а полки, уставленные старинными фолиантами. Вжух мысленно попросил разрешения остаться в царстве мудрости, и я разрешил. Пожилой аристо, созерцающий развалины затонувшего замка, даже не обернулся на наши шаги. Когда Вжух достал одну из книг, уселся в кресло и начал бережно перелистывать пожелтевшие страницы, на него тоже не обратили внимания. Такая вот атмосфера невозмутимости.

Слуга в сером выдал мне жетон с цифрой «10».

Поднявшись на второй этаж, я отыскал нужную дверь, закинул жетон в приёмник и вошёл в комнату с тремя креслами. Здесь все четыре стены транслировали изображение русской равнины с далёкой лентой реки и переброшенным через неё мостом. Кромка леса и заросшая травой пойма тоже были в наличии. По небу плыли низкие облака, гонимые ветром.

— А вот и наш юный друг! — обрадовался князь Ларин, поднявшись мне навстречу.

Дед тоже встал и крепко пожал мне руку, приветливо улыбаясь.

Кресла были выставлены таким образом, чтобы мы находились лицом друг к другу. При этом равниной можно было любоваться с любого ракурса.

— Что ж, я очень рад, дорогой внук, что ты решил связать судьбу с девушкой из достойной семьи, — произнёс Валентин Петрович, усаживаясь на прежнее место. — И, должен отметить, с нашего последнего разговора ты добился головокружительных успехов…

— Главное — не оступиться, — глубокомысленно изрёк Ларин. — Не наделать ошибок, присущих молодости. А в этом помогут старшие товарищи.

Похоже, мои союзники уже нашли общий язык.

Но инициативу я предпочитаю брать в собственные руки.

— Трудно с вами не согласиться, господа. Хочу отметить, что Гинденбурги, успевшие перейти дорогу всем нам, выведены из игры. Перестал быть угрозой и Винсент Корвин.

— Но самое главное достижение твоего Рода, — заметил Ларин, — это расправа над Нарышкиным.

Разумеется, Варя приложила максимум усилий, чтобы слухи о казни Нарышкина распространились по губернии. Не только по губернии, по империи в целом. Инквизиторская неприкосновенность не позволяет правительству начать расследование, а Великие Дома не заинтересованы в защите интересов Рода Нарышкиных. Зато теперь все знают, что переходить дорогу Володкевичам себе дороже. Слухи в дворянской среде распространяются молниеносно благодаря исправно работающим СБ.

— Суровая необходимость, — я притворно развёл руками. — Это был наиболее опасный из моих врагов. Он создавал проблемы с самых первых дней моего возвращения в Туров.

— Мы наслышаны, — подтвердил Валентин Петрович.

— Итак, первого июня мы официально породнимся с Ростиславом, — произнёс Ларин. — И, насколько я понимаю, Фурсовы в лице единственной наследницы и представительницы своего Рода тоже смогут восстановить былое влияние.

— Но свадьба переведёт Варю Фурсову в подчинённое положение, — добавил я. — Она станет частью моего Рода, и я буду принимать решения за двоих.

— Таким образом, мы можем заключить вполне официальный союз, — заключил дед. — Которому теперь никто не в силах воспрепятствовать.

— Этот альянс может не понравиться Сапегам, — высказал свои опасения Дмитрий Олегович. — У нас в сумме два десятка вассалов, плюс очень специфическое положение Ростислава. Сведения о том, что Род Володкевичей располагает собственными Вратами и рудником вскоре распространятся и вызовут настоящий фурор. Появится много завистников и тайных врагов. Но именно правящая верхушка Дома Рыси будет рассматривать нас как основных конкурентов в регионе.

— Безусловно, — согласился Валентин Петрович. — Так оно и будет.

— Новые кланы в России не регистрируются, — заметил я. — Мы никогда не будем претендовать на участие в политической жизни страны.

— И, конечно, ты думаешь, что нас не попытается подмять император, — хмыкнул дед.

— Попытка не пытка, — отвечаю где-то услышанной поговоркой. — Никто нас не тронет. Сейчас такая заруба с тронутыми началась, что все попрятались по углам. Инквизиторы очень сильно заинтересованы в моём руднике. И порвут любого, кто сунется.

— Даже не знаю, зачем тебе нужны мы, — хмыкнул Ларин.

— Вопрос не в моей безопасности, господа. У вас есть связи, вассалы, наработанные схемы получения доходов. Вы чем-то торгуете, что-то производите.

— Да и ты в средствах не стеснён, внучок, — хохотнул Ружинский.

— Зачем останавливаться на достигнутом? Я могу инвестировать. Вкладывать в проверенные предприятия, усиливать ваши производства, извлекать дополнительную выгоду. И, опять же, никто не знает, чем закончится противостояние Кормчих и отступников. Давайте на секунду предположим, что тронутые победят.

— Начнётся хаос, — уверенно заявил Дмитрий Олегович. — Война всех против всех.

— И в этой буре мы все хотим выжить, — озвучил я очевидное. — Не просто выжить, а удержать свои земли, позиции, титулы. Возможно, улучшить положение.

— Далеко заглядываешь, — поцокал языком дед. — Но подход правильный.

— А ведь он прав, — согласился Ларин. — Когда Супрема будет уничтожена, инквизиторская неприкосновенность перестанет сдерживать хищников. За нашими головами придут.

— И мы выступим единым фронтом, если этот день наступит, — сказал я. — Но я делаю ставку на нас с отцом Брониславом.

— Твои слова да Древним в уши, — пробурчал Ружинский.

— Что ж, подведём итог, — Ларин откинулся на спинку кресла. — Заключаем полноценный военно-политический союз, со всеми вытекающими. Подписываем, заверяем родовыми печатями. Включаем в эту схему всех вассалов, включая будущих.

— А так можно? — искренне удивился я.

Валентин Петрович усмехнулся, словно читая мои мысли.

— Можно, внучок. Можно. Если всё сделать правильно.

— Я поручу своему стряпчему подготовку проекта соглашения, — бросаю взгляд на облака, гонимые ветром. По равнине на видеостене идёт зелёная волна. — Продублирую вам. Думаю, наши юристы разберутся, что к чему.

— Это частности, — сказал дед. — Бенедиктов у тебя монстр, он справится.

Ларин кивнул, его взгляд стал серьёзным, почти суровым.

— Мы не просто заключаем союз, Ростислав. Мы создаём нечто большее. Сеть, которая охватит не только наши земли, но и умы. А также земли доверившихся нам вассалов. Люди будут знать, что за нами стоит сила, которую не сломить. И если тронутые действительно одержат верх, мы станем той самой скалой, о которую разобьются волны хаоса.