Охота на Странника: Последняя месть (СИ) - Муратова Ульяна

— Ага, а девушку беззащитную обижать не зло! — рассердилась я. — Знаешь, мне эта Лана очень Лину напоминает. Вот она у нас тоже была робкая и безотказная, всем всё прощала, Брена выгораживала, сестёр разнимала, раньше всех вставала и всем завтрак готовила… — я на секунду замолчала, а потом выдохнула: — Если у нас будут дочери, то я научу их быть эгоистками! Нельзя же всегда думать только о других, надо заботиться и о себе! А нам всегда внушают, что мы должны заботиться о детях и муже. Ни разу я не слышала, чтобы кто-то женщине сказал: не забывай заботиться о себе!

Десар кивнул и весело спросил:

— Моя воинственная луна, изволишь ли ты других селян опрашивать или отдохнёшь в мобиле?

— Изволю опрашивать, — подумав, ответила я. — А потом изволю тортик. На этот раз — шоколадный.

Опрос деревенских так в итоге ничего и не дал — ничего нового сообщить они не смогли, никакого другого мобиля не видели, никому Лана о планируемом побеге не обмолвилась. Многие злились на чужемирянку за то, что она захватила тело Ланы и уничтожила её робкий дух. Но как дело обстояло в реальности? О том, чтобы чужой дух сам пролез в тело, в СИБе ни разу не слышали.

Закончив, мы вернулись в мобиль. Десар положил руки на руль и сказал:

— Лану нужно искать вне зависимости от того, связана она с Эрером или нет. Она нарушила предписание и сбежала из-под домашнего ареста.

— Согласна. Это наша работа — искать чужемирцев. Вдруг она натворит дел?

— Деревенским вреда она не причинила и Эрер счёл её достаточно уравновешенной и не представляющей опасности, но найти её всё равно нужно. Отсюда до границы часов двенадцать пути. Как раз ночь. Можем вернуться в Кербенн и попытаться поймать попутный маголёт, а можем двинуться дальше. Я бы предпочёл второе, потому что мобиль нам в любом случае понадобится, а найти его в Приграничье не так просто.

— А как же отчёт?

— Вышлем в столицу из ближайшего отделения СИБа. Заодно сделаем запросы по спискам целителей. В Приграничье ячеек много, никто нам не откажет. Кстати, чек Бреуру тоже можно выслать по внутренней почте. Уж наверняка Скоуэр найдёт стажёра, чтобы тот съездил и передал. Возможно, так будет даже лучше — никому из нас не придётся с ним встречаться. Смотри, запасные паспорта я нам выправил перед поездкой, денег хватит на несколько месяцев, накопителей с собой достаточно, оружие и боевые амулеты есть, немного одежды и еды — тоже. Я даже прихватил вещи Эрера и Мелча на случай, если мы их найдём. Вопрос лишь в одном: ты готова к длительному путешествию?

— Да, Десар, — улыбнулась я. — Но только если не придётся есть лягушек и подтираться лопушком. По лесной романтике я соскучиться не успела.

— Что ж, тогда пристегни ремень, моя луна, — улыбнулся муж в ответ и резко тронул с места, оставляя позади мобиля пыльный след.

Последняя глава (50.1). Вместо эпилога.

Кайра

Очень самонадеянно было считать, что мы запросто отыщем лекарку Лану среди сотен небольших деревень и селений, разбросанных вдоль границы.

Разумеется, мы искали не только её. В каждом городе и селе расспрашивали местных, не появлялся ли из ниоткуда раненый маг. Или не раненый, но очень волосатый… Всех целителей и даже травников навестили лично, но никакой зацепки — ни слуха, ни подозрительно отведённого взгляда, ни заминки при ответах на вопросы. Ни-че-го.

Приграничье тщательно хранило свои секреты от полуночников, и мы были здесь чужаками.

Полтора века назад эта часть Империи входила в состав Эстрены, и говорили здесь на странной смеси лоарельского и староэстренского, которую я не понимала, как и уклад жизни полуденников. Когда гувернантка твердила нам с сёстрами, что учить языки нужно тщательнее, ведь в жизни они ещё пригодятся, я пропускала её слова мимо ушей. Казалось бы, где я и где Эстрена?

Однако теперь знаний не хватало, и хотя я гордилась образованностью Десара, всё же немного завидовала тому, как свободно он говорит на эстренском. Чтобы восполнить пробелы в знаниях, он занимался со мной языком по утрам, объясняя самые простые конструкции, и я полюбила эти занятия всем сердцем, потому что заканчивались они всегда в постели, где муж нашёптывал мне комплименты и ругательства, а я должна была отличать первые от вторых.

Нам вообще было на удивление хорошо и комфортно вместе — не расставаясь с мужем ни на час, я не только не уставала от него, а привязывалась сильнее, врастая в него мыслями, чувствами и желаниями.

Он учил меня водить магомобиль, вести допросы, отличать ложь от правды. Но превосходил далеко не во всём! Например, картограф из меня был куда лучше, и в результате я составила новую карту этого захолустья, потому что самые глухие деревеньки не отмечены даже в СИБовском атласе.

Я также училась делать быстрые портреты карандашом. Поначалу они получались не очень удачными, ведь занятия живописью, как и занятия эстренским, нам с сёстрыми пришлось оставить после смерти родителей. Но Десар хвалил, а я старалась, и спустя несколько недель начало получаться — пока не очень хорошо, но хотя бы похоже. Мы как раз доехали до Харзо́ла, главного города Приграничья, и Десар отправился на поиски отеля поприличнее, а я расположилась на капоте в лучах поднимающегося из-за гор солнца и рассматривала раскинувшуюся перед нами площадь.

Моё внимание привлёк однорукий карикатурист, которые с хирургической точностью наносил грифелем на мелованную бумагу бритвенно-острые линии. Когда муж вернулся, я попросила его заплатить мастеру за портрет и долго разглядывала результат. Простой рисунок, скорее даже набросок, созданный за несколько минут, очень чётко отображал наши характеры. Десар с тщательно скрываемой полуулыбкой одной рукой обнимал меня, а второй прятал за спиной здоровенный топор. Я ехидно смотрела с листа, ковыряясь в зубах острейшим кинжалом.

Великолепная работа!

Десар договорился с мастером Арзуром, и тот дал мне несколько уроков, ради которых мы задержались в Харзоле.

Муж тем временем занимался делами: отправил Скоуэру отчёты и чек для Бреура, написал письма родным, а также запросил списки целителей. Мы разослали запросы во все ячейки страны, но ни у одного из лекарей не было безымянного или погибшего пациента, который хотя бы с натяжкой подходил под описание Эрера.

Айтар писал, что у Разлома дела идут неплохо. Они обнаружили в общей сложности семь нор, за разорение каждой из которых кантрады приходили мстить. Твари оказались куда более разумными и последовательными, чем предполагалось, но благодаря летучему параличу с ними было легче справляться.

Пока Десар обменивался новостями с братьями, я писала сёстрам. О поведении отца и Брена, о роли в семье нашей мамы, любящей и доброй, при этом слишком слабой и безотказной. Это были тяжёлые мысли, болезненные слова и колючая правда, но я ощутила невероятное облегчение, когда выплеснула всё на бумагу и увидела, что сёстры понимают меня. Кажется, мы все сильно повзрослели и изменились за последние недели.

Несмотря на сложности, я наслаждалась близостью с мужем и каждой минутой, проведённой в серокаменном Харзоле, особенно — занятиями.

— Оружие художника — не кисть и не уголь, а внимание. Умение выловить из тысяч моментов именно тот, которые стоит запечатлеть, — говорил Арзур. — А дальше — свет и тень, вот что важно.

— Разве не имеет значения то, что художник хочет сказать своей картиной? — спросила я.

— Ерунда! Картиной ничего не надо говорить! Вокруг — одни глупцы! Ты встанешь на парапет и будешь орать, а они ничего не услышат, а что услышат — переврут и извратят. Ты передай момент. Настроение. Состояние души. Покажи тоску так, чтоб глядя на картину плакали. А радость так, чтоб улыбались. Больше ничего говорить тебе не нужно, пусть мелют языками другие, которые не умеют ловить тот самый момент.

Всего за несколько занятий Арзур научил меня обращать внимания на мелочи, а затем вписывать их в композицию. Он сказал, что при первой встрече заметил у меня ножи в голенищах сапог, и поэтому изобразил ковыряющейся кинжалом в зубах.