Меченный смертью. Том 4 (СИ) - Юрич Валерий

Как только я вошел в столовую, из боковой двери, которая по всей видимости вела в гостиную, появился граф Гуров. На его лице сияла радушная улыбка. И вообще, весь его облик представлял собой человека весьма счастливого и полностью довольного своей жизнью.

— Александр Николаевич, — жизнерадостно произнес он. — Милости прошу к моему скромному столу. — И он указал мне на один из стульев.

Лакей тут же подошел и отодвинул его. Когда я уселся, он проделал то же самое со стулом графа Гурова, который устроился во главе стола.

— Если вы считаете этот стол скромным, Василий Андреевич, — ответил я, удивленно подняв бровь, — то даже боюсь представить, что же тогда для вас обычный или уж тем более богатый стол? Эти блюда достойны лучших ресторанов столицы. Боюсь даже спросить, откуда все это изобилие? Разве что где-то здесь выстроена большая кухня и на ней орудуют с десяток первоклассных поваров. Но, учитывая, где мы находимся, звучит это абсолютно невероятно.

— Не берите в голову, Александр Николаевич, — небрежно махнул рукой граф Гуров. — Эти приземленные вопросы не стоят того, чтобы ради них сотрясать воздух. Просто наслаждайтесь приятным ужином. — Однако произнесено это было отнюдь не без тщеславия. Граф, несомненно, гордился очередным доказательством своего благосостояния.

За столом у нас завязался весьма интересный разговор.

— Александр Николаевич, позвольте полюбопытствовать, — граф Гуров с любопытством взглянул на меня, — а как у вас так лихо получается управлять аномальными монстрами? Лучшие маги и шпионы империи бьются над доступом к этой информации. А вам, похоже, и биться не пришлось. Не замешан ли здесь какой-то мощный, неизвестный и уникальный артефакт? — После этих слов в глазах артефактора на миг полыхнули алчные огоньки.

— Это весьма неудобный вопрос, Василий Андреевич. Возможно, в высшем свете его бы даже сочли несколько бестактным. Но я все-таки благодарен вам за прямолинейность. Честно говоря, я уже заждался, когда же вы об этом спросите. Во-первых, я, конечно же, полностью осознаю, что если про эту мою способность узнают власти, то за мою жизнь никто и ломанного гроша не даст. Так что в каком-то смысле моя судьба сейчас находится в ваших руках.

— Полноте, граф, — благосклонно улыбнулся Василий Андреевич, — я уже говорил вам, что мы находимся по одну сторону закона. Это и побудило меня вам открыться. Я, знаете ли, вообще мог не попадаться вам на глаза и провести осмотр артефакта через одного из моих слуг. Но когда я увидел, как из пустоты в один миг материализовалась гигантская сколопендра, абсолютно во всем вам послушная, я не смог удержаться от личного знакомства с вами.

— Все, что я пока могу вам открыть, любезный Василий Андреевич, что эта моя способность никак не связана с какими-либо артефактами. Это больше похоже не дар. Причем дарован он мне против моей воли. Его нельзя передать другому. Во всяком случае я пока не знаю, как это делается. Также этот дар нельзя получить просто по желанию. Здесь, насколько я понимаю, нужна воля мощнейшего мага, можно даже сказать, архимага, идеально преуспевшего в этом направлении.

— Вы рассказываете весьма интересные вещи, Александр Николаевич. — Князь Гуров внимательно смотрел на меня, абсолютно не пытаясь скрыть свое неподдельное любопытство. — И выходит, что вы встречались с этим самым, как вы его назвали, архимагом? И он передал вам некий дар, позволяющий управлять аномальными монстрами?

— Если не вдаваться в подробности, о которых я хотел бы с вашего позволения умолчать, то все произошло именно так.

— И где же сейчас этот архимаг? Насколько я понимаю, он из числа диких погонщиков? Ведь всем достоверно известно, что только они обладают этим тайным знанием.

— Я, Василий Андреевич, не меньше вашего хочу знать, где сейчас этот маг. — И я слегка пожал плечами. — У меня к нему, знаете-ли, масса вопросов. И самый главный из них: зачем он это сделал? Но, к моему огромному сожалению, этот странный тип исчез сразу же после передачи дара. А то, что это был шаман диких погонщиков, у меня нет абсолютно никаких сомнений.

Я выдавал графу Гурову в основном только ту информацию, до которой он и сам мог легко дойти с помощью простейших умозаключений. Слишком осторожничать и юлить в этих вопросах мне не хотелось. Я нутром чувствовал, что у артефактора есть какая-то информация, касающаяся либо меня, либо моих новых возможностей. И он сейчас в каком-то смысле зондирует почву и решает, стоит ли мне ее открывать.

Василий Андреевич немного помолчал, сделал глоток вина и, поставив бокал на место, словно бы невзначай сказал:

— Отведайте этой чудесной, не побоюсь этого слова, амброзии, Александр Николаевич. Право же, это вино прелестно.

Я протянул руку к бокалу, а граф словно только этого и ждал. Его цепкий взгляд упал на перстень шамана, и артефактор неотрывно за ним следил, пока я пробовал действительно восхитительное вино.

— Знаете, граф, мне однажды посчастливилось беседовать с одним любопытным китайцем, — сказал Василий Андреевич, когда я вернул бокал обратно на стол. — У него был похожий перстень, только сделан он был в форме волчьей головы. И этот вот самый китаец поведал мне, что раздобыл его в диких землях, которые, как известно, граничат с северными рубежами их державы. Он божился, что обладает даром аспекта пустоты, а этот перстень ему во всем помогает. Этот чудак даже хотел мне продемонстрировать пару своих приемов, на что я ответил категорическим отказом. Если в Китае к этому относятся вполне лояльно, то в нашей прогрессивной и чрезвычайно просвещенной империи, это искусство вполне оправданно находится под строжайшим запретом.

— Интересная и весьма поучительная история, Василий Андреевич, — непринужденно улыбнувшись ответил я. — Но к моей безделушке никакого отношения не имеющая. Этот перстень подарил мне один из офицеров моего гарнизона, который, к сожалению, погиб в последней стычке с мятежными войсками. Я ношу его в память о нем. И насколько я могу судить по своим ощущениям, которые редко меня обманывают, никакой силой этот предмет не обладает. А насчет аспекта пустоты полностью с вами согласен. Мне как-то спокойнее жить в стране, где искусство владения им находится под запретом.

Граф Гуров смерил меня долгим и задумчивым взглядом. На этом наш разговор на время как-то совсем уж застопорился, а потом нехотя перетек в другое русло, опустившись до вещей банальных и весьма приземленных, к которым часто прибегают в высшем свете, чтобы поддерживать светскую беседу, напрягая при этом лишь голосовые связки и абсолютно не затрагивая мозги.

Однако, когда мы перешли к дижестиву и раскурили по сигаре, то артефактор, бросив на меня загадочный и пытливый взгляд, решил все-таки вернуться в интересующее его русло и спросил:

— Александр Николаевич, а приходилось ли вам когда-нибудь слышать легенду о священном фениксе?

Я знал про эту сказку из своей прошлой жизни. Ее иногда можно было услышать в приграничье, особенно в среде сталкеров. Поговаривали, что кровь этой легендарной птицы каким-то чудесным образом может дать человеку возможность жить очень и очень долго. Но никто и никогда не видел этого самого феникса. Поэтому для окружающих он оставался всего лишь красивой легендой. Некоторые сталкеры считали, что тайное место, где обитает эта птица, известно шаманам диких погонщиков, но доказательств этому так и не было найдено.

Но про это знал я. А вот обладал ли такой информацией сын князя Рокотова, я уверен не был. Поэтому, на всякий случай изобразив удивление, ответил:

— Нет, Василий Андреевич. Но с огромным удовольствием послушал бы.

Граф неспешно отхлебнул из бокала, задумчиво затянулся сигарой и начал свой рассказ:

— Сразу хочу вас предупредить, Александр Николаевич, что это всего лишь легенда. Не знаю почему, но она мне весьма нравится и неизменно вызывает мой острый интерес. Я, знаете ли, даже начал проводить некоторые исследования в этой области. Так вот, легенда гласит, что кровь священного феникса может дать вечную жизнь. Словно некий Священный Грааль. Именно этим и ограничиваются слухи, если уж совсем обобщать. Но мои исследования, граф, завели меня гораздо дальше. И вот здесь начинается самое интересное.