Оборона дурацкого замка. Том 7 (СИ) - Ютин Макар

Спустя еще несколько минут все более интенсивных расспросов, Саргон попросту не выдержал, поступил как взрослый, ответственный человек: позорным образом сбежал от проблем.

Он решительно зашагал вперед по дороге, однако путь ему заступила Дун Цзе с той же решительностью в позе, только в глазах мелькали искры нехорошей, злой иронии.

Поэтому этот умудренный петлями практик поменял план на ходу и, словно испуганная кошка, побежал в единственную свободную сторону. Там он приметил хорошее, старое, раскидистое дерево. На нем легко удалось бы пересидеть нездоровое любопытство их разношерстной группы.

Юный паладин в два широких, как штанины Маяковского, прыжка преодолел расстояние. Некая раскидистая, точно дуб, и коренастая, раздавшаяся в ширь, а не ввысь сосна являлась единственным приемлемым вариантом в той стороне жидкого снежного безмолвия.

На ее кудлатой, смолистой кроне хватило бы места для половины отряда, а ветви удобно переплетались в подобие гнезда.

Впрочем, все раздражение облетело с Саргона сморщенными осенними листьями, стоило только подойти в плотную к своему вынужденному средству спасения.

Лопнул и завонял тухлым яйцом невидимый ранее барьер. Дерево вблизи стало выглядеть иначе: мертвый ствол, исчерченный чернильными линиями фиолетового цвета, затоптанный снег, обломанные в кроне ветки, тревожное ощущение внутри даньтяня.

Явный флер резкой, как кошачья моча, демонической Ци в сухом, обмороженном воздухе.

Находка испортила настроение всем и каждому. Одно дело простые твари и совсем другое — темный практик неизвестной силы. Каждый в отряде с содроганием вспоминал первую волну, где им под конец не повезло столкнуться с хорном-культиватором. Только своевременное вмешательство куратора спасло разношерстную группу защитников Форта от полного уничтожения.

После обнаружения демонопоклонника на глупости не осталось времени.

Теперь Ян с помощью своей техники вела отряд по горячим следам. Причем буквально: под ее взглядом тонкая снежная пленка начинала плавиться, а на земле проступал след босых ног.

— Он идет к месту встречи с разведчиками каравана, — неуместно задорным тоном объявил Алтаджин, — если мы поспешим, то успеем к концу боя, а там, глядишь, мерзость, гниль, тьфу на него во имя {Его!} покажет нечестивые, нет, нечестивенькие техники. Возьмем гадость живьем, сдерем шкуру, зубья повыбьем, а затем спросим, кто, зачем и почему.

— А разве не наоборот? Сначала спрашивать, потом… — выпучила глаза молоденькая шимей, которая только-только подняла голову от очередного следа.

— В чем тогда сила, сестра? В правде? — он презрительно хмыкнул, — правду он и так скажет, по воле {моего!} никто не смеет противиться истине. Сила, Ян-гуйфэй, — он хрюкнул от приевшейся всем, кроме него, шутки, — в том, как лучше выбить зубы! И отдавить пальцы на ногах. И в морду плюнуть, желательно, чтобы тебе не плюнули в ответ. И совсем немного, на донышке, родится в правильном улусе, как я!

— Почему не в правде? — По неясной никому причине Саргон заинтересовался разговором.

— Ну ты и лягушка, сяобо. Потому что правда никому не интересна. Каждый правдивый человек правдив одинаково. Лишь лжецы и несчастные люди несчастны и лживы по-своему. А наблюдать за таким неповторимым впадением в ничтожество с точки превосходства, с высоты ханского жеребца — интереснее всего!

«Ну и мировоззрение! Да уж, не брат ты мне, гнида подхалатная. Даже сины не такие отбитые!»

После определения точного направления, отряд пошел вперед быстрым маршем.

Пушистые (скорее плешивые) бразды взрывались под их удалым, пусть даже не кибиточным натиском, снегопыль смешивалась с потом, летела вокруг отряда магеллановым облаком, своей плотностью сбивала мелких птиц на подлете, сооружала курганы нерасторопным мышам-полевкам и пока еще бурым зайцам, била в шерстяную носяру кружащим поодаль волкам да крикливым лисам.

Они все равно опоздали.

Временный лагерь походил на оставленный ранее: те же не то срубы, не то землянки, только числом поболее, шесть против четырех, два очага вместо одного, расчищенная площадка, на которой лениво помахивали хвостами три низкорослые, чахлые кобылки разведчиков каравана.

Ничего подозрительного.

На первый взгляд.

Их не обманул мирный вид нетронутого лагеря, умиротворяющее похрустывание морозца, уютно разогретый очаг, в котором еще теплились красные от былого жара угли.

Жуткая, потусторонняя тишина, без вездесущего ветра, без скрипа умирающих под ногами снежинок, без шума густой, смарагдово-зеленой, словно классический синский яд, хвои на разлапистых ветвях.

Отряд разделился по заранее отданной Дун Цзе команде: Вперед привычно пер разгоряченный Алтаджин, за ним раздельной цепочкой, дабы охватить весь лагерь — Камей, Вань, Юлвей, Акургаль. Замыкала группу Ян с фармацевтом, того просто попросили не мешать и не использовать свое страшно непонятное оружие массового соплеразлива.

Атаки по площади скорее помогут одинокому темному практику.

— Демоническая погань где-то здесь! — объявил впереди Алтаджин.

Кочевник радостно скалился, пока вертел в руке заляпанный кровью дешевый клинок. Он нашел оружие в нелепо-высоком, для такого ленивого снегопада, сугробе, вместе с оторванной конечностью, чьи синие пальцы до сих пор цеплялись за узорчатую рукоять.

Девушке хватило одного взгляда на пантомиму кочевника, чтобы позеленеть и отвернуться. Остальные закалили свой характер если не на волнах, то на импровизированном уроке по потрошению хорнов за авторством Акургаля, поэтому оторванная конечность у них ассоциировалась скорее с облачными юанями.

— Дальше, дальше, дальше!!!

Ему больше не требовалась помощь этой младшей Ян. Командир группы вел себя не лучше учуявшей кровь нежити — он пер по едва различимому следу, по не видимым никому другому признакам, по подсказкам своего Бога — по приметам, которые большая часть воинов не различала в принципе.

Дважды они возвращались обратно в лагерь и тогда остальные пытались сократить время безумной гонки: обшаривали абсолютно нетронутые хижины или тлеющий очаг, задумчиво пялились на лошадей, чьи морды время от времени погружались в торбы с овсом, ползали в поисках следов по периметру лагеря.

Дважды Алтаджин совершал круг по собственным следам, в трансе спотыкался и падал оземь, прыгал на месте, распинывал ногами сугроб с найденной конечностью (нашел таким образом просто гигантский большой палец и забрал себе на удачу), зачем-то кричал проклятия в кружащих по небу ворон.

— Темный практик все еще здесь, — повторял он с зубастой лошадиной ухмылкой, — Не уйдешь, не уйдешь, {мой!} говорит — я тебя достану, убью, башку отрублю и помочусь в дохлую харю.

Саргон подавил вздох. Одержимый противником временный командир не вызывал в нем никакой радости. Скорее наоборот: ощущение нависшей угрозы и не думало отпускать. Казалось бы — четыре практика способны без серьезных проблем расправиться хоть с более сильным культиватором, хоть с врагом на подготовленной территории.

Хоть с мерзкими проклятиями. В них Саргон определенно знал толк. Вернее, только начинал его узнавать. Но очень старался!

Они все же смогли найти чужой след.

Враг оказался на диво хорош в техниках сокрытия, зато имел проблемы со здравым смыслом. Именно с помощью мелких деталей, на которые бывший житель мира всевозможной аналитики привык обращать внимание, особенно в «повторах» жизни через «Time is Alter», а также благодаря обостренным эволюцией чувствам удалось заметить объемную иллюзию.

Ей оказались… те самые мохнатые кобылки, на которых никто и не думал обратить внимание: слишком сложно украсть в лагерь, слишком долго, грязно и не к месту сходу пускать на мясо, а для большего они и не нужны. Бесхозное имущество жаль, но время терпит, забрать всегда можно на обратном пути.

Именно на такую универсальную логику стяжательства и сделал расчет неизвестный практик.

Наваждение рассеялось после использования Саргоном облака Ци, на этот раз светлой части. Лунная линьши буквально разорвала скрывающую пелену, лопнула чужой морок со скрежетом давленных жучиных панцирей, после чего группа имела несчастье лицезреть небольшую яму, в которую оказались наспех свалены расчлененные тела искомых разведчиков.