У истоков Броукри (СИ) - Дьюал Эшли

- Куда ты бежишь? – Возмущается он.

- От тебя подальше.

- Я никуда не уйду.

- Очень жаль. – Я поворачиваюсь к Эриху лицом и недовольно стискиваю зубы. Обо мне никто не вспоминал? Что еще он мог сказать, чтобы окончательно растоптать остатки моей гордости? Ох, как же я его сейчас ненавижу. – Что еще скажешь? Я в предвкушении, Эрих. Не томи. Может, признаешься, наконец?

- В чем признаюсь?

- Твоя подружка меня посвятила. Поиметь меня – великая награда, подогнуть под себя дочку самого де Веро. – Я растягиваю губы в улыбке. – Тогда все сходится.

- Что ты несешь? – Злится Эрих.

- Это имеет смысл.

- Не говори чепухи. Я никогда не относился к тебе так.

- А как ты ко мне относишься? – Прикрываю глаза и прекращаю вырываться. Меня в ту же секунду одолевает неприятная боль по всему телу, но я выпрямляюсь и гляжу парню прямо в глаза. – Да, возможно, Конрад ко мне что-то чувствует, но я отстранилась, Эрих. Я была рядом с ним, и я могла пойти дальше. Но я этого не сделала.

- Момент был упущен, - холодно шепчет Ривера.

- Не может между нами быть никакого момента. Я хочу быть с тобой. – Неожиданно моя злость рушится, как карточный домик. Высвобождаю руки и касаюсь ими лица Эриха. Прохожусь по его темным волосам, касаюсь скул и приближаюсь близко-близко, слушая, как парень тяжело дышит. Зажмуриваюсь и шепчу, - ты не представляешь, как сложно мне было смотреть на тебя с Рушь.

- Представляю.

Он касается лбом моего моей щеки, а я овиваю руками его шею, тяну на себя, словно нуждаюсь в нем больше, чем в ком-либо. Говорю:

- Прости.

Его ладони обхватывают мою талию. Поднимаюсь на носочки и прижимаюсь к нему ближе, вдыхаю запах его кожи, касаюсь щекой его щеки. Меня покачивает от слабости, но Эрих не позволяет мне упасть. Прижимает к стене всем телом. Наши ноги соприкасаются, мои руки на его груди, его пальцы вырисовывают линии на моих бедрах.

- Хочешь свести меня с ума? – Шепчет он мне в губы.

- Хочу, чтобы ты не сомневался во мне.

- Это сложно.

- Это просто. – Я приподнимаю подбородок и оказываюсь в плену его глаз. Парень в растерянности смотрит на меня, а я придвигаюсь ближе. – Мне никто больше не нужен. Я хочу, чтобы только ты был рядом. Понимаешь?

Его пальцы сильнее сжимают мою талию. Эрих целует меня, но затем отстраняется и шепчет хриплым, низким голосом:

- Я испугался, что потеряю тебя. А я никогда прежде не боялся. Я видел многое, но мне никогда не было страшно. А сегодня было. – Он смотрит на меня, и я замираю, тихо и неровно дыша. – Наверно, если ты уйдешь, все изменится, но обычно мир меняется, когда уходит тот, кого любишь.

- Но я никуда не уйду.

- Отлично. Потому что, кажется, я тебя люблю.

Дыхание перехватывает. Я смотрю в глаза Эриха и молчу, потому что не могу даже попытаться выразить то, что чувствую. Касаюсь пальцами его лица. Заправляю его мягкие волосы. Я изучаю его синие глаза и морщинки около губ. Эту неуверенную полуулыбку и ямочку на подбородке. Когда-то мы не знали друг друга, но сейчас я не представляю себе жизни без его присутствия. Не знаю, куда денусь, если не услышу его голос. Не знаю, что со мной станет, если я не увижу его глаз. Я зависима от Эриха Ривера, а он, кажется, меня любит. Неожиданно я поняла, что оказалась в том самом месте и с тем самым человеком.

Ничего не говорю. Обнимаю его и целую, встав на носочки. Тут же прочные, теплые руки Эриха прижимают меня к себе, и мы оказываемся в ловушке друг друга, растерянные и неопытные, понятия не имея, во что мы ввязываемся, и на что напрашиваемся. Если мир исчезает, едва важного человека не оказывается рядом – это плохо. Это опасно. Любовь в таком случае – болезнь, которая, как наркотическая зависимость, разрушает и причиняет боль. И мы саморазрушаемся, все решительнее и упорней, врываясь в пространство друг друга. Эрих приподнимает меня, мои ноги обвивают его бедра, и я оказываюсь на одном из пыльных столов, оставляя ладонями безобразные и кривые отпечатки. Эрих стягивает с меня пиджак, я бросаю на пол его куртку. Он прижимается ко мне, покрывает поцелуями шею, а я откидываю назад голову, дыша так тяжело и томно, что грудь еще чуть-чуть да взорвется на тысячи, миллиарды осколков.

Я никогда прежде не ощущала ничего подобного. Открываю глаза и вижу, что Эрих на меня смотрит, не ровно дыша. Он вновь целует меня. Вновь отстраняется. Я прохожусь пальцами по его волосам и застываю, едва он опускает ладони ниже, по моим лопаткам, по талии. Я гляжу на парня настороженно, а он нервно сглатывает, боясь, что поступает неверно.

- Я должен остановиться, - шепчет Эрих, не отрывая от меня глаз. Мы оба знаем, что он должен. Но никто из нас этого не хочет. – Скажи, чтобы я остановился.

- Остановись.

- Неубедительно, спасительница.

Его губы трогает знакомая мне полуулыбка, и я обнимаю его, сложив голову у него на груди. Сердце Эриха стучит, как бешенное. Задумчиво поджимаю губы и вдруг слышу, как на мой телефон приходит сообщение.

- Прости, - я виновато морщусь и достаю из кармана юбки сотовый. – Это Лиз. Она хочет встретиться в библиотеке.

- Это так важно?

- Я не видела ее целый день. – Улыбаюсь, когда он зарывается носом в мои волосы, и отстраняюсь. – Я, правда, должна идти.

Ривера кивает. Он натягивает куртку, а затем помогает мне надеть пиджак. На какое-то мгновение его пальцы застывают на моих плечах. Застываю и я. Хмурю брови и нехотя оборачиваюсь. Поглаживаю пальцами его подбородок.

- Сначала выхожу я, потом ты. Дай мне пару минут.

- Хорошо.

Я вырываюсь из кладовки и нервно поглаживаю юбку. Все пытаюсь согнать с лица эту глупую улыбку, но никак не могу совладать с собой. Эрих сказал, что любит. В груди вспыхивает приятный огонь, который не обжигает, а греет. Я касаюсь пальцами шрама, и я думаю, что никогда прежде мне не было так спокойно. Почему лишь от одного человека зависит наша жизнь; от его слов или действий. Мы думаем, что живем для себя, бродим с этой мыслью по коридорам, по улицам, а потом оказывается, что все было ложью, и наши мысли не нам принадлежат. А мы все ждем того момента, когда окажемся полностью себе не подчиненными, и нам кажется, что ничего лучше с нами и случиться не может. И самое страшное, что так и есть: возможность найти того, кто подчинит нас и наши чувства – нас не просто окрыляет, а заставляет жить дальше и ждать.

Я прихожу в библиотеку. Здесь как всегда тихо. Витает запах чернил и бумаги. Мне нравилось проводить тут время. Правда, теперь книги не представляют особого интереса, ведь мне не зачем убегать. На страницах любимых историй я пряталась от реальности, но теперь в этом нет смысла. Жизнь не стала лучше. Она усложнилась. Но, вместе с тем, она обрела смысл. Я не хочу больше искать его в книгах. Не хочу быть кем-то другим.

Я хочу быть самой собой.

Оглядываюсь в поисках подруги. Иду вдоль высоких стеллажей и касаюсь пальцами деревянных полок.

- Лиз? – Мой голос совсем другой. Я так хочу увидеть подругу, что готова окунуться с головой в этот странный лабиринт. – Лиза?

Я прохожу еще пару пролетов, но затем замираю. Бывает, ноги врезаются в землю и отказываются двигаться. Сейчас они не двигаются. Я вижу алое, тонкое пятно, тянущееся из-за поворота; начинающееся за одним из стеллажей. Меня будто пронзает током. Рьяно и смело я выдыхаю:

- Лиза?

Я делаю несколько шагов вперед и вижу ее. На полу. Бледную, как снег с кровавыми порезами на запястьях. Распятая она лежит посреди вырванных листов и не шевелится. Не помню, как подбегаю к ней. И своего голоса не помню. Но уже через пару минут я не могу кричать. Не получается. Горло саднит от боли, а грудь разрывается от рыданий. Я долго и наивно трясу ее плечи, а затем все же беру себя в руки и бегу за помощью.

ГЛАВА 16.

В больнице холодно. Сижу в приемной и смотрю вдаль, не понимая, почему я здесь, что мне нужно. Ресницы слиплись, щеки скованы. Слезы высохли, а время остановилось. Я ни с кем не разговариваю. Сижу в одном из кресел. Светлое, широкое помещение давит на меня, как тюремная камера. Плечи дрожат, пальцы держатся за край юбки и болят, ведь я сжимаю их так крепко, что впиваюсь ногтями в свои же ладони. Люди мельтешат, будто бы черные точки. Я их не вижу, но слышу шум, из-за которого жутко болит голова. Меня передергивает от холода, а еще от ужаса. Едва я вспоминаю, как я здесь оказалась, мне не хочется больше дышать, двигаться. Мне хочется орать во все горло.