Урожай Смерти (СИ) - Магнус Гэвин

Лич вновь улыбнулся.

– До нашей победы Таллистрийки в Ренегоне жили, в сущности, неплохо - примерно так же как всё остальные женщины, с поправкой на проблемы беженцев. Однако с нашей победой и вашим приходов к власти ситуация изменилась. Вы, возможно, не обратили на это внимание, однако круг жизни и беженцы, что выступили против вашей власти, нажили себе немало врагов. Ведь формально вы так и остаетесь королем Таллистрии в связи с вашей свадьбой на королеве Меллистрии, а затем - на новой королеве. То, что королевство жизни превратилось в мертвые, проклятые земли, всё ещё не лишает вас власти над его населением. И если во время войны это было незаметно, то теперь… В нашем культе таллистриек недолюбливают в силу вашего холодного к ним отношения и противоположной специализации. В армии - за потерянных от тяжелых ран солдат и вылеченных солдат противника. Среди аристократии - за предательство своего короля во время войны. Вообщем, ситуация для беженок вырисовывалась скверная. Не смертельная, но скверная - где-то их за постельные игрушки держат, где-то за рабов, многие живут за чертой бедности и всё в таком духе. Защитить их некому, главные столпы власти в случае нужды бездействуют, ситуация, думаю, понятна?

– Вполне. – кивнул я. – Хотя, не совсем понимаю, причем тут мое холодное отношение. Гибель королевства жизни - случайность, по большей части. Не могу сказать, что я ненавижу или презираю его жителей.

– Это вы так говорите. И мне это известно. Однако люди, не допущенные к королевскому столу, смотрят на это иначе. После смерти ваших приближенных охотниц вы не взяли в своё ближайшие окружение ни одной Таллистрийки. А потом и ваша жена погибла, и, в отличие от предыдущей, за которую вы развязали войну на пол-континента, вы даже не стали проводить расследование. Многие видят в этом охлаждение к определенным женщинам - это логично. Их положение в обществе ухудшается соответственно, а ведь круг жизни ушел в подполье и поддерживает бунтовщиков - что, как вы понимаете, ситуацию не улучшает.

– Пусть так. – пожал плечами я. – Не вижу проблемы.

– К чему я всё это собственно… – наконец, перешел к сути дела Улос. – Магистр странников, собирая по вашему указанию бордель, разумеется, понял как обстоят дела. И страшно этому возмутился - он рыцарь старых правил. И, так как после войны ему заняться было нечем, принялся ретиво восстанавливать справедливость. Положение в обществе у него весомое - ваш личный соратник и брат по ордену, магистр древнего и уважаемого ордена, в войне он поддержал сторону победителей… Откровенно говоря, наши аристократы и военачальники его бы просто прикончили, чтобы не мешал личных рабынь держать, но тут нашла коса на камень. Несколько покушений провалились. Напрягая старые связи, Колн вычислил виновников, вызвал на дуэли, и прикончил. Его поддержала та часть аристократии, что не выступала на вашей стороне.

– Мне о таком не докладывали. – нахмурился я.

– Потому что это несущественные мелочи. – отмахнулся мой советник. – На практике на политическую обстановку это никак не влияет и проходит по статье мелких конфликтов, как вы любите выражаться. Дело в другом… Сэр Колн - новая, восходящая легенда! Защитник угнетенных женщин!

Я скептически посмотрел на Улоса.

– Что-то я не вижу тут особо легендарных поступков. Он, конечно, неплохой боец, всё-таки, старый и опытный рыцарь ордена… Но он и магистром-то стал только потому, что остальные погибли во время катастрофы в Виталии, и особых подвигов за ним не числиться. Пара дуэлей отнюдь не меняет расклада.

Старикашка передо мной мелко, мерзко захихикал.

– Всё так, милорд. Но есть ещё одно обстоятельно. Вернее, много обстоятельств. Дело в том что в процессе защиты угнетенных женщин магистр женился. А потом ещё раз. И ещё раз. И ещё раз… Вообщем, как рыцарь старых правил, взял на себя ответственность. А затем, почуяв куда ветер клонит, женщины самоорганизовались и взяли его в оборот. Да так, что на все королевства прогремело! На текущий момент у сэра Колна около трех сотен жен и более тысяч любовниц, а ведь со взятия Кордигарда и вашей шутки всего два года прошло…

– Три сотни? – мои брови устремились в небеса. – Когда он успевает?!

Продолжая хихикать, Улос достал и складок мантии несколько докладных записок.

– Триста двадцать семь, если быть точным. И в этом месяце ожидается ещё несколько свадеб… Имя ВЕЛИКОГО магистра нынче гремит среди всего человечества, правда, несколько иначе, чем обычно ожидается от легендарного рыцаря. Что же до того, как он успевает, нынче у старого рыцаря весьма занимательный распорядок жизни. Когда он просыпается, его любят. Потом купают и кормят. Потом снова любят. Потом опять купают. Затем водят на запланированные дуэли, тщательно охраняя. Затем снова кормят, поят, купают и любят. Среди беженцев много неплохих воительниц - организовали настоящую армию по охране и круглосуточно бдят, чтобы его не убили, с отрядом целительниц наготове. А если магистр устал, то его поят специальными зельями, отварами, растирают маслами, массируют, и снова любят. А потом бережно укладывают в кроватку, и начинается новый день…

Я смеялся долго и до слез. Вот уж воистину, где награда нашла героя… Впервые, возможно, за всю мою жизнь в этом мире мне стало кого-то жалко - исключительно из мужской солидарности. Попал мужик, как кур в ощип, и нет выхода оттуда. У другого рыцаря, возможно, при таком распорядке сердце бы отказало - но старый суперсолдат с модификациями жизни на выносливость, видимо, как-то справлялся… Пригодились ему на старости лет тренировки - да не так, как ожидалось!

Дождавшись, когда я отсмеюсь, лич достал ещё одну записку, и продолжил:

– Таким образом, имя великого рыцаря-странника стало новой легендой среди всех людей. Он получил множество прозвищ - например, Меч Жизни, Клинок Востока, Пронзающий, или, моё любимое: Белый Рыцарь. – переведя смеющиеся серые глаза на меня, Улос невозмутимо добавил. - Как вы понимаете, речь идёт не о цвете доспехов.

– Утверждаю. – отрывисто кивнул я, содрогаясь от смеха.. – Утверждаю кандидатуру.

– У него даже появились подражатели из ордена, кстати. Ну, или, если вернее, его окружение тоже взяли в оборот по схожей схеме. – с улыбкой добавил мне старик. – Кстати, могу и вам такое организовать - на нашей стороне беженок тоже много, и дочки у многих подходящие подрастают. А образ неженатого темного рыцаря, так благородно отомстившего за жену, иногда популярен у молодых, юных…

– Нет. – мгновенно сделал страшное лицо я, отрезая смех. – Не смей.

Некоторое время мы молчали, пока Улос, видимо, размышлял как представить мне третьего легендарного кандидата - а меня всё ещё периодически пробивало на смех. Кадоган рассказывал мне, что опытные странники живут дольше простых людей - пусть и не так, как маги, но старому магистру было около четырехсот, когда он помер. Однако, подозреваю, с такой нагрузкой сэр Колн имел все шансы умереть от остановки сердца раньше, чем ему полагалось. Но если сделать его бессмертным… Пожалуй, это будет лучшая моя шутка за всё время правления. Надо будет ещё благословить его на царство и сделать наместником в Ренегоне - а затем женить на дочках лордов из древнейших родов. Десятком больше, десятком меньше, какая разница… Совесть старого рыцаря после такого точно не позволит ему поддерживать восставших - а на интриги и заговоры у него просто не будет времени. А если жены будут что-то мутить, то их другие одернут - ведь на моей милости к их мужу будет держаться благополучие очень, очень большой семьи…

– Кто последний? – наконец, подавил последние остатки смеха я.

– Сэр Солан. Тридцать шесть лет, посвящен в рыцари в восемнадцать в Ренегоне. Мастер меча. Он прошел войну на стороне Альянса, и сейчас, судя по докладам разведки, является капитаном Альянса света и вместе со своей сотней противостоит нашим карательным отрядам на севере страны.

Улос докладывал сухим, казенным тоном минимальное число фактов - что было совсем не похоже на его рассказы о прошлых легендах. Капитан Альянса Света. Человек, прошедший войну против меня - сражавшийся с нежитью, с мои культом смерти, сгоревший в пламени красных башен… Интересная кандидатура - и понятно, почему насчёт неё были такие сомнения. Перетянуть на свою сторону убежденного солдат противоположной стороны - задача тяжелая.