Чужие интересы. Окталогия (СИ) - Шебалин Дмитрий Васильевич

– Он вообще любил наставничество. И среди его учеников не было ни одного юноши. Как думаешь, почему?

– Смею предположить, что он был классической ориентации.

– Если ты имеешь в виду, что он спал только с молодыми девками, то да, ты прав. Когда обучение закончилось, его окончательный выбор пал на меня. До сих пор не знаю, что именно сыграло решающую роль: мои способности к магии, интерес к его учению или самая красивая задница из всех четверых.

– И что стало с остальными одарёнными девушками?

– Понятия не имею, но их я больше не встречала. Сразу после моего посвящения и наложения печати сердце наставника остановилось, и мне как‑то стало не до них. Но думаю, что им вряд ли было позволено продолжить жить обычной жизнью. Или они согласились на роль непосвящённых слуг и шпионят где‑нибудь для Фебрана и прочих, или же ещё тогда расстались с жизнями, так как не хуже меня умели смотреть и слушать.

– Невесёлая история.

– Она уже в прошлом. Как бы то ни было, в моей голове сохранилась память о том единственном разе, когда этой дорогой нас провёл наставник, и именно поэтому я не могу показать тебе маршрут на карте. Даже если бы захотела. Нам остаётся надеяться, что я не упущу из вида ориентиры, и мы не забредём в какую‑то непролазную жопу.

– Не переживай, я не сомневаюсь в наших способностях.

– Это прозвучало как‑то двояко.

Я промолчал и развеял «купол».

Тренироваться нужно всегда, даже в пути. Особенно, если другого времени у нас нет. Кромвель снабдил меня своими записями в дорогу, и их я изучал при любой возможности. А ещё практиковался в аспекте преобразования. Замораживал небольшие объёмы воды и заставлял лёд растаять вновь. Воспламенял сухую хвою, управляя её температурой, создавал порывы ветра, регулируя плотность воздуха и изменяя давление. Даже пробовал баловаться с энтропией вещей, но такие попытки забирали слишком много сил, и я отложил их на потом, когда в моём распоряжении будет больше времени и знаний.

Всё это точно не относилось к моей специализации, но практика показывала, что нельзя зацикливаться на чём‑то одном. Нужно быть разносторонним и стараться искать способы применения всем своим знаниям. К тому же, такие тренировки помогали лучше понимать и применять те заклинания, которые находились на стыках сразу нескольких аспектов. Например, «вспышка», «молот», «рябь»… А ещё «цепи».

Из всего арсенала Кромвеля именно они показались мне наиболее полезными и практичными. Без его таланта и многолетней практики освоить сложные заклинания аспекта преобразования у меня вряд ли бы получилось. Его умение чувствовать и подчинять себе природу вещей было выдающимся даже по меркам лучших магов Павелена. Не так уж много было среди них тех, кто шёл по этой сложной и опасной дороге. И не мне повторять этот путь, несясь сломя голову и пытаясь постичь наработки мастера буквально на ходу.

Но вот «цепи» неплохо укладывались в мою концепцию и дополняли имеющийся арсенал. Они не только помогали сковать жертву, но и в отличии от «колодца» не мешали атаковать её. Да и саму конструкцию, действительно чем‑то похожую на вериги, по желанию можно было напитать энергией. Например, раскалить её до температуры в несколько сотен градусов, или разогнать поток электронов, вызывав тем самым электрический разряд. К сожалению, моих поверхностных знаний в области физики и химии было недостаточно, чтобы глубинно понимать эти процессы. И я уверен, что никто из местных к их разгадке тем более не приблизился. Вся заслуга в применении магии людьми целиком и полностью принадлежала симбионтам, нашедших свою спасение (а возможно, погибель) в источниках некоторых людей. Это шестое чувство магов, их инструмент, о принципах работы которого сами они могли лишь догадываться. И лишь немногие знали правду.

– «Бес, почему так вышло? – спросил я, отдыхая после того, как при помощи силы разжёг сухие ветки под ночным костром. – Ты ведь много раз заявлял, что выше прочих. Так почему же я не могу останавливать время и изменять пространство? Да чёрт с ним с пространством! Хотя бы сжигать своих врагов по щелчку пальца.»

– «Твоя оболочка слаба. Об этом я тоже неоднократно тебе говорил.»

– «Выходит, командор Люциус был прав в своём убеждении? Чтобы продолжить возвышение, необходимо выйти за рамки человеческого тела.»

– «Не только тела. Он также пытался изменить свою суть. И вскоре у него это бы получилось.»

– «И что бы тогда произошло?»

– «Родился бы кто‑то, кто смог поспорить с навязанной этому миру судьбой.»

– «В твоих словах я чувствую чуть ли не одобрение. Ты не забыл, что он пытался сделать с нами ?»

– «Он шёл по своему пути. Мы просто оказались на нём.»

– «И я рад, что он об нас споткнулся.»

– «У тебя по‑прежнему есть выбор. Боли терзают тебя, заставляя бежать всё быстрее. Но мы можем разорвать ведущую тебя в ловушку нить.»

– «Я уже принял решение, Бес.»

– «Я знаю.»

– «И всё же ты не ответил. Пускай я слишком слаб для того, чтобы сотрясать основы мироздания. Но тот же Кромвель способен на такие вещи, которые я просто боюсь даже делать. Я уж не говорю про Императора, который, если мне не изменяет память, просто стёр из реальности куски плоти из тела того же Люциуса. Это ли не высшая форма преобразования?»

– «Всё так, но их симбионты вполне обычны, и со временем такие манипуляции несут в себе всё меньше риска. Когда одарённые неосознанно обращаются к своим осколкам сущностей, то не сталкиваются с их волей и разумом. Лишь с их слабыми отголосками. И если маг соблюдает осторожность и обучается этому под контролем опытных наставников, то постепенно привыкает к этому, сводя вероятность потери контроля к минимуму. В твоём случае всё иначе. Применяя аспект преобразования, ты вынужден погружаться в мои  чувства и смотреть на мир моими  глазами. Это сводит обычных людей с ума, погружает их в поток чуждого им разума, в котором они попросту тонут и теряют собственное 'я». Рано или поздно они отдают управление своим телом и эмоциями сохранившему свою основу симбионту. Самый верный и быстрый способ стать одержимым.

– «Но я не стал.»

– «И ты знаешь причину. Тот, кого зовут Ма́леком, силён. И даже его покрытая защитным кристаллом суть оберегает тебя от многих бед. Но и она не спасёт тебя, если ты с головой ринешься постигать запретную науку. Процесс привыкания должен быть плавным. Кромвель шёл к этому почти 50 лет, Император 100. А ты решил проделать этот путь за 5?»

– «Но ведь я могу использовать некоторые заклинания…»

– «Готовые схемы и блоки с хорошо прописанным алгоритмом доступны многим магам. Кромвель же может импровизировать, обращаясь к материи напрямую. Этому он постарался обучить и тебя.»

– «Ага. И мне, пожалуй, пока хватит.»

«Домашнего задания» мастер мне выдал в дорогу достаточно. И будь на то моя воля, я бы уединился с ним где‑нибудь в спокойном месте до самой весны. Да и Полема ещё не все свои секреты успела мне поведать. Правда, её желание ими делиться что‑то начало угасать. Дошло до того, что за очередную интересующую меня технику мне пришлось предлагать ей что‑то равноценное.

– Мазай, а ты дерзкий парень, – заявила она мне, когда взамен «клинка правды» я озвучил ей на выбор несколько имеющихся у меня заклинаний 4‑й ступени. – Разве не знаешь, что бывает с теми магами, которые делятся чужими знаниями без разрешения тех, кто их им передал?

– А ты что, собираешься об этом кому‑то рассказать? – удивлённо спросил я.

– Разве что под пытками.

– Если дойдёт до такого, думаю, наша маленькая сделка окажется наименьшим из тех секретов, которые эти злодеи из тебя достанут.

– Что‑то разговор пошёл не в том направлении, – пробурчала Полема. – Тогда, пожалуй, я остановлюсь на «молоте».

– Хороший выбор, – улыбаясь, сообщил я.

– Осталось понять, насколько ты хороший учитель.

– О, я могу быть очень строгим.

– Хм, я может даже и не против быть наказанной. Но лучше с этим повременить. Погода и обстановка пока не располагают к этому. Да и эти молчаливые зрители не добавляют нужных эмоций.