Княжеская ворожея (СИ) - Перес Анна

Мизгирь пытался выбраться, он тщетно вертелся. И в голове блеснул кинжал. Мелена отпустила нить и прыгнула на него. По одной из задних лап начала забираться наверх. По шерстяному телу забиралась. Мизгирь в ответ на каждое её действие вздрагивал в попытке сбросить.

Взобравшись на голову, Мелена вытащила из глаза кинжал. Полилась кровь. Мизгирь громко закричал, завыл. Он начал скакать, как непокорный и буйный жеребец. И с новой неистовой силой пытался сбросить Мелену. Она взяла окровавленный кинжал в рот, схватила Мизгиря за шерсть, как коня за гриву, стараясь удержаться. Руки болели, а в груди поднимался пожар боли, дым которого проникал в горло, удушая. Она кашляла и плакала, покрепче вцепившись правой рукой в шерсть. Другой взяла кинжал, поцарапав себе лицо, и со всей дури воткнула в голову.

Мизгирь задёргался, сбросив Мелену вниз. Она, больно ударившись всем телом, подняла голову на него. Мизгирь пару мгновений сотрясался всем телом и бездыханно рухнул.

Мелена облегчённо выдохнула. Мгновение погодя, завертела головой, осматриваясь. Вокруг висело множество золотых коконов, что сверкали в зелёных огнях горящих нитей. Она с трудом дышала после схватки с Мизгирем. Старалась перевести дыхание, оглядываясь. Понимание, что Данияр находился в одном из сотни коконов пугало. А возможность того, что княжич уже не дышал приводило в ужас.

Тишина. Мелена старалась угомонить бешено бьющееся сердце. Пыталась придумать, как его найти. Бегать и открывать каждый — долго. Заклятие поиска — тоже не подходит. Ведь известные два таких заклятия держались на крови или вещи. У Мелены ничего из этого не было с собой.

Она потянулась к кулону Яги, в котором когда-то были остатки магии. Дыхание пришло в норму. Мелена прикрыла глаза и призвала силы в себе, мысленно перенаправляя их обратно в кулон. Ничего лучше, как создать маятник в голову не приходило. Она лишь слышала о подобном, но никогда не делала. Хоть такое простое заклятие почти не требовало сил, но даже оно могло не принести желаемых плодов. Для большинства людей — это магия, но для ведущих — детская забава. И в глубине души она боялась, что ничего не выйдет.

Грубые в своём звучании слова на старом языке доносились тихо и неприятно. Они не лились журчащим ручьём, а были похожи на обвал с горы, на камнепад. Это толком и не было заклятием. Мелена не знала старого языка, лишь те слова, которым обучала Яга. Она шептала нечто похожее на заклятие, направляя в надежде силы в кулон.

Когда он начал тихо раскачиваться, у Мелены перехватило дыхание. Но уже от радости и надежды. Думать о том, что это мог быть ветер — с упрямством не хотелось. Может пока она верила, что это магия, так и могло быть.

Ни один из коконов не выбивался, они все выглядели одинаково, как капли воды. Какой из них свежий, в котором был Данияр, не было возможности понять. Маятник вёл вперёд. И остановился у одного из коконов. Мелена на миг замерла.

Спустя мгновение пришла в себя и попыталась расковырять кокон. Золотые нити легко поддавались, они мялись и гнулись под её руками, но с трудом разрывались. Один слой шёл за другим, не прекращаясь. Разорванные нити царапали кожу.

Когда Мелена сделала маленькую прорезь, увидела в ней бледное лицо Данияра. Несмотря на боль, распространяющуюся по телу и всем мышцам, как пожар по лесу; несмотря на дрожащие руки с волдырями и пальцы, перепачканные кровью; несмотря на то, что дышать становилось сложнее — Мелена поднимала тяжёлые руки и продолжала увеличивать дыру в коконе.

Время текло отвратительно медленно, как тягучая смола, как пахучий гной из рваной раны. Голова кружилась, а во рту было сухо. В нос ударил смрад. И Мелене показалось, что её сейчас стошнит. Ей нужен был свежий воздух. Она содрогнулась, внутри волной прошлась боль, сжимающая органы. На пару мгновений она согнулась, пытаясь дышать глубоко. Пальцы потянулись к шее, где боль, казалось, обосновалась подобно раку отшельнику в новой раковине.

Рана. Небольшая, но глубокая и влажная. Мелена посмотрела на свои пальцы. Они были в крови и гное. Ядовитый клык — всплыло в голове. Мизгирь кусает своих жертв прежде, чем класть в коконы. Руки сильнее задрожали, она подняла взгляд на Данияра. Его грудь не поднималась.

Из последних сил она схватилась за него и рывком, полным отчаяния, вытащила из кокона. Они вместе рухнули на сырой камень. Она подползла к нему поближе, прикладывая ухо к груди. Тишина. Его сердце не билось.

17. Путь домой

У Мелены по коже прошёлся мороз. Тот, кого она думала убьёт, над кем шутила про убийство — мёртв. А ведь пару закатов назад она не пришла бы в такой неистовый ужас от этой мысли, от этой картины. Перед взором встала пелена слёз. Понадобилось мгновение на то, чтоб принять действительность. Второе, чтоб решиться. И третье, чтоб вспомнить заклятие, о котором рассказывала Яга в последний день жизни.

Когда Мелена привстала, то её стошнило. Она не чувствовала в себе сил. Мог ли такой сильный ритуал вновь её убить? И тогда жертва Яги была бы напрасной? Мелена сбивчиво и глубоко дышала.

Руки по-прежнему дрожали, а мысли не хотели собираться во что-то цельное и понятное. Когда она закрыла глаза, то почувствовала, как неприятно закружило.

Она наклонила голову, лбом ко лбу прислонилась и начала взывать к Хаосу. В точности, как и говорила Яга. Наставница привязала свою жизнь к жизни кошки. И Мелена собралась привязать свою жизнь и душу к жизни и душе княжича.

Кожей почувствовала холод, словно она стояла голой в самый снежный из зимних дней. Почувствовав, как воздуха стало не хватать, словно погрузилась в ледяную прорубь, позабыв вдохнуть поглубже. Почувствовала чьё-то незримое, но всеобъемлющее присутствие. Некто неуловимый и возвышающийся наблюдал за каждой капелькой, песчинкой её существа. Он видел насквозь её душу, её тело, её жизнь. Он ведал, он вызывал трепет и ужас. От него, казалось, веяло тем же холодом, как от Морены. И сильнее от него шла обречённость.

Данияр вдруг задышал. Она открыла веки и обомлела. На неё смотрели полностью чёрные глаза. Мелена попятилась, но Данияр до боли крепко схватил её за кисть.

— Есть учесть хуже смерти. — произнёс Данияр не своим голосом, сильно напугав Мелену. — И ты свой путь избрала.

И тут же замолк, опустил руку и прикрыл глаза. Мелена освобождённая отшатнулась. Какое-то время она смотрела на него, ждала. Но страх, сжимавшийся внутри, потихоньку таял, как лёд под солью. Усталость и боль накрывали тяжёлым одеялом. Хотелось прилечь и провалиться в сон. Мелена сдавшись прильнула к мокрому и холодному камню, чувствуя, как тот приятно охлаждал её разгорячённое и перевозбуждённое тело. Она от наслаждения выдохнула и потонула в беспамятстве.

Проснулась то ли от дурного сна, то ли от того, что её звали. Когда распахнула веки, не сразу сообразила, где очутилась. Но воспоминания о пути, о схватке с Мизгирем и разговор с Ягой отрезвили. Взгляд тут же метнулся в сторону Данияра. Он сбивчиво дышал, весь побледневший. Дрожал весь покрытый испариной. Мелена и сама дрожала от холода. На его шее красовалась рана, которая не хотела затягиваться. Она набухла и покраснела.

Мелена дотронулась до своей, прикосновение отозвалось резкой болью. И она тут же дёрнула рукой. Она понимала, что они оба слабы для несколько дневного пути. Она могла раньше очнуться, потому что в ней есть дар, она сильнее обычных людей. И значит ей придётся выхаживать Данияра. Она тяжело вздохнула.

Возможно, зря она оживила его и связала души? Но в то мгновение не думала, просто действовала. А может Яга и это видела? Думала, что, связав жизни, Мелена избежит одиночества? Она вновь глянула на спящего Данияра. Сама у себя или может у покойной наставницы спросила:

— С ним то?

И фыркнула. Они ведь странная парочка, да и по одиночке чудаки. Оба строптивые, как жеребцы. И как лисы игривые, но не любящие проигрывать и играть по чужим правилам. Оба готовые оскалиться, подобно волкам, в любой момент, как и напасть. Показать всем, что не стоит их недооценивать. А разве две такие личности могут быть вместе? Даже как друзья? Они же вечно будут цапаться друг с другом. Будь она такой же, как Татьяна — дело обстояло бы лучше. А сколько проживёт Данияр, привязанный к ней? Она ведь должница Хаоса, долгоживущая ведьма.