Индульгенция 3. Без права на смерть (СИ) - Машуков Тимур

Здесь, в этом кабинете, прошлое и будущее заключали перемирие, а магия училась быть не тайной, но инструментом — острым, точным и бесконечно прекрасным.

Сама же хозяйка всего этого обнаружилась стоящей возле окна и смотрящей в даль. Задумчиво так, со значением. Я стоял, ожидая, когда меня или о чем-то спросят или начнут убивать. Обычно со мной так и происходит. Но…

— Не откажешься от чашечки чая, Видар?

— А его принесет секретарша?

— Конечно.

— Тогда мне двадцать кружек и три килограмма сахара. И лимонов штук пять. Путь тащит все и сразу.

— А ты мстительный, — засмеялась она. — Софи, принеси нам чаю, — сказала она, чуть склонившись над переговорным артефактом. Потом посмотрела на меня.

— Присаживайся, Видар. Хотела с тобой поговорить позже, но пришлось затеять этот разговор раньше задуманного. Впрочем, это даже хорошо, думаю, сейчас нам легче будет найти взаимопонимание.

— Я вас внимательно слушаю, уважаемая Фрида Иннокентьевна. Отец о вас очень тепло отзывался.

— Ну да, как же, — усмехнулась она. — Раздоров-старший был вечной занозой в заднице. И в карцере часто сидел после своих выкрутасов. Ты пошел в него?

— Поверьте, я намного хуже, чем он. Отец на моем фоне — образец адекватности.

— Этого я и боялась, — вздохнула она.

В этот момент Софи притащила чай с рогаликами.

— Надеюсь, ты не плюнула мне в кружку? — задал я провокационный вопрос. — Впрочем, если да, то тебе хана, — и шустро поменял свою чашку на чашку ректора.

— А ты нахал!!! — уважительно протянула она. — Тогда, Софи, от меня тот же вопрос — с кружкой все нормально?

— Да, конечно, — подозрительно стрельнула та глазками и явно собралась удрать.

— Пусть выпьет сама, — жалости к ней у меня не было, а вот желания выплеснуть злость хоть завались.

— Выпей сама, — повелительно протянула Упырева секретарше кружку. По-моему, ректор от души развлекалась.

— Я… Я не хочу… Мне много жидкости вредно… Я для вас гото…

Но договорить я ей не дал. Вскочил, легкий удар по руке, а когда она открыла рот, чтобы завопить, влил ей чай и, зажав рукой нос, заставил проглотить.

— А теперь подождем, — сел я обратно, с удовольствием наблюдая, как бледнеет лицо секретарши.

Ну точно, отравить меня вздумала или еще какой дряни подсыпала. И не побоялась же княжеского гнева, сучка крашеная! Ой, кажется, началось!..

Глава 27

Глава 27

Взгляд секретарши вдруг стал очень жалобным — вот прямо как побитый щеночек, а потом… Потом ее ка-а-ак начало выворачивать! Хорошо, я успел отскочить. Нет, реально — будто фонтан изнутри открыли! Представляю, что если бы я сидел напротив Упыревой, и это началось… Жуть. Подставить меня захотела, тварь⁈ Тогда лови еще и отложенную очистку кишечника. Мелкое проклятье сорвалось с моих пальцев и незамеченным вошло в нее. Дамочка, дура, защиту не поставила, за что и поплатилась. Три дня поноса ей гарантировано, минут через сорок начнется.

Я поймал взгляд ректора. На ее лице появилась легкая улыбка. Спалила да? Но молчит. Значит, одобряет. Черт. Хорошая же бабка! И чего на нее все гонят⁈

— И…извините, — проблеяла бледная Софи и рванула на выход.

Хлопнула дверь, отрезая нас от повторных звуков безудержной рвоты. И где она умудрилась столько сожрать, что ее так полоскает?

Бытовой артефакт очистки уже работал, убирая следы неудавшейся диверсии и заполняя комнату приятным запахом лаванды.

— Пожалуй, давай перейдем к делу, без чая, — сказала ректор, вновь устраиваясь напротив меня.

— Весь внимание и почтение.

— Не ерничай, тебе не идет. Хотя, приятно, что скрывать… М-да. Ладно, забыли. За Софи не переживай, я с ней поговорю.

— Да? И почему я должен это простить?

— Поверь мне, — ее глаза сверкнули, -после того как Я с ней поговорю, она будет жалеть, что не сдохла раньше.

— Верю, конечно же, я вам верю. Видео разговора пришлете?

— Не наглей, мальчик.

— Ни разу и никогда. Просто не люблю, когда подобную работу делают за меня. Но я вам верю, потому как очень доверчивый.

— Ладно, доверчивый ты наш, вернемся к нашим баранам, а точней, к светлым, которым ты уже столько мозолей оттоптал, что никаких ног не хватит.

— А если поискать? Я отлично умею искать и находить.

— Ничуть не сомневаюсь в этом. И, как я понимаю, ты делаешь это специально.

— Совершенно верно, — кивнул я. — Новая сила пришла в эти стены и намерена взять все, что можно и что нужно.

— Похвально. Скажу честно, меня не устраивают нынешние расклады по группировкам академии. Слишком они давно сформировались, слишком жмут новичков. Зажрались настолько сильно, что и администрация им не указ. Поэтому давно пора была встряхнуть их и показать место. В связи с этим у меня к тебе предложение — администрация поддержит вас… Напомни-ка, будь добр, как вы себя называете? — с легким любопытством кивнула она на шеврон.

— Ватага Мранных.

— Да, вот именно их.

— И в чем будет выражаться поддержка?

— Мы, скажем так, будем иногда закрывать глаза на всякие непредвиденные ситуации с вашим участием. А если и начнется расследование, то вестись будет не слишком тщательно, если будет вообще. К тому же ты получишь полную информацию о любом интересующем тебя студенте.

— Что взамен?

— Исполнять мои личные просьбы. Только мои и ничьи другие.

— Стать убийцей на службе академии?

— Да упаси боги! Мне это не нужно. Но иногда придётся поставить на место слишком уж много возомнившего о себе студента, перед этим, возможно, сломав ему руки и ноги и вырвав язык. Да мало ли процедур, после которых любой станет сговорчивей.

— Становиться чьей-то бойцовой псиной, рвущей врагов по команде «Фас» я не буду.

— Да причем тут псины? — всплеснула она руками. — Разве же я предложила бы подобное темнейшему князю, так хорошо себя показавшему на Красном заказе? Чтобы просто вырвать кому-то глотку, мне не надо обращаться к тебе — тупых исполнителей хватает. Мне надо, чтобы глотка была не просто вырвана, а со значением и донесением информации до всех, кто должен ее услышать. Это не должно быть моим самоуправством или произволом администрации. Нет. Это должна быть ставшая уже привычной борьба за лучшее место в академии.

Ты — новичок, отлично показавший себя за ее стенами, и конечно же, заявивший свои права уже здесь. Ты все равно сцепишься со многими. Но не лучше ли это сделать более упорядоченно и под прикрытием администрации?

— Я слышал, что среди преподавателей нет единства. И стоит мне договориться с вами, кто-то из них начнет жестко вставлять палки в колеса.

— Верно. Гамаюновна. Но ты с ней и так вроде как поссорился, так что ничего не потеряешь. Насчет других можешь не переживать — против меня они не пойдут. Впрочем, не в твоих интересах афишировать нашу совместную работу, если ты на нее согласишься.

— В принципе предложение заманчивое, но вот я одного не пойму — у вас же есть дисциплинарный комитет. Сила, мощь, скудоумие и отвага — все, как говорится, присутствует. Почему нельзя действовать через них?

— Ты их председателя видел? — чуть поморщилась она. — Роман Рюрикович — абсолютно беспринципная светлая скотина.

— Еще и на вкус мерзкая, — вспомнил я откусанные пальцы.

— На вкус? — удивилась она. — Ах да, драка в «Притоне». Видела ее, и она оставила самое приятное впечатление… о тебе. Впрочем, о Романе, я думаю, ты сможешь скоро забыть.

— Чой-то? Неужели выпустится досрочно⁈

— Ну, можно сказать и так. Когда мы закончим разговор, очень рекомендую сходить к центральному входу в академию. Сам все увидишь.

— Прямо заинтриговали, Фрида Иннокентьевна. Но все равно, мне надо подумать — недолго. Точней, посоветоваться с друзьями. Сразу скажу, они надежны, и дальше них разговор не уйдет. Я говорю про Трупкипанидзе и Темноводную. Остальным знать не обязательно.

— А этим?

— Этим надо. Играть с ними в темную я не смогу. И клятва не позволит, и совесть. Они не подведут, но подобные решения мы принимаем совместно.