Воплощение Похоти 6 (СИ) - Некрасов Игорь

Осознание пришло внезапно, будто его окатили ледяной водой из колодца могилы. Он так увлёкся этой игрой в полководца, так старался выжать из ситуации максимум, что забыл простую, животную истину: иногда надо не побеждать. Надо просто выжить.

Ему помогли подняться. Он стоял, пошатываясь, опираясь на плечо капитана, и в этот момент его мысли прервало новое явление. Сначала — ослепительная, сжигающая взгляд вспышка где-то глубоко в тылах пауков, со стороны леса. Такой яркости он не видел никогда. А сразу за светом — оглушительный, сокрушающий взрыв. Не просто грохот. Что-то более основательное, отчего содрогнулась сама земля под его ногами.

— Что… что это было? — прокричал капитан.

— Тише, — отрезал барон, но его собственный разум уже лихорадочно работал.

Там есть кто-то ещё? Другая сила?

В эпицентре, далеко за линией гигантских тварей, он увидел, как взметнулся чёрный гриб из дыма и пламени. Затем Камин рванул с пояса свою тяжёлую подзорную трубу, почти уронив её дрожащими пальцами, и навёл в сторону леса, туда, откуда пришёл удар.

Картина, открывшаяся ему, заставила сердце ёкнуться. Далеко на фланге паучьего войска кипел ещё один бой. Там не было людей. Там сражались… мертвецы. Скелеты в ржавых доспехах, ковыляющие зомби. Среди них мелькали огромные костяные големы, чёрные звери, какие-то всадники на неживых конях. И они рубили пауков с холодной, безжалостной эффективностью, которую он не видел даже у своих лучших подразделений.

Нежить?.. Неважно. Мысль пронеслась, ледяная и ясная. Они бьют по паукам. Значит, враги. И они отвлекают их силы. Это не помощь. Это… окно. Единственный шанс.

Он опустил трубу. Его лицо, секунду назад отрешённое и вымотанное, застыло маской полководческой решимости. Не для победы. Для спасения.

Он повернулся к капитану и сказал уже громко, твёрдо, чтобы слышали ближайшие офицеры и те солдаты, что ещё держали строй:

— Командуй отступление. Немедленно. Полное. Боевым порядком, прикрываясь щитами. Все оставшиеся маги — на барьеры, укрепления, преграды против пауков. Отходим на юг. Быстро. Тех, кто отстанет… — он на мгновение сжал губы, чувствуя привкус ответственности, — … прикрыть по мере сил. Выполняй.

Это был не приговор армии. Это был приказ на спасение её остатков. В его голосе не было ни злости за проигранную битву, ни сожаления о потраченных ресурсах. Была только ледяная, прагматичная решимость вырвать из этой мясорубки хоть кого-то. Увести их с этого проклятого поля, из этого проклятого графства, пока две чудовищные, нечеловеческие силы — пауки и нежить — были заняты выяснением отношений друг с другом.

Он больше не думал о титуле, славе или богатстве. Он думал о том, чтобы выжить. Самому.

Подклепление.

Костя едва отбивался. Маны почти не осталось — лишь жалкие крохи, на которые можно было выплюнуть пару огненных стрел или поднять хлипкую земляную стенку. Его отряд, некогда насчитывавший сотню с лишним бойцов, теперь представлял собой жалкий островок посреди хитинового моря.

Бронированные крысокроты, покрытые ранами и кровью, сбились в тесное кольцо, отбиваясь щитами и копьями. Маги, которых осталось двое, уже не колдовали, а просто били посохами по лапам, пытавшимся вцепиться в них. Число крысёнышей с лёгким оружием сократилось до считанных десятков, и они отчаянно дрались в самой гуще, понимая, что отступать некуда.

— Держаться! — хрипел Костя, отбиваясь врукопашную. — Мы выстоим! Нас не так просто…

Его призыв потонул в общем шуме битвы. Пауки, словно чувствуя слабину, усилили натиск. Ещё минута, максимум две — и кольцо будет разорвано.

Нам пиздец, — пронеслось в его голове, и в этот момент из чащи, словно тени, выскочили две фигуры.

Они не бежали — они прыгали, используя корни и стволы как трамплины, их движения были стремительными и точными. Лира и Роган.

Первым врезался в боковую волну пауков Роган. Его Рывок ярости превратил его в размытое пятно. Он не бежал — он исчез на одном месте и появился в трёх шагах от ближайшего паука, его топор уже описывал дугу. Удар пришёлся не по панцирю, а по тонкой суставчатой лапе. Сочленение с хрустом разлетелось, тварь зашипела и рухнула на бок. Не давая ей опомниться, Роган тут же использовал Удар копытом — мощный пинок в многофасеточный глаз, и тут же раздался звук, похожий на хруст яичной скорлупы, и паук затих.

Лира действовала иначе. Её Звериная прыть и врождённое Чутьё зверя позволили ей проскочить по самому краю, как хищница, выискивая слабое место. Её оружием была пара лёгких топориков. Она заметила паука, занесшего клешню над спиной одного из крысокротов. Её Рывок ярости был короче, но ещё резче. Она оказалась рядом, и её лезвия грубо вонзились в мягкое сочленение между головогрудью и брюшком. Чёрная жидкость брызнула фонтанчиком, паук дёрнулся и отполз, освобождая проход.

— К хозяину! — крикнула Лира Косте, её голос был запыхавшимся, но твёрдым. — Прорывайтесь!

Их появление вдохнуло в крыс крохи надежды. Но их было всего двое. А пауков — всё ещё сотни. Хотя Роган и Лира сражались яростно, используя свою скорость и навыки, чтобы бить по уязвимостям и отвлекать на себя, они лишь слегка замедлили неизбежное.

Они могли защищать самих себя и пробивать небольшие проходы, но не могли переломить ход боя. Роган, отбиваясь от трёх тварей сразу, уже получил глубокую царапину на боку — его «Стальное тело» спасло от худшего, но рана кровоточила. Лира, вертясь как волчок, отсекала лапы, но её дыхание стало сбивчивым. Ситуация снова катилась к краю.

И тогда прибыли они.

Сначала из леса вылетела, словно призрак, Малья. Рыцарь Ночи. Её чёрный доспех почти не отражал дневной свет, делая её похожей на сгусток мрака. Она не бежала — она скользила, и длинный меч в её руках был не оружием, а продолжением воли. Она врезалась в самое плотное скопление пауков, и вокруг неё начался вихрь. Меч описывал широкие, смертоносные дуги, не рубил, а сметал. Хитин лопался, лапы летели прочь, тела разваливались пополам. Она была ядром, вокруг которого всё умирало.

Следом, уже не так тихо, высыпали остальные. Два десятка фигур в лёгких доспехах, с бледными лицами и острыми взглядами. Низшие вампиры. На них действовал штраф «Дитя ночи» — солнце, пусть и пробивающееся сквозь верхушки деревьев, давило на них, делая движения чуть тяжелее, реакции чуть медленнее. Но они были вампирами. Голодными, злыми и ведомыми своей госпожой.

Среди них выделялись трое.

Кэтти, полурослик с огненными волосами, виртуозно орудовала парой коротких кинжалов. Она не била в лоб — используя свой малый рост как преимущество, она заскакивала паукам на спины и вонзала сталину в основания глаз.

Рядом с ней, словно хвостик, сражался её парень, такой же низкорослый. Он не обладал её безумной энергией, но каждый его удар коротким мечом был весьма смертелен, пускай и не умел.

И Сабрина. Бывшая волшебница, затем пленница, а теперь — уверенная в себе воительница-вампир. Её стиль был иным: она прикрывала спины другим, её меч находил стыки в хитине с пугающей эффективностью, а в её глазах горел холодный, сосредоточенный огонь.

Их прибытие стало переломом. Не потому что они были невероятно сильны — днём, голодные и ослабленные, они были далеки от пика своей мощи, а потому что они ударили с фланга и с тыла, в тот самый момент, когда пауки уже считали добычу своей. Малья крушила центр, хисаны и крысы держали оборону, а вампиры, ведомые Кэтти и Сабриной, принялись методично «отщипывать» края паучьего кольца, разрывая его целостность.

Пауки зашипели, их стройность и координация, державшиеся на тонкой нити воли королевы, дали трещину. Часть тварей развернулась на новую угрозу, ослабив давление на измождённый отряд. И Костя, заметив это, выдохнул с таким облегчением, что чуть не рухнул.

Он поднял голову и увидел Балию, которая только что отсекла голову крупному пауку и теперь оглядывала поле боя её любопытным взглядом.