Огонь! Бомбардир из будущего - Корчевский Юрий Григорьевич

– Где шелк взял?

– Купил.

– А деньги откуда?

– На свои.

Петр грозно посмотрел на командира полка.

– Почему мне не сказал, такими мешочками только турки пользуются, нам еще перенимать надо, а у тебя командир роты умней тебя оказался.

Повернулся ко мне: – Проси, что хочешь! Порадовал ты меня сегодня. Нам бы таких гренадеров и бомбардиров побольше – Турции башку быстро бы скрутили.

– Дозволь госпиталь открыть в Москве, дабы лечить раненых, больных и увечных. Здание мне надо да немного денег на инструменты.

Петр задумался.

– Не время пока сейчас, на Азов скоро походом пойдем. Назначаю тебя командиром всех пушкарей в полку, обучи все бомбардирские роты, как свою. Повоюем Азов, а там можно и вернуться к разговору о госпитале. У самого такие думки были. Деньги на картузы для пороха в полковой казне возьми, дозволяю. Ну а для себя что хочешь?

– Отпуск на три дня.

– Дозволяю! Ты сегодня меня порадовал, а Гордон – так в удивлении просто, нигде в Европе так не стреляют, может, только османы.

С утра, после доклада командиру полка, я уехал в Москву, была настоятельная необходимость. Михаил с сыном подобрали каменный дом для меня. Надо было осмотреть и, если понравится, составить купчую. Дом был недалеко от моего старого жилья, небольшой участок земли, каменное строение в один этаж и шесть комнат – меня дом устроил, и мы со старым хозяином поехали составлять купчую. Теперь в управах появились для оформления таких сделок специальные люди – стряпчие. В заботах прошел день. Вечером, как водится на Руси, обмыли покупку. Я попросил Михаила еще об одной услуге. Нанять мне прислугу – сторожа, кухарку, кучера. Сын его, Юрий, пообещал уже завтра решить вопрос. Следующим днем я направился в Немецкую слободу, поспрашивал на постоялых дворах, где лекари живут. Обойдя несколько человек, изрядно поторговавшись и облегчив кошелек, купил я кое-какие медицинские инструменты – скальпели, ножницы, зажимы. Были они, правда, странноваты – с вензелями и прочими украшениями, но работать ими было можно. На торге купил сундучок и выбеленный холст – для перевязок. Теперь у меня был хотя бы походный медицинский инструментарий. Попросил у Михаила небольшой бочонок спирта для стерилизации инструментов. С этим проблем не было. Навестил Тимофея – судно стояло у причала, матросы лениво валялись на палубе. Непорядок, получая зарплату, люди должны работать, лень развращает. Оплатил некоторые расходы по ремонту судна, выдал капитану жалованье для команды. Поскольку я вчера договорился с Михаилом, временно судно будет работать на него, зарабатывая деньги на свое и мое содержание.

Денег у Петра в армии платили немного – командир роты получал двадцать пять рублей. Надо отдать должное – платили вовремя и только золотом или серебром. Медью в армии не платили. Медные монеты были в ходу только у гражданских. Решив накопившиеся дела, убыл в полк.

Пришлось заново начинать работать с новыми людьми и батареями. Своих командиров орудий по одному дал в другие батареи для наглядного примера. По мере обучения и другие батареи подтягивались до уровня моей старой. Незаметно летело время, в полку стали часто появляться офицеры с донесениями, проверяющие. Чувствовалось приближение какого-то события. Однажды утром командиров рот собрал командир полка. Полковник был краток – выступаем на Азов. Завтра придут подводы, артиллеристам грузиться на подводы, все забирать с собой – порох, ядра, пушки, обмундирование. Пехотинцы идут пешком. Собираемся под Воронежем, идем тремя колоннами. Приказ ясен? Выполнять.

Как обычно, в лагере началась суета. Укладывались вещи. Разбирались пушки. Когда на следующий день пришел обоз, грузили оружие и припасы на телеги. Много ли погрузишь на подводу? На одной телеге ствол от пушки. На другой лафет. Только артиллерийский обоз растянулся на версту. Лишь к обеду смогли выйти из лагеря. Во главе колонны, верхом на лошади, трусил я, рядом фельдфебель – он хорошо знал дорогу на Воронеж. Замыкающим ехал командир второй батареи, дабы подгонять отставших, рядом с ним для связи так же верхом – вестовой. Пыль от множества ног, копыт, колес стояла невообразимая. Вечером обоз въехал в небольшую деревушку.

– Привал, – обернувшись к колонне, крикнул я. Солдаты брели к единственному колодцу, напиться, умыть лицо.

Когда солдаты из головной части уже кашеварили, хвостовая часть въезжала в деревню. Офицера из замыкающих я еле узнал из-за пыли. Пыль лежала на лице, на мундире, на лошади. Спрыгнув с лошади, тот долго отряхивался.

– Эдак пока до Воронежа доедем, не отмоемся вовек.

– Что делать, служба!

Офицеры собрались у костра, кашу с салом уже сварил вестовой. Спали кто где смог найти место. Обочина вдоль дорог, все свободные места были заняты спящими людьми, лишь выставленное мной охранение маячило и переговаривалось поодаль.

До Воронежа двигались около двух недель. Когда засверкала речная гладь, навстречу нам примчался верхом вестовой.

– Преображенцы?

– Да.

– Бомбардиры?

– Да.

– Петр приказал еще две версты вперед и на берегу реки разбивать лагерь, ждать погрузки на суда.

Ну что же, судами передвигаться легче, и так у меня человек десять ехали на подводах с потертыми в кровь ногами. Я проскакал вперед, выбрал удобное место для лагеря с песчаным пологим спуском к реке, дабы грузиться было удобнее, чай, мы не пехота. Тяжелые пушки, ядра затаскивать надо. Подождал, пока подтянется обоз, построил солдат. Измученные лица, пыльные мундиры.

– Гвардейцы! Сейчас здесь разобьем лагерь, будем ждать погрузки на корабли. Еще раз напоминаю – воду пить только кипяченую, руки перед едой мыть, не будете заботиться, забудете – сляжете с животами. Только обузой будете! Все поняли? Разойдись! Командиры – ко мне!

Я дал указания командирам, где ставить шатры, условился об охране лагеря. Хотя вокруг неприятеля нет, однако воинская дисциплина обязывает. Сам успел умыться и поехал верхом искать штаб – Петра, или Лефорта, или кого-нибудь из генералов. Впереди показался воинский лагерь – я позавидовал, река, сосновый бор, воздух чистейший. На мое счастье, здесь был мой полковник. Он и рассказал, что уже готова флотилия судов, поджидают отставшие и припозднившиеся части. На днях будем грузиться и по реке спускаться в низовья Дона.

– Много ли больных и умерших в ротах?

– Да человек десять на подводах с потертыми ногами.

– Всего-то? В других ротах по десять-пятнадцать человек в деревнях пооставляли, у кого кровавый понос, у кого лихорадка. Повезло тебе. Ладно, отправляйся к себе, приводите себя в порядок, думаю, Петр может приехать проверить. Большие надежды у него на пушки.

Когда вернулся к себе в лагерь, увидел раскинутые шатры, поднимался дым от костров, кашевары помешивали варево в котлах, солдаты мылись в реке, стирали пыльное и потное обмундирование. Война, поход – это прежде всего грязь, пот, труд, кровь. Мало в ней героического. Генералы гордятся славными викториями, но кто считал, сколько безымянных могил осталось на полях сражений.

За несколько дней солдаты отошли от перехода, расправились плечи от тяжелых ранцев и ружей, отдохнули натруженные ноги. Кое-где уже раздавались шутки и смех. По лагерю шастали вездесущие торговцы, продавали все, что угодно, от иголок до водки. Я собрал командиров, предупредил – смотрите за торговцами, ежели водкой торговать будут, отобрать и вылить на землю. Вино дозволяю.

Через пару дней из бора показались всадники – передовое охранение, следом ехала открытая пролетка, в которой издалека была видна фигура Петра.

– Стройся!

Солдаты бросились одеваться, становиться в строй. Когда возок с Петром подъехал, все уже построились побатарейно.

Петр окинул войско радостным взглядом:

– Орлы! Молодцы, гвардейцы!

Грянуло дружное солдатское «Ура!».

Осмотром лагеря, а также моими потерями при переходе государь остался доволен.

– Подойдут суда, грузитесь. Дальше будет действовать капитан на каждом судне, перед Азовом выгрузитесь.