С сердца словно могильная плита свалилась.
Теперь, когда решение было принято, стало легко и просто лежать в теплых и бережных руках, вдыхая притягательный запах, от которого немного кружилась голова и подламывались колени. Тело размякло, как хлеб в воде, встроилось в уютное тепло объятий. Страх ушел.
— Тебе выдали покои? — спросила тихо, из-под ресниц разглядывая обрисованное темнотой лицо.
Все же генерал слишком огромный. Ладный, атлетически сложенный, совершенный для какого-нибудь глянца или постера, но вблизи ощущаемый скорее живой машиной, собранной по человекоподобному образцу. Чистый животный магнетизм соседствующий с мощью противотанкового орудия. Разве что на личико хорош уж слишком.
— Мне выдали покои? — Аш ощутимо удивился, а после снисходительно пояснил. — Я сам взял. Буду сторожить тебя с комфортом, госпожа.
— Это хорошо, — признала вынуждено.
Одной головной болью прочь. Хоть генерал и деградировал, но базовые навыки сохранил в полном объеме. Убил же он этих ифритов. Справился за полчаса. Честно говоря, даже знать не хочу, как он это сделал, но интуиция мне подсказывала, что эффективность связана с радиусом атаки или вроде того.
— Я убил ифритов, как ты и просила, — прервал мои размышления Аш и буквально засиял солнышком.
Ну прямо щеночек, требующий ласки хозяина. Я мгновенно насторожилась и не зря.
— Я чувствую вселенскую усталость, ужас и всякие переживания, — продолжил он с на редкость жизнерадостным видом. — Мне требуется поощрение.
Глаза я выпучила не хуже Гирпа. Чего-чего он чувствует? Ужас? Тот самый генерал, который повернулся к ифриту спиной, чтобы тот ему обзор на меня не загораживал?
Подняла руку, чтобы проверять у себя температуру, и мир подло перевернулся. Меня буквально раскатало по кровати, а сверху навалилась живая гора мышц. Жесткие пальцы нежно скользнули по щеке, перешли на горло, потом вернулись, чтобы коснуться губ. Я даже не сразу поняла, что пальцы сменились губами, втягивая в жадный поцелуй.
Несколько потрясенных секунд я видела нас с Ашем словно со стороны: переплетенные тела, наэлектризованная касаниями кожа, жаркое солнце, бьющееся где-то внутри живота, постепенно захватывающее в свой свет. Это ощущалось правильным. Горячим. Ровно таким, как и должно быть.
Последняя мысль испугала меня до крайности. Я буквально взвилась из объятий не хуже вполне натурального дракона. Нетушки. Ни за что! У людей, делающий качественный бизнес, должна быть холодная голова, а не набитая опилками и сердечками.
Аш поймал меня раньше, чем я дала деру. Прижал. Развернул в себе, словно я была легкой, как из папье-маше, окунул в темный омут взгляда.
— Что случилось, госпожа?
Голос звучал хрипло и тихо. Каким-то странным образом я слышала, как колотится его сердце, подобно тяжелой повозке, летящей с обрыва. От шока у меня словно зрение улучшилось. Я видела глаза, наполненные откровенной темной страстью и одновременно тревогой, припухшие от поцелуя губы. Он даже сжимал меня сильно, но бережно, словно держал в руках драгоценность.
— Уходи, — сказала хмуро. — А в качестве поощрения дам тебе любые покои в своем Гнезде. Выберешь по душе, когда распечатаю территорию.
То есть, если распечатаю территорию, но дракону об этом знать необязательно. Завтра разберемся, какое ему поощрение по душе.
— Но я не хочу уходить, — Аш навалился на меня с новой силой, приковывая к кровати всем весом.
Накинулся с новыми поцелуями, вымогая откровенно животный отклик. В каждом человеке есть немного от зверя. Во мне звериной сути хоть и было ровно на белочку, но она всеми коготками хотела получить этого конкретного мужчину прямо сейчас. Чтобы жарко, чтобы глубоко, до искр из глаз.
Доводы разума, походу, на тело не распространяются.
Меня остановил не разум, а стыд. Аш все-таки не сознает своих действий, а когда осознает… Вряд ли ему понравится, что он делил оргазм с убийцей своей семьи.
Как-то я читала, что в Древнем Риме детям рабов ломали первый шейный позвонок, делая их покорными и верными. Наверное, и Аш был сейчас таким же. Человеком со сломанным атлантом. Он уже забыл про все свои вопросы и его интересовала только одна вещь — быть рядом с госпожой и выполнять все ее прихоти.
Ужас был сильнее удовольствия. К тому моменту, как Аш отстранился, меня уже потряхивало от холодка, ползущего под кожей.
— Нет, пожалуйста! — надавила на плечи со всей силы и откровенно взмолилась. — Иди спать, Аш, завтра нас ждет долгий день.
С таким же успехом я могла бы двигать гору и уговаривать эхо, но, к моему удивлению, тот чуть отстранился
— Не гони, госпожа, — от просьбы в его голосе мне стало совсем плохо.
— Уходи, — пискнула совсем уж слабо, и… Аш сдался.
Я только и успела почувствовать, как прогнулась кровать под его весом, а после подлетела вверх, когда генерал поднялся. Несколько секунд лежала зажмурившись и вцепившись в одеяло, пока не поняла, что Аш ушел.
Драконий жар, протопивший комнату до адского пекла, исчез с ним вместе, и стало зябко.
Закутавшись в одеяло с головой, я принудила себя закрыть глаза, но сон не шел. Так и ворочалась с боку на бок всю ночь, то окунаясь в обмоточную полуявь, то всплывая на поверхность сероватого рассвета.
Утро встретило меня хлопочущей Дорин, около которой крутилась старшая дочка, расставляющая тонкими ручками посуду на столике. Совсем малышка. Кажется, ей восемь лет всего.
— Да оставь ты эту посуду, малышка, — сказала сонно. — Уронишь еще, вон ты какая тонкая.
— Вы проснулись, вейра! — Дорин всплеснула руками. — А я платье ваше отпарила и кружева новые подшила, и завтрак вам только-только накрыла. Мне Лиле помогала.
Лиле всего восемь и ей надо играть в игрушечную посуду, а не в настоящую.
— Подойди ко мне, малышка, — позвала тихо.
Один из привезенных сундуков с моими вещами уже успели занести в покои, и удачно поставили рядом с кроватью. Я повозилась в вещах и извлекла на белый свет тряпичную куколку с фарфоровой головкой, оставшуюся Виве на память от старой сытой жизни. Вот и пригодилась куколка.
— Держи, — сунула в руки подошедшей девочке куклу. — Твоя будет. Смотри, какая хорошенькая.
Лиле порозовела от смущения, оглянулась на мать, а после сцапала куколку. Глаза у нее заблестели от неприкрытой детской радости.
— Спасибо, вейра Бельх, это очень щедрый подарок, — голос у Дорин опасно задрожал от подступающих слез, а мне сделалось совсем неловко.
— Да ерунда, кукла старенькая, попозже сошью ей новую подружку, — сказала с улыбкой. — Ты не заставляй дочку работать, малышка же совсем.
