Эпоха Опустошителя. Том VI (СИ) - Павлов Вел

— Весьма дешевая месть тем иерихонцам, — поморщилась невольно та, но затем выказала одобрительную усмешку. — Но ты справился весьма занятным образом. Неплохо, малыш.

— Это не месть, а всего-навсего… разминка, — подобрал я нужное слово, а в глубине сознания вновь стало распаляться пламя гнева и злобы. — Будь моя воля и вся троица бы подохла.

Стоило ослабить контроль над эмоциями, как в прямом смысле Кайса начала расцветать на глазах, а затем та глубоко вдохнула, словно глотнула свежего горного воздуха. Впрочем, только через пару-тройку секунд я вспомнил, что говорю с сильным эмпатом и мгновенно воспользовался хоть и слабым, но безотказным методом.

Подавление всего человеческого…

Тем не менее свою долю удовольствия юная горгона успела получить и широко улыбнувшись, слегка прикрыла веки, а её следующие слова малость вывели из хрупкого равновесия.

— Что сейчас использовал? Медитацию? Технику? И о каком свидании вы говорили с той спесивой инструкторшей? — начала допытываться она с заметным недовольством, но продолжая ухмыляться. — Только не говори, что запал на девку с белоснежными крылышками?

От услышанного я чуть не поперхнулся и состроил кривую гримасу задумчивости.

Спесивой? Да ты не менее спесивая, чем она.

— Юная госпожа, что вам нужно? — решил перейти я к сути её визита в академию. — Сомневаюсь, что вы прибыли сюда для того, чтобы просветить меня о половом воспитании.

Пауза затянулась на добрую минуту. Складывалось впечатление, что Кайса над чем-то тщательно размышляла. Однако стоило ей собраться с мыслями, как та неторопливо приоткрыла веки и запрокинула ногу на ногу, отчего вырез платья стал более вызывающим.

Однако на такую провокацию я не обратил никакого внимания и продолжал неразрывно смотреть ей в глаза и завидев непоколебимость на моей физиономии, улыбка горгоны стала гораздо шире.

— Прекрасный самоконтроль, малыш, — похвалила та меня, обнажив кончики клыков. — Даже не знаю, что и думать. Честно признаться, в прошлом ты мне нравился на порядок больше. Неконтролируемый гнев, ярость и раздражение выплёскивались из тебя вулканом, но после возвращения из Инферно ты стал более… сдержанным. Впрочем, такое поведение и преображение меня интригует не меньше. Хотя не скрою, что твои эмоции отличаются от эмоций других существ. Они более… концентрированы. Они идут прямиком из твоего естества. Меня они питают на порядок лучше остальных. Неужели это прелесть твоей родословной берсерка? — тихо вопросила она, чуть слонив голову набок. — Порой мне кажется, что ты не от мира сего. Скажем, прочие разумные меня мало чем могут удивить. Их эмоции как ручей, но, когда я впервые повстречала тебя в военном лагере, они показались… бушующей рекой, которой не было ни конца, ни края.

Слушая её откровения моя мина по-прежнему не выражала ничего кроме невозмутимости, но на мгновение её слова пробудили в душе жуткий интерес с удивлением, а речь о моём иномирном происхождение знатно так напрягла, отчего вновь пришлось использовать подавление.

Подавление всего человеческого…

Вот только это не укрылось от сраной эмпатии, потому как её ярко-изумрудные глаза странно замерцали, на личике вновь заиграла блаженная улыбка, а слабое шипение в волосах заметно усилилось.

— И вот снова, — тихо изрекла она, глубоко вдыхая, словно пробовала на вкус мои эмоции. — Прелестно. Зачем ты усмиряешь их? Для чего?

— Не понимаю, о чем вы говорите, юная госпожа, — сухо отчеканил я.

— Не корчи из себя дурачка, малыш, — махнула она снисходительно рукой, продолжая тепло усмехаться. — Как бы странно это не звучало, но я знаю, что ты знаешь. Тётя Имания дала слабину, когда поведала тебе о моих способностях.

Её не наигранная теплая улыбка показалась какой-то странной, а с лица исчезло стервозное и малость садистское выражение. На миг мне вообще померещилось, что я сижу напротив абсолютно незнакомой девушки.

Ирззу распутницу мне в жены! Так вот о чем говорила тётка. Вот на что она намекала. Только не говорите мне, что вся её жизнь — это сплошная фальшь и игра? Вот же проклятье!

— А теперь я чувствую… удивление, — хмыкнула понимающе она, а после возбужденно облизнула язычком кроваво-красные губы. — Твоё удивление терпкое на вкус, малыш. Ты знал об этом? Однако не скрою, что мне по душе твоя ярость и злоба. За последние пару лет, не считая ярости моего отца, твоя ярость заставляет биться моё сердце чаще.

Твою ж собачью жизнь! Какого причиндала⁈

— А теперь вспышка… раздражения и немного злобы, — неугомонно расплылась она в широкой улыбке, вновь сопровождая свои слова глубоким и слегка хриплым вдохом. — Да, малыш, я могу так продолжать до самого вечера. Буду честна с тобой, Ранкар, твои эмоции… сногсшибательны. Они пропитаны… странной силой. Возможно, я и вправду была несправедлива с тобой ранее.

Что б я бесстыдно сдох! Это сон, что ли?

— Я не хотела раскрывать карты так рано, но интуиция мне подсказывает, что тётя Имания была права на твой счёт, — чуть мягче добавила горгона. — Да и твои прошлые слова изрядно позабавили и удивили. Как ты там говорил? — вдруг усмехнулась она. — « Я твой вассал, но далеко не раб!» Ох, малыш, — вздохнула печально она. — Знал бы ты, что мне достаточно взмахнуть пальцем и мужская элита из числа благородных и многих голубокровных выстроится в ряд, чтобы целовать мне подол платья и стать рабами. Не говоря уже об… этой части тела, — улыбка Кайсы стал еще шире, и та соблазнительно провела тыльной стороной ладонью по собственному бедру и поднялась малость выше.

Посыл Кайсы я оценил, но о возбуждении я сейчас помышлял в самый последнюю очередь, потому как ворох иных эмоций заполонил сознание.

— Да-а-а-а-а! — протяжно шепнула дочь Данакта, вглядываясь в мою физиономию. — Ты не похож на других.

' Оглохните Древние! — удивлению спаты уже не было предела. — Да она же ходячее бедствие, Ранкар. Нам вообще следует держаться от неё как можно дальше.

Поздно, малышка. Работаем с тем, что есть…

— Я не раб и не буду рабом! — спокойно отрезал я, глядя точно в глаза Кайсы.

— Да, — фыркнула весело та. — Уже догадалась.

— Что вам нужно, юная госпожа? — повторил я свой вопрос, но голос отныне звучал чуть тише и ниже.

Не знаю почему, но подсознание твердило, что данная беседа изменит моё дальнейшее существование. Жаль только, я не представлял насколько сильно.

Глаза юной горгоны мерцали. Мерцали как никогда прежде. Боюсь, мало кто захочет играть в такие опасные гляделки с представительницей столь ужасающей родословной. Вероятнее всего, глаза этой девушки были не менее страшным оружием, чем её магия и эссенция. На миг мне почудилось, что дочь Данакта собиралась с силами, но могу поклясться чем угодно… Прямо сейчас передо мной сидела не та Кайса Ксант, которую я знал ранее. Это была абсолютно другая разумная.

— Скажем так, малыш, — хмыкнула задумчиво Нефрит, — я решила сменить свой подход к тебе. Как не крути, но тётя Имания тобой очень дорожит. Я могла бы себе позволить рассориться со многими благородными. Могу рассорится с голубокровными любого калибра. Само собой, если это не владыки великих сил, — важно заметила та. — Однако я не желаю разрывать связь с Хаззаками. Как бы тяжело не было, ни я, ни они, мы не предавали друг друга. Поддержкой такого дома желали заручится как мои братья, так и сестра, но благодаря матушке их поддержка досталась мне. Да, Ранкар, с раннего детства Несмертная и Изувер поддерживали не только меня, но и мою мать. То, что ты сейчас услышишь удивит тебя, но верность Хаззаков моей матери простирается гораздо дальше, чем верность моему отцу. Моя мама великая женщина, но и на великих найдётся управа, — с грустной усмешкой заключила та. — Однако свои мечты она передала в мои руки.

— О каких мечтах вы говорите, юная госпожа? — тихо полюбопытствовал я.

Я и сам не заметил, что буревестник давным-давно прекратил ход и прямо сейчас мы находились рядом с моим особняком в Золотом квартале.