Молодая элита (ЛП) - Лу Мари

Не говоря ни слова, киваю.

Я сворачиваюсь калачиком на его постели, и Энцо устраивается рядом со мной. Он убирает с моего лба прядь волос, и я неосознанно вздрагиваю, когда его взгляд опускается на изуродованную часть моего лица. Он нежно проводит подушечками пальцев по моим шрамам, оставляя после себя дорожку приятного тепла. Меня это успокаивает и убаюкивает. Через какое-то время его глаза закрываются, дыхание выравнивается. Меня тоже одолевает дрема. Наслаждаясь ощущением уюта, я погружаюсь в тревожный сон с кошмарными демонами, сестрами, отцами и словами молодого Инквизитора со светло-голубыми глазами.

Аделина Амутеру

Сегодня должен был начаться Турнир Штормов. Вместо этого наступила завершающая фаза борьбы с Инквизицией.

Главная площадь Эстенции, обычно открытая и пустующая, преобразилась. Вся в разноцветных флагах и самодельных деревянных лавочках она превратилась в огромный рынок. Возвышающуюся над гаванью арену окружило море магазинчиков и людей. Но Турнир обернулся похоронами короля и дуэлью с Элитой, и несмотря на множество собравшихся в одном месте людей, на площади стоит жуткая тишина и царит зловещая атмосфера. Везде расставлены наблюдающие за толпой Инквизиторы. Терен хочет, чтобы народ увидел нашу смерть, чтобы нас убили прямо у всех на глазах.

Мы с Виолеттой пробираемся сквозь толпу. На этот раз без покрова невидимости. Мне тяжело удерживать иллюзию, которую нужно постоянно менять, так долго, сколько нам потребуется. Да и у людей возникнут подозрения, если они будут натыкаться плечами на кого-то невидимого. Мне нужно сберечь энергию для нашего нападения. Однако я сплела маскирующую иллюзию, и теперь у нас с сестрой другой облик. У меня вместо темного глаза и шрамов — ярко-зеленые глаза со светлыми, но не серебристыми ресницами. Кожа не темно-оливковая, а нежно-кремовая, губы — розоватые, волосы — золотисто-рыжие. Даже строение лица у меня совершенно другое. У Виолетты тоже кожа бледная, как у бельдийки, а волосы сменили темный цвет на медный.

И всё же наш облик не идеален. У меня не было времени на то, чтобы потренироваться в создании иллюзий лиц, и хотя я довольно быстро совершенствую свои способности, неточностей в имитациях избежать не могу. Если не приглядываться к нам, то ничего не заметишь, но если задержать на нас взгляд, то что-то зацепит внимание и покажется неестественным, поэтому мы не стоим на месте, а постоянно двигаемся.

Когда мы приближаемся к арене, по моей спине течет пот.

Арена громадна. Это, наверное, самое огромное строение, какое я когда-либо видела. Ряды и ряды арок, водруженные одна на другую, образуют гигантское каменное кольцо. У арены количество Инквизиторов увеличивается. Терен расставил здесь всю королевскую армию. Я иду с опущенным лицом, как и остальная толпа, и прохожу мимо стражей, не поднимая на них взгляда. Каждый раз я ожидаю, что кто-то из них узнает меня, увидит меня сквозь мою мерцающую иллюзию, но, глядя на меня сверху вниз, они не замечают в моей внешности ничего необычного. Они высматривают союзников общества «Кинжала». Вся площадь затянута покрывалом из нитей страха, которое утолщается прямо в центре арены.

— Стой, — приказывает мне Инквизитор.

Я замираю и, изобразив растерянность, смущенно поднимаю на него взгляд. Он смотрит мне в лицо. Виолетта останавливается рядом. Задержав дыхание, я все силы сосредотачиваю на том, чтобы усовершенствовать свою иллюзию, показать малейшее движение лицевых мышц, поры на коже и крапинки в глазах.

— Имя? — хмурится Инквизитор.

Я поднимаю подбородок и со всей возможной уверенностью отвечаю:

— Анна из Дома Тамерли. — Киваю на Виолетту, красиво присевшую в реверансе. — Моя кузина.

— Где остановились?

Я называю местную гостиницу, мимо которой проходила на скачках.

— Мой отец тут ведет дела уже несколько месяцев, — добавляю я. — Мы слышали, что этим утром похороны короля будут сопровождаться казнью. Это правда?

Инквизитор снова бросает на меня подозрительный взгляд, но за нами уже толпится народ, и он не может более тратить на нас свое время. Он машет нам рукой, позволяя пройти:

— Ступайте. Но вряд ли вам понравится то, что вы увидите, бельдийки.

Я не оглядываюсь, но слышу, как за нашими спинами он задает вопросы кому-то другому.

Арена была построена так, чтобы собирать здесь десятки тысяч людей. Арочные ярусы поднимаются к небесам и спускаются вниз, поэтому войдя и оказавшись у каменных скамеек, мы видим десятки рядов под нами. Скамейки окаймляют арену кругами и образуют внизу широкий, свободный центр. Толпы народу движутся по проходам. Среди них солдаты наших покровителей. Я не знаю, как они выглядят, но они здесь, где-то среди всей этой людской массы. Ждут сигнала Энцо. Я озираюсь в поисках принца. Виолетта качает головой, показывая, что не чувствует его.

— Идем, — шепчу я и тяну ее за руку. — Давай проберемся поближе.

Мы спускаемся, пока не оказываемся почти в самом низу. Там занимаем места в первом ряду.

Перед нами простирается центр арены. Он затоплен водой — глубоким озером с каналами, выходящими в Солнечное море. Под водой кружат темные тени балир. Над озером проложена широкая каменная дорожка. Она тянется от наших с Виолеттой мест к противоположному краю арены. В середине озера установлена большая круглая платформа. Обычно на Турнире Штормов наездники, стоя на платформе, зовут своих балир, и когда те выскакивают из воды, они прыгают на их спины и выделывают на радость зрителям ошеломительные акробатические трюки. А по каменной дорожке, поражая великолепием и сиянием красок, шествуют люди в масках и вычурных костюмах.

Но не сегодня. Сегодня по обоим концам дорожки выстроились Инквизиторы в белых мантиях. В воде кружат балиры, их зов приглушен, далек и призрачен. Отвернувшись, я осматриваю арену. Всю ее обволакивает облако страха и тревожности. Некоторые из зрителей взбудоражены и беспокойны в ожидании обещанной крови. Другие угрюмо сидят на своих местах, перешептываясь между собой. Мне передается всеобщая тревожность. В воздухе маняще посверкивают нити.

Я учащенно и неровно дышу, удерживая на наших с сестрой лицах иллюзии. Коснувшись моего плеча, Виолетта кивает на противоположную сторону арены.

— Там, — шепчет она.

Я прослеживаю ее взгляд. Энцо где-то там, в толпе.

Элита, должно быть, уже заняла свои позиции, как и ее покровители.

Наконец, когда, кажется, проходит целая вечность, все стоящие у арены Инквизиторы вынимают мечи и поднимают их в традиционном приветствии вверх. Народ затихает. Я смотрю на королевскую ложу, где однажды весь в золотом и с короной на голове сидел король.

Ложа пустует. А на другом конце арены, с Инквизиторами по бокам, появляется Терен. У него на голове шлем, прикрывающий глаза и придающий ему пугающий, какой-то нечеловеческий вид. Прямо перед ним, закованного в цепи, с завязанными глазами и кляпом во рту, солдаты ведут Рафаэля. Мое сердце громко бьется о ребра.

Терен останавливается в середине платформы и поднимает руки.

— Мои дорогие сограждане! — обращается он к толпе, и его голос разносится по всей арене. — С тяжелым сердцем мы собрались сегодня здесь. Не для того, чтобы праздновать, а для того, чтобы оплакать короля. — Недалеко от него Инквизиторы заставляют Рафаэля опуститься на колени, достают мечи и приставляют лезвия к его горлу. — Теперь, кенетреанцы, править вами будет королева. И в ознаменовании новой эры вы станете свидетелями исторического события, когда наша величайшая и выдающаяся нация очистится от демонов, которые вгоняют вас в ужас.

Виолетта вцепляется в мою руку. Опустив взгляд, я вижу, что костяшки на ее пальцах побелели.

Терен важно поворачивается кругом, улыбаясь притихшим зрителям. Его белая мантия скользит по камню.