— Поговори мне ещё, — прикрикнул на него старший товарищ. — Это ж надо позорище — чтобы ратника из крепости пограничной собака за гузно тяпнула!
— Не за гузно, а за руку!
— Да хоть за уд твой дурной! Чуть головы не сложили! Думали, тут нам и конец пришёл, да видно боги ворожили — возле стены дерево разрослось, здоровенный ясень, раскидистый такой. Его бы срубить по уму, да хозяину, что в слободке дом поставил рядом со стеной, а за деревьями не следит, плетей всыпать, но тогда мы его готовы были расцеловать будто родного. Кинулись мы со стены вниз будто оголтелые, прямо в крону древесную.
— А эти ваши страхолюдины неужто за вами не бросились? — не поверил Твёрд.
— А вот тут, отче, самое интересное и начинается. — ответил Некрас. — Мы, когда приземлились, об ветки, конечно, ободрались, мало не расшиблись. Приготовились уже дальше от страхолюдин драпать, трое из них следом за нами сиганули. Одна неудачно приземлилась — шею себе свернула, а две других хоть об ветки зашиблись немного, да невредимыми приземлились, только поднялись они с земли уже не страхолюдинами, а обычными оборванцами, вот такая сказка.
— Как так? — удивился Волхв. — Выходит, почудилось вам со страху?
— Так, да не так, — покачал головой Велимир.
— Ага, — поддержал его Некрас. — Поднимается, значит, этот нищий и говорит: «Вы чего это, мужички, ночью тут ходите? Дело лихое задумали?». А у самого ни клыков, ни облака чёрного над головой! Ну, я ему отвечать не стал, только по сопатке звезданул так, что он обратно на землю рухнул бездыханным, а второй быстро сообразил, что к чему и в темноту кинулся. Мы за ним кинулись следом, да он видно от страха сразу и околел.
— А вы сюда побежали?
— Нет, отче, — покачал головой Велимир. — Мы хоть испугались да решили к воротам вернуться, поглядеть.
— Поглядеть?
— Мы пока по городу бегали, углядели, что дома, да стены крепостные теперь в стольном Богораде не простые стоят, а колдовскими письменами меченные, — пояснил Некрас.
— И что там у ворот вы увидели? — преодолевая накатившую вдруг дурноту, спросил Твёрд.
— А то, что держит образин этих внутри стен неведомая сила, — глядя волхву в глаза, ответил Велимир. — Крепко держит, надёжнее всяких ворот и самих тварей из города не выпускает, и никому войти не даст. Потому и нараспашку всю ночь Нижний город стоит.
— Сучьи вымески! — выругался волхв и, поглядев на замерших подручных, пояснил: — Не вы. Вы, как раз добрую службу сослужили. Молодцы. Письмена не запомнили?
— Как это не запомнили? — засуетился Некрас. — Мы их даже записали. Знали ведь, что пригодится, даже если ты…
Велимир не выдержал — рыкнул и отвесил товарищу сочного пинка.
— Чего несёшь, остолбень[2]?! — рявкнул он.
Некрас видно, и сам понял свой промах, поэтому молча лишь поклонившись, вручил Твёрду свиток с тщательно вычерченными уже знакомыми угловатыми письменами.
— Мы хорошо разглядели, они в темноте зелёным огнём светятся, — пояснил Велимир, а Некрас согласно закивал.
— Не мнитесь вы, будто девки на смотринах, — не отрываясь от свитка, сказал им Твёрд. —Знаю, что не ждали уже. Я и сам думал, что уже не выберемся.
— С кем это, отче? — осторожно спросил Велимир.
— Государя из лап поганых вырвать удалось. Здесь он. Об этом с вами и поговорить хотел, да видите, как вышло.
— Прости, отче.
— Не за что мне вас прощать. Вы и сами ещё не поняли, что увидали. Все мудрецы Богорада проморгали, а вы разглядели. — волхв на мгновение замер, а затем грохнул со всей мочи кулаком по лавке, — Они же, скоты, весь Нижний город прокляли! Волшбой своей поганой будто незримой оградой обнесли и всех жителей на погибель обрекли. И эти, что за вами кинулись, не от страха околели, а оттого, что вместо живы у них в жилах теперь Пустота течёт.
— Как так? — выдавил Велимир.
— А вот так. Быстрее всех скверной бродяги да нищие бездомные пропитались, но вы сами видели, что и в домах уже вместо людей твари. Скоро ничего светлого там вовсе не останется.
— Но мы же Тьмы не чуяли там, — пролепетал Некрас.
— И не почуете. Не Тьме они поклоняются, а хотят всё тут извести, чтобы ни тёмного, ни светлого не осталось.
— А Верхний город? В нём тоже проклятие?
— В Верхнем городе семьи боярские живут. Их в награду за предательство щадят пока, но как только ненужными станут, думаю, и до них очередь дойдёт.
— Что же это делается такое? — опускаясь на лавку, пробормотал Велимир.
— Не время нам, будто простокваша киснуть, — прикрикнул волхв. — Это пока проклятье силу не набрало, оно только ночью действует, а скоро никакой свет его не удержит. Уходить надо, людей предупреждать, да войско собирать, чтобы всю эту пакость выжечь.
— А о чём хотел поговорить с нами, отче? — подал голос Некрас.
— Не здесь. За мной идите.
Они вернулись обратно в дом, и сразу услышали, как Мал зычно командует сборами. Твёрд только хмыкнул и двинулся на голос.
— Переговорили уже? — спросил богорадский волхв, заметив подручных за спиной Твёрда.
— У тебя есть комната, где точно нас никто не подслушает?
— В библиотеку я холопам запрещаю заходить, — озадаченно ответил Мал. — А что?
— Кликни учеников своих и веди в свою библиотеку.
Тихослав оказался высоким не седым ещё и крепким бородачом, больше похожим на охотника или следопыта, чем на волхва-травника. Его ученик, Умир чем-то походил на учителя: такой же жилистый и крепкий, но лицом смуглее, с курчавыми волосами и голубыми глазами уроженца восточного Великосветья. Они учтиво поприветствовали Твёрда, кивнули Велимиру с Некрасом и молча устроились на лавке в углу.
— Так зачем звал? — нетерпеливо поинтересовался Мал. — Всё же решили.
— Государю ни к чему наши разговоры слушать, — покачал головой глава Вежи. — У него своя правда, и смущать его не будем.
— Это чем ещё?
— Помнишь, ты мне давеча рассказывал, что кто-то людей до костяков обгладывает?
— Ещё бы не помнить, — помрачнел Мал. — Я несколько раз в этом пытался разобраться, так эти… в чёрных капюшонах меня едва батогами не забили.
— Ты не разобрался, а молодцы мои прошлой ночью углядели беду.
— Чего тянешь? Говори как есть!
— Кто-то на весь город волшбу навёл, да такую умелую, что не приметить её никак. Ночью только вязь на стенах светится, да только ночью в Нижний город не попадёшь.
