Яростные сердца (СИ) - Пислегин Алексей

— Максимус, — вздохнул Тин, переглянувшись с оживившейся Иштарой. Имя им явно было знакомо. — Лично я не знал никого из лидеров Бунта, да и не мог никак — когда Безумный Король изолировал остров, я был ребёнком. Чуть старше Айки.

— Но, вы же… — у Иштары отпала челюсть, да и у Айки глаза округлились по пять рублей.

— Я соврал о том, как складывалась наша община, и соврал немало, — отозвался Тин, глядя своей ученице прямо в глаза. — И этого мы ещё коснёмся. Пока же… Я не знаю Светлой Кассинии, не слышал о ней никогда. Судя по прозвищу — она или маг, или жрица. Может быть, паладин. Но это не важно. Если твой отец действительно генерал Максимус Багряный Лев — это… Это объясняет многое.

— Этого не может быть, — Иштара опалила меня злобным взглядом. — Или вы врали нам и в этом, учитель?

Я молча взглянул на Тина, вопросительно подняв бровь.

— Про Льва я слышал ещё до Бунта, он действительно известная личность. А в изоляции хоть какие-то новости из внешнего мира к нам попадали только с Волнами. По крайней мере, пока мы не решили соблюдать нейтралитет.

— Что значит — «пока»? — теперь Иштара злобно уставилась уже на старика. Он её просто проигнорировал.

— Один из нефилимов самой первой Волны рассказал мне, что Максимус предал Небеса во второй раз. Когда пришли за его детьми, он воззвал к Пустоте и Использовал против посланников Системы Скверну. Только Скверна от его дома и осталась. Материализованная Скверна и сотни Пустотников. Максимус с детьми исчез. Сын и дочь, да… А про его жену я вовсе ничего не слышал. И было это тысячу лет назад, как раз вскоре после появления Системы и Ультиматума Предателям.

Я внутренне замер. Ну да, в глубине души уже понял, ЧЕМ была чёрная паутина, которую кастовал отец, но теперь получил подтверждение своим догадкам. И оно мне нихрена не понравилось.

Тин в очередной раз угадал мои мысли.

— Ваш отец жив?

— Я не знаю точно.

— Скверна страшна, и пусть и даёт силу, ведёт всегда к одному: к безумию. Чтобы не случилось, юноша, вы должны помнить об этом.

Глава 17

Тайна Рощи

День шестой

Уровень 100

Статус: Потомок предателей

До Штурма тридцать пять дней

— Скверна страшна, и пусть и даёт силу, ведёт всегда к одному: к безумию, — Тин смотрел мне прямо в глаза. С сочувствием, и это меня раздражало. — Чтобы не случилось, юноша, вы должны помнить об этом.

ОЯ + 500

— Дела моей семьи касаются только меня, — отрезал я. — Разберусь сам.

Тин вздохнул — и просто молча пожал плечами. Иштара бросила на меня странный взгляд. Не понял, это жалость? Я только зубами скрипнул — и перевёл тему:

— Выходит, тысячу лет назад отец сбежал от Системы с другими детьми? Сколько ему лет вообще? И, выходит, у меня были брат и сестра?

— Не думаю, — отозвался Тин. — О других мирах известно мало, и причина у этого одна: проложить к ним путь могут или Боги и разумные с силой, близкой к божественной. Даже Багряный Лев не был настолько силён. Или — то, что само попадает в Эльтерий из другого мира: Пустота. Одно сказать я могу точно: миры существуют по разным законам, и даже время в них может течь не одинаково. Скорее всего, время в Эльтерии идёт в десятки раз быстрее. А вы с сестрой — те самые дети, которых Лев хотел спрятать.

Айка хихикнула, и мы все с удивлением уставились на неё. Девочка не смутилась:

— Старше Икара тут только дедушка.

Иштара фыркнула, Тин — улыбнулся, а я потрепал Айку по голове.

— А что ты хотела? Видишь: у меня тоже вся башка седая, — Айка хихикнула, а я повернулся к старику. — Ладно, кое что я понял. Что за двойные и тройные предательства? И нахрена Системе мы с сестрой и остальные нефилимы? Что за прикол вообще с Потомками предателей?

— Прекрати говорить незнакомые мне слова, — процедила Иштара. — Я проявляю к тебе уважение, чужак, и не говорю на родном языке.

Я хмыкнул:

— Действительно, уважила хоть в чём-то. Так и быть, словечки из своего языка больше вставлять не буду. Только Системный, только хардкор. В смысле…

Как переводится слово «хардкор», я знаю прекрасно. Как его в контексте разговора перевести на Системный, я не сообразил. Неловко закончил:

— Только серьёзно.

— Мы называем первый язык Божественным, а не Системным, — Иштара не унималась, злобно пыря на меня жёлтые глаза.

— Счастлив за вас. А я вообще в первый раз слышу, что это первый язык. Выходит, Системный был ещё до Системы?

— Да, пусть и называли его иначе, — Тин вновь перехватил в разговоре инициативу. — Что до твоего вопроса о Потомках предателей… Нужно понять одно: предательство альвов, что всегда служили богам, разозлило Пантеон сильнее всего. Светлейшая, как тогда говорили, в гневе выжгла половину столицы Альвиона. Убила тысячи детей, женщин, стариков. Да в целом — мирных разумных, что к Бунту вообще не имели никакого отношения. Сейчас, впрочем, уже не понять, так ли оно было на самом деле, или слухи запустили сами Бунтовщики.

Тин грустно усмехнулся, хлебнул из чашки.

— «Сейчас не понять» — это вообще универсальный ответ на многие вещи. О многом можно только предполагать. Мы в Лийя-Кин отказались от участия в Бунте. По крайней мере — большинство друидов Рощи. Орилеб принял это наше решение, тем более на тот момент Зверобог нас ещё не предал, а Уриун был не единственным его живым потомком. Но всё, что я знаю о Бунте, я слышал от других. Источники не всегда были достоверные, а я был ребенком. Верить можно не всему.

— Что Орилеб любит приврать, я уже заметил.

— О да. Что хуже, он умеет обманывать, говоря правду. В вопросах лжи Орилеб — великий мастер. Поэтому, дальше я буду говорить о том, как вижу былые события сам.

Из рассказа Тина я понял следующее: отец и ещё два генерала альвов вписались в Бунт, разочарованные богами. Их легионы ветеранов, закалённые в горниле недавней войны, стали главным ударным кулаком армии Бунтовщиков. И всё бы ничего, но Орилеба понесло, и он вышел за рамки праведной войны очень быстро.

Карательные рейды к тем, кто не поддержал Бунт? Сравнивание с землёй городов вместе с жителями? Осквернение колодцев трупами женщин и детей? Король сильфов начал творить то, что в нашем мире было обычной рутиной средневековых (да и, чего уж, и более поздних) войн, но для этого мира оказалось дикостью.

Если начало Бунта было настоящим блицкригом, где сильнейшие маги и воины смертных и молодые боги теснили Пантеон и его союзников, то уже через год ситуация изменилась. Сначала начались внутренние ссоры, разброд и шатание.

Главы объединённой армии тянули одеяло каждый на себя, Орилеба назвали Кровавым Королём, пошли первые сокрушительные поражения… А после альвы вернулись под крыло богов, став дважды предателями.

Слушая Тина, я постоянно думал об отце, и воображение ярко рисовало его в те времена, когда сильнейшие смертные бросили вызов Небесам.

Со здоровенным цельнометаллическим копьём я его уже видел. И с крыльями, да… Осталось только добавить доспехи — в моей голове они были вороными — и поставить его во главе закованных в сталь легионов.

Я вспоминал отца в учебных спаррингах, в зарубах ролевиков, вспоминал свои бои здесь, на Острове.

Багряный Лев Максимус… Не просто так ведь он Багряный, как та аура, что охватывает под Пламенем Души меня. Отец тоже по классу Дух Ярости. Хотя, в те времена ни Системы, ни классов вовсе не было.

Я очень ярко представил как он, ревя от бешенства и полыхая призрачным огнём, прорывался сквозь ряды противника, залитый кровью с ног до головы.

Налево махнул — улочка, направо махнул — переулочек…

Он, как и другие альвы, служил богам, и то, как они в своём конфликте предали смертных, стало для него концом привычного мира, выбило из под ног почву. Он пережил братоубийственную войну и, разочарованный Небесами, пошёл к Бунтовщикам.