Рекрут (СИ) - Хай Алекс

Лорд Альтен тоже был там. Надменный, как всегда. Его дочь — Циллия — сидела в боковом крыле, но её взгляд я почувствовал. Она внимательно наблюдала.

— Обвиняемый прибыл!

Меня подвели в центр мозаичного круга.

Первым заговорил старик в мантии цвета старого золота и с эмблемой весов и клинка.

— Гражданин Альбигора, Ромассил Хал, ты был вызван на заседание Совета по обвинению, затрагивающему интересы двух великих кланов и порядка города.

Я молча улыбнулся.

— Тебя обвиняют в убийстве принца Риониса Кархала, наследника Доминуса Солнцерожденных. А также в сокрытии подлинной личности, что, в свою очередь, нарушает принципы равновесия между Днём и Ночью. Что скажешь в свою защиту?

— А зачем говорить, если уже всё решили?

— Никто ничего не решил, — хрипло бросил Варейн. — Пока.

Салине не вмешивалась. Только мрачно обводила взглядом советников.

Доминус приподнял бровь. Его взгляд пересёкся с Салине — и это была вспышка. Не дуэль. Не вызов. Что-то… более глубокое.

Фиор поднялся и прошёл вперёд, но его остановили. Пока что была не его очередь.

Посол Трейн поднялась и чётко, без тени волнения, произнесла:

— Совет Альбигора обязан помнить, что обвиняемый не признал своей вины. Что доказательств пока не предъявлено. И что у клана Лунорожденных есть право на защиту своего рекрута.

Она переглянулась с Герцогом, и тот кивнул.

— Мы не просим пощады, — продолжила мать Элвины. — Мы требуем справедливости. Разбирательство должно быть детальным. Вы не осудите юношу, прошедшего инициацию Ночи, лишь за то, что кто-то говорит, будто он — из Дня.

Доминус склонил голову, как бы признавая: ход сделан.

— Пусть принц Фиор выступит, — сказал представитель Совета. — Он излагал свою позицию. Но теперь… пусть выскажет свою версию событий.

Фиор поднялся на трибуну так, будто собирался читать манифест, а не мстить за личную обиду. Глубокий вдох, безупречные складки золотого плаща на плечах, серьёзное лицо с маской скорби — и я почти поверил, что он сейчас заплачет.

Он не смотрел на меня. Умно. Правильно. Столкнись наши взгляды — маска бы треснула.

— Уважаемые члены Совета, — начал он, — я не хотел говорить эти слова. Не хотел снова вспоминать ту трагическую ночь. Но я обязан. Обязан перед памятью брата. Перед долгом. Перед городом. Меня зовут принц Фиор Кархал, сын Доминуса и брат покойного наследника принца Риониса. Я — свидетель. Единственный выживший очевидец той трагедии.

Слово «единственный» он проговорил с особым нажимом. Пауза. Вздох. Ему бы пьесы играть.

— Нас было трое, — сказал он тише. — Я, Рионис… и он. Ромассил Хал. И еще паа охранников. Ром был нам другом, братом…

Он поднял глаза к куполу. Там, где сияли два ликá — Лунный и Солнечный.

— Мы доверяли ему. Он был с нами с юности. Талантлив, отважен, честолюбив. Мы всегда относились к нему как родному брату, хотя и знали, что он всего лишь бастард нашего отца. Мы не знали… — голос его чуть дрогнул, — мы не знали, что всё это время он ждал момента, чтобы попытаться уничтожить нас.

В зале — шорохи, вздохи, кто-то тихо цокнул языком. Салине осталась неподвижной. Варейн только чуть наклонил голову. Мирена Трейн была холодна, как северный лёд — она явно воспринимала факты, а не эмоции. Я отметил это. И поблагодарил молча.

— В ту ночь мы покинули пределы Альбигора. Решили встретить рассвет в форте. По дороге Ромассил предложил проверить один источник в Диких землях. Говорил, что нашёл нечто важное. Мы поверили. И оказались в ловушке… Взрыв нестабильного Ноктиума убил нашу охрану. Ромассил воспользовался нашим смятением и… вонзил клинок Рионису в сердце!

На этом месте я усмехнулся. Почти в голос. Но сдержался. Пусть доиграет спектакль.

— Он ударил первым. — Голос Фиора стал жёстче. — Рионис принял удар на себя. Он пытался нас защитить. И погиб. Я с трудом сумел уйти, раненый. Взрыв привлёк тварей, и мне пришлось спасаться бегством! Позже меня нашли патрульные форта. А он…

Пауза. Молчание. Взгляд в мою сторону. Наконец. Прямой.

— Он исчез. Спрятался. Сменил имя и даже клан. Всё — чтобы избежать ответственности. Чтобы потом… — Фиор сжал кулаки. — У него не вышло стать наследником Доминуса, и он решил затаиться!

Эти слова вызвали оживление среди советников. Я спокойно наблюдал эту постановку, лишь изредка потирая одной ногой о другую — в зале был сквозняк.

— Я прошу Совета не медлить. Не позволять ему снова затеряться в тенях. Не дать ему шанса!

Фиор поклонился. Играл отменно — даже руки у него дрожали от волнения.

Когда он вернулся на место, Варейн бросил взгляд на Салине. И снова — ничего. Ни тени эмоций. Только холодный анализ. Но я видел, как у посла Трейн сжались пальцы.

Представитель Совета, тот самый с весами и клинком на груди, заговорил:

— Мы приняли заявление стороны обвинения. И в ближайшее время заслушаем защиту. Но до того…

Он повернулся ко мне.

— Есть ли у вас комментарии?

Я пожал плечами:

— Если каждый, кто хочет власти, начинает с убийства, то, возможно, вы путаете меня с половиной сидящих в этом зале.

Пауза. Кто-то хмыкнул. Варейн сдержанно кивнул, будто одобрял. Салине усмехнулась, не сводя глаз с Доминуса. Первый раз за всё заседание.

А Фиор снова отвернулся.

— У вас будет возможность высказаться, — продолжил представитель. — Но сначала мы выслушаем представителей вашего клана.

Я медленно кивнул. Театр ещё не окончен. И моя роль — ещё впереди. Главная.

— Всё это похоже на ошибку, — произнёс Варейн, поднимаясь со своего места. — Опасную ошибку.

Герцог редко повышал голос — его и так слушали. А если не слушали — надолго в клане не задерживались.

— Ни один человек, — продолжал он, — не может пройти полную инициацию Лунорождённых, обрасти Тенью, вступить в контакт с Высшей сущностью и сохранить при этом магическую природу Солнцерождённого. Невозможно. Это основа равновесия. Основа нашего мира.

— И всё же, судя по всему, он это сделал, — раздался голос Альтена, сухой, как потрескавшийся свиток.

— Лорд Альтен, слово у Герцога Варейна! — напомнили ему.

Он поднялся с места, скользнул глазами по залу и уставился прямо на Герцога.

— Вы не верите, потому что не хотите верить, — произнёс он. — Но я докажу.

Он спустился на мозаичный пол, где меня оставили перед Советом.

— Все Солнцерождённые помечены. Это не просто клятва или родословная. Это — знак, наш тайный символ. Метка, оставленная древними методами. Она невидима для обычного глаза, не ощущается никакой из школ, кроме одной. Блики.

Лёгкий гул пошёл по залу. Кто-то из делегатов переместился ближе к краю кресла, кто-то прикрыл рот ладонью. Да-да, господа и дамы, вот теперь начинается настоящее представление.

— Метка проявляется только в одном случае, — продолжал лорд Альтен, — если Солнцерождённый вступает в контакт с собственным Бликом. Или… — он скосил на меня глаза, — с Бликом другого Солнцерождённого.

Он подошёл ко мне. Неспешно. Как палач, который уже выбрал оружие пытки и хочет растянуть момент.

— Я прошу разрешения у Совета продемонстрировать знак.

Небольшая пауза. Советники переглянулись. Кто-то явно колебался. Но представитель клана Золотых весов поднялся и кивнул.

— Продемонстрируйте.

Я пожал плечами, криво усмехнулся.

Лорд Альтен подошёл вплотную. В глазах — презрение, смешанное с восторгом от предвкушения победы. Его рука потянулась к моей рубашке и… одним рывком сорвала ткань с плеч. Я даже не дёрнулся.

Он наклонился. Прошептал мне на ухо:

— Сейчас все увидят, кто ты на самом деле. Как бы ни притворялся, бастард.

Я усмехнулся. Не ответил. Не потому, что не знал, что сказать. А потому что знал — он уже проиграл. Они сами заманивали себя в ловушку.

Он отступил на шаг. Протянул руку. Кончики пальцев зажглись мягким светом — золотым, текучим, как расплавленное солнце. Из его ладони вырвался Блик. Сфера света, плавно вращающаяся в воздухе, с искрами, похожими на частички распадающейся звезды.