— При чём здесь староста?! — оборвал меня Ребис. — Я про отца! Как можно просто взять и уйти от него?! Ты ведь его остановил, значит, и я смогу! Это не повод!.. — махнул он руками, не в силах выплеснуть свои мысли в виде слов.
Но я его понял. Слова «развод» на Миизаре не существовало. За остальные страны сказать не могу, не ведаю. Но вот тут… нет, и всё. Ещё и общество жило по средневековым законам. Конечно, это играло свою роль. В голове пацана даже мысли не могло возникнуть, что можно взять и разойтись! Ха, да у современных детей прошлого мира подобное не находит понимания, а я про эту эпоху!
— Как ты, сука, останавливать его собрался? — с трудом подавил я ярость. В такой ситуации Ребис должен был немедленно узнавать про брата, а он об этом пьяном животном думает! Причём сам ведь — сам! — пнул его только что. Но при этом всё о том же — отец, отец… — тьфу! — Он больше тебя в три раза, а сильнее — в пять. Даже я, хоть и пробудил Ауру, не рисковал, а сразу прописал ему табуретом по башке.
— Ты отца табуретом ударил?!
— И ещё раз ударю, если он такие истерики будет устраивать.
Разговор замолк, но ненадолго. Ребис снова выругался.
— И чего делать-то, Заг? — вновь спросил он, уже гораздо спокойнее.
Глава 27. Праздник
— Я — спать, — потянулся я. — Дверь запру, чтобы дядя не полез, если снова решит за топор взяться. То есть… топор-то я уже убрал, но кто мешает ему иной инструмент найти?
— Просто ляжешь спать? — удивился брат. — Просто спать?!
— Думаешь, если сидеть здесь целые сутки, то что-то изменится? — хмыкнул я. — В Вияльди я верю, она не подведёт и починит Себба. А уж если не сумеет… — пожал плечами. — Я-то подавно не сумею. Так что даже лезть не буду, тем более — на ночь глядя. Перелом челюсти, знаешь ли, это серьёзно. Себб в любом случае сейчас под какой-то забористой микстурой. Можешь навестить его и тётю, но я бы порекомендовал не лезть туда сейчас. Всё-таки ночь на дворе. Уже спят небось. Ну… пытаются. Твой приход только всех взбудоражит. Завтра сходим, вместе. А сейчас я — спать, чего и тебе советую. Закроюсь поплотнее. Если дядя начнёт ломиться на чердак — дверь его задержит и позволит мне проснуться. А там я через окно выпрыгну или снова его вырублю. С Аурой шансы точно есть, хотя рисковать, наверное, не стóит.
Я притворился, что задумался, хотя в реальности, конечно, сбегать бы не стал. Уж не от Садрича, это точно.
— А… а… — Ребис ощутимо растерялся. Сведений я него вывалил много. — Можно я с тобой посплю?
— У меня места только на одного, и если ты думаешь, что я пущу тебя в свою кровать, то ошибаешься, — отмахнулся я. — Спи в своей комнате, у тебя тоже есть внутренний замóк и окно.
Ребис надулся, но я не обратил на это внимания. Поднялся, потянулся, зевнул и направился наверх. И так потратил слишком много времени. Хорошо ещё, что не терял его совсем впустую, а управлял своими мошками на расстоянии. Успел посмотреть, как Вияльди с Леви и Энни вправляли челюсть дико орущему Себбу, которого не успокоила даже солидная доза обезболивающего. Успел поохотиться роем в лесу, пожрав самых обычных «диких» мух. Вот уж от кого проку почти нет, зато плодятся при первой же возможности, даже в такой жаре и сухости.
Закрывшись на чердаке, упал на привычную уже лежанку и почти сразу уснул. Слишком много всего случилось сегодня. Это нужно переварить. А завтра настанет новый день, который, как известно, всё расставит по местам.
***
С открытием Ауры моя жизнь изменилась. Нет, неправильно. Моя жизнь постепенно менялась все прошедшие годы. Это взросление или нечто большее? Хех, помню, как поначалу меня практически не замечали, разве что вспоминали о случившейся с родителями и сестрой трагедии, да, может, изредка, при обсуждении собственных детей, всплывало, что, дескать, я излишне серьёзен и ответственен для своего возраста.
Мошки позволяли подслушивать разговоры без всякого опасения, и потому я давно «опутал своей паутиной» весь Ностой, ведая хоть и не обо всём, но о многом. И суть многих разговоров со временем начала меняться.
Моё имя вновь всплыло, когда я стал бегать к Вияльди. В то время я принялся часто общаться с ней, помогать, а потом и вовсе совместно ходить за травами и ингредиентами. Это дало деревенским пищу к размышлению. Люди стали припоминать меня, когда речь заходила про травницу. Изредка даже просили поискать каких-то целебных корешков для себя.
Потом, за год до занятий с Сатором Отье и Милегером Шоркусом, я начал обучение у одноногого ветерана Леви Мос-Лира, что не осталось тайной. Вновь пошли шепотки, дескать, я задумал прыгнуть выше головы и стать самым талантливым в Боевых Искусствах.
А уж как деревенские смеялись, когда вскрылась истина начала отношений между Леви и Вияльди! Это ведь я их, по сути, свёл!
Где-то в то же время Садрич начал сдавать, и я зачастую стал подменять его на мельнице, работая на уровне взрослого мужика, если не больше. Тут очень помогала сверхсила и кое-какие наработанные у Леви мышцы, без которых было бы совсем тяжко.
Дальше — больше. Нахватавшись знаний от Вияльди, я полноценно сменил её, когда та перестала иметь возможность самостоятельно заниматься поиском нужных растений — залетела, то бишь, по-простому если. К этому времени я уже стал сильнейшим и умнейшим среди своих одногодок. Точнее, был таковым признан.
А потом у нас погиб охотник Перрель Гистомс и… кто начал таскать тушки зверья вместо него? Да, этим занимался не я один, к тому же я не пропадал в лесу целыми днями, но каждый раз, уходя за новым набором трав и ингредиентов, старался принести дичь.
Разумеется, постоянно лезли разные доброхоты, напоминающие об осторожности. Я их понимал. Перрель Гистомс умер не сам по себе. Случайностью здесь не пахло. Но сказать людям про то, что убить меня будет почти нереально, я не мог. Приходилось стоически терпеть и заверять, что всё будет хорошо.
И всё правда было хорошо.
На этом моменте ко мне стали относиться куда как серьёзнее. Пацан-то вырос! Заматерел, начал приносить пользу всей деревне. Удача, наверное, тоже играла свою роль, ведь я был жив и не попадал в неприятности — напротив, почти всегда добивался успеха. Подобное не могло остаться незамеченным. Удача в это время почиталась чуть ли не очередной богиней, и раз она ко мне благоволит, то не нужно идти против.
Верное мнение. Я не собирался их переубеждать.
В общем, некий «социальный рейтинг» повышать удавалось весьма неплохим темпом, однако лишь теперь, когда я пробудил Ауру Наблюдения, тем самым показав, что и остальные мне поддадутся, меня по-настоящему признали.
И это стало заметно на следующий же день. В дом пришёл староста Дуфф Бурс, недавно женившийся кузнец Фусто Алеас (жена у него — моё почтение! — я почти влюбился), Сатор Отье и Вияльди Мос-Лир. Последняя — сугубо сообщить о ситуации с Себбом.
Садрич уже был относительно вменяем, хоть и существенно мучился с похмелья. Даром не прошёл и факт удара стулом по голове, отчего он судорожно держался за виски. Похоже, каждый приступ кашля доставлял боль его башке. Мужик аж покраснел, безуспешно пытаясь сдерживаться, на голове же вздулась хорошая шишка.
— Он сам виноват, — остановил я Вияльди, которая уже начала доставать из многочисленных карманов какие-то склянки.
— И правда, — кивнул Дуфф. — Собственно, Энни с самого утра уже обежала половину Ностоя, поэтому мы здесь.
— Судить меня, кха-кха, пришли? — Садрич криво улыбнулся. — Не забудьте о том, что эта шлюха изменяла мне с соседом!
— Ты же про Форпона Корса вчера говорил? — не выдержав, влез я.
— Заткнись, щенок, — зло рыкнул мельник.
— С соседом? Это с Есаром Бокусом? — Сатор поднял брови. — Он ведь днюет и ночует на поле! Пытается хоть как-то сберечь последнюю пшеницу.
— Я, кха-кха, всё сказал!..
— А что скажешь ты, Загрейн? — посмотрел на меня Дуфф. — Ты ведь присутствовал здесь.
