И, конечно, самые сильные, отчего и самоуверенные.
— Гляньте, герой. Жених прям! — хмыкает один из братьев, — Ты-то что здесь забыл, здоровяк? Я видел тебя на военке! Среди этих лошар что делаешь-то?
Класс молчит. Им неприятно, их обзывают прямо в лицо, но… они ведь правда лошары. Вот прямое описание. Они и кучкуются только среди своих, ведь остальные дети их крутыми не считают, а значит дружить не спешат.
Максим хмурится.
— Ну забыл и забыл. Нельзя что ли? — пробубнил он, — И… ничё они не лошары. Что у вас всех за мания оскорблять слабых… кто вас вообще воспитывал…
Троица вскинула брови, а одноклассники замерли ещё больше. Конечно, им было стыдно — их оскорбляли просто за их увлечения, безобидную любовь к магическим созданиям, но и ответить они боялись!
Но за них… отвечает другой?
— Погоди-погоди, ты РЕАЛЬНО не видишь, в чём проблема? — мотает головой брат девочки, — Не, у нас личное, у нас понятно — наша сестра связалась с позорищами, порочит род! Нашла какого-то забитого урода на помойке, и шастается везде с ним! — указывает на колобка, — Но ты ведь… ну ты чё, не видишь КАКИЕ они все⁈ Призыв? Да это смешно! Даже Карл Франш-Конте Иоганн — и тот не призыватель! Ты кроме индусов знаешь нормальных призывателей? Крутых? — он внимательно смотрит на младшеклассника, — Да ты хоть одного-то видел, которым хотелось восхищаться и брать в пример?
Максим хмурился всё сильнее.
Не таким его воспитывали. Не таким он рос. И ему правда нет дела до призывателей, и они правда все забитые лошары, судя по текущей реакции. Но… но…
— Не обязательно быть крутыми, чтобы что-то любить… — всё продолжал бубнить он, не понимая как решать такие ситуации.
Максим по своей простоте хотел просто отговориться, может даже убедить! Он правда был добрым парнишкой, обычным и простым.
Но жизнь сложна, и требует думать сложнее.
Троица парней нахмурилась ещё сильнее. Они его оценивали, и не могли понять, считать крутым и звать к себе, или причислять к лошарам, на фоне которых возвышались. И один из них, самый старший, мельком глянул на сестру — девочку в очках.
И заметил, как она смотрит на Максима. Пусть и со скрываемым… но восхищением.
Надо что-то делать. Так она точно здесь останется, и они точно получат выговор от отца!
— А-а, а я тебя знаю. Точно. Друг Михаэля! — сказал он, — Тот самый вечный друг главного героя. Ты за ним сюда пришёл?
— Ч-что? — не понял Максим, — Нет, я…
— Ну теперь понятно, что ты здесь забыл! — с улыбкой покачал парень головой, — Сам не придумал, решил повторить за главой своей компашки. Как и все его друзья! Вы же сюда как хвостики за ним пошли! Ты ведь всегда за ним как собачка. Своего то характера нет. Уверен с самого детства даже! М-м-м… с садика?
Внутри Максима начинало гудеть. Вот это… вот уже ЭТО его сильно оскорбляло.
Со стороны и правда может показаться, что у Максима синдром друга главного героя. Но ведь нет! Он в призыв пошёл сам и первый, хобби у него совершенно иные, вкусы иные, характер другой!
Он не хвост к Михаэлю! Если разобраться — это совершенно не так!
Но эти слова ему обидны, потому что это правда со стороны так и кажется. Он НЕ хочет, чтобы так думали, но и что с этим делать, как с этим справиться — тоже не понимает.
Зато понимает, что ровно так все и думают.
— Я… я не…
— Может Михаэль и крутой, но ты-то… ты ведь просто дополнение к нему! И попал к лошарам! И мало того… хах, мало того, что пошёл куда сказали, так ещё и причислился к этим ботанам и задротам! — машет он на класс.
— Замолчи, — процедил Максим, сдерживая гнев, — Прекрати нас оскорблять…
— Замолчи? — усмехнулся старший брат, подходя ближе. — И что будет, если не отвалю? Ты нас побьёшь? Или, может, твой дружок-кумир придёт тебя спасать? — они нашли жертву, и его реакция их только подначивала.
Класс затих ещё сильнее, напряжение нарастало.
Максим, который выступил героем и защитником — теперь стремительно опускается к изгоям.
— Да он просто любит внимание! — ехидно вставил их друг, — Ты ведь всегда таскаешься за своим приятелем, верно? Удобно, наверное, быть его подстилкой и ловить крохи славы? — говорили они очень складно и умно, будто по сценарию и заранее написанную фразу.
Максим почувствовал, как его кулаки сами собой сжимаются сильнее.
— Не называй меня так, — прошипел он.
— А как ещё тебя назвать? — ухмыльнулся старший брат, — И чего ты кулачки свои сжал? Знаешь что будет за драку без дуэли? Вылететь хочешь? Ну давай ударь! Может ты и аристократ, но точно не какой-нибудь принц, чтобы тебя тут держали, ха-ха! Или вызовешь на дуэль? А-а-а, я забыл — ты же не пробудился! Даже тот ваш второй очкастый друг — даже у него положение лучше! Ты вообще в самом конце плетёшься, ха-ха!
— Заткнись, — Максим с трудом выравнивал дыхание.
Его сердце колотилось. В груди тянуло какое-то волнение, но это было не оно. Там что-то закручивалось, пытаясь запуститься. Нагревалось!
А шакалы всё продолжали. Максим не мог скрывать, что их уколы работают. Они нашли его рану, и всё ковыряют, ковыряют и ковыряют. Этот комплекс, этот… страх. Да. Страх.
Страх, что… быть может он действительно лишь дополнение к Михаэлю. Лишь его придаток.
Ведь… не просто так все видят именно это?
— Что, правда глаза режет? — вмешался младший брат, — Так давай, дай сдачи! Ты же чему-то учился в отрыве от своего дружка? Или ждёшь пока он придёт и защитит, как обычно? Ты сам-то за себя постоять можешь? Нет? А чего тогда встрял⁈ Сидел бы и помалкивал, ждал «взрослых»!
— Ага, — оскалился второй брат, — Ведь ты же просто…
Максим поднимает глаза. Задира заканчивает фразу:
— Придаток.
И Максим выдыхает.
«Прости, Миш. Но наверное… они правы», — он расслабляет левый кулак, напрягая правый, — «Я и правда лишь твой придаток», — задирает кулак, — «И чтобы им не быть, я должен решать всё сам».
Он знает, что будет. Его исключат. Он уже понимает — от этого удара человек отправится в больницу. Это нападение пробуждённого с использованием магии. Максим ведь правда не тупой — он читал и учил правила, он знает их даже лучше Михаэля.
Но он… он устал комплексовать. Он может это исправить.
Исключение из Академии этому только поможет.
*БАБАХ*, — громоподобный удар сотрясает весь класс!
Задрожали стены и окна, карандаши и тетрадки попадали с парт! Силовая волна хитинового кулака прошлась не только по классу, но и вышла за пределы, обдав и коридор!
И со сжатой от ярости челюстью, помутнённым от адреналина зрением, Максим видит…
Что кулак прилетел прямо в Михаэля, в последнюю секунду вбежавшего между ним и жертвой. Прямо в лицо. В челюсть.
В выбитую, висящую на соплях челюсть.
* * *
[Адаптация — Дробящий урон: 6/9]
Максим застыл с кулаком на моём лице. Он довольно быстро всё осознал, почти моментально — его раскрывшиеся глаза и рот показывали полный ужас от содеянного, а поднявшаяся тишина говорила о шоке всего класса.
У меня вылетела челюсть. Она буквально держалась только на одной связке. Как у зомби.
— М-Миша… — прошептал Максим, наконец возвращая разум, — Миша, Миша, ох бл*! — его рука задрожала от выброса энергии и эмоций.
Моё грёбанная челюсть свисала как на соплях!
Увидев это, девочка с колобком завизжала и поджалась.
— Ууууука… — промычал я.
Я понимаю, что дальше травмировать одуванчиков лучше не стоит, и отодвинувшись от застывшего Максиминого кулака, берусь за челюсть, рывком вставляю обратно и прямо ощущаю, как начинают срастаться связки! Адреналин, магия и подпитка раскрывшимися на правой руке Лозами Похоти начали делать своё дело. Даже послышался треск растущей плоти!
Все это видели и слышали. Как я регенерирую. Прямо на глазах. Ребёнок.
И больше всех глаза округлялись у трёх пацанов. Теперь они понимали — оказывается, можно и обосраться.
