Героев не убивают - Топильская Елена Валентиновна
— Не возражаете, если мы поговорим здесь?
— Нет, — прошелестела я.
Я понимала, что следствие будут интересовать подробности конфликта между Крушенковым и Трубецким в день задержания Пальцева, и стала собираться с мыслями, но главный повернул разговор в неожиданную сторону. Он сказал:
— У нас есть данные, что Крушенков, злоупотребляя служебным положением, за крупную взятку добился освобождения опаснейшего преступника Пальцева.
— Что?! — От удивления я привстала со стула, но главный перегнулся через стол и, надавив мне на плечо, усадил назад. Вот это мне уже не понравилось.
— И еще у нас есть данные, что вы соучаствовали в этом преступлении. И мы хотели бы вас допросить по этому поводу.
— В каком качестве? — спросила я, приготовившись к самому худшему.
— Не понял. — Главный недоуменно посмотрел на меня.
— Я интересуюсь, вызывать мне адвоката, или вы будете допрашивать меня в качестве свидетеля?
— Пока — свидетеля, — ответил мне главный, и они переглянулись.
— Вы хотите допрашивать меня здесь?
— Да, — кивнул главный. — Пересядьте, пожалуйста, я сяду за ваш стол.
Я послушно пересела на стул в углу. В кабинете как-то быстро стало темно, а может, мне так показалось.
— Зажгите свет, — предложила я человеку, стоявшему у двери, но главный быстро остановил его:
— Не надо. — И обратился ко мне:
— Ваши документы.
Я привстала, чтобы вытащить из сумочки удостоверение, и стоявший у двери человек как-то нехорошо дернулся в ответ на мое движение.
Достав удостоверение, я протянула его главному. Он раскрыл его и положил перед собой на стол. Из-за пазухи он извлек сложенный в несколько раз бланк протокола допроса свидетеля и расправил перед собой на столе.
— Я не скрою от вас, что если вы не пойдете навстречу следствию, я уполномочен задержать вас на трое суток.
Тут мне стало так плохо от страха, что я на мгновение потеряла способность соображать.
Я обессиленно прислонилась к спинке стула, и главный тут же продолжил:
— Кроме вас, нам надо допросить Пальцева. Вы же понимаете, что его показания могут оказаться решающими…
— Я могу сказать только одно, — начала я слабым голосом, — какие-либо подозрения Крушенкова во взятке — это абсурд…
— Это ваша точка зрения, — прервал меня главный. — Я повторяю, что если вы не пойдете навстречу следствию, то ночевать вы будете в камере. Давайте прямо сейчас поедем к Пальцеву и расставим точки над «и».
Они снова переглянулись, и этот быстрый обмен взглядами вдруг привел меня в чувство. Для начала мне стало чертовски обидно, что меня притащились допрашивать какие-то опера, хоть и из Московского Управления ФСБ. Я следователь прокуратуры или хвост собачий? Если следователь меня может допрашивать только следователь. Вот пусть меня везут к важняку, и пусть он хоть в камеру меня сажает.
— А у вас есть отдельное поручение?
— Отдельное поручение? — переспросил он и оглянулся на своих спутников.
И в этот момент зазвонил телефон. Он уже потянулся к трубке, но я схватила ее первая. Это был шеф.
— Какого черта… — начал он, видимо, решив узнать, какого черта я болтаюсь в прокуратуре так поздно.
— Владимир Иванович, — закричала я, — меня допрашивают и будут задерживать… Приезжайте!
Главный выхватил у меня трубку и нервно прижал ее к телефону. После чего забрал со стола протокол, встал и жестом скомандовал остальным — на выход.
Я ошеломленно наблюдала за их молчаливым уходом, после чего на дрожащих ногах проковыляла к двери и заперлась изнутри.
Двадцать минут я просидела, запершись и дрожа, пока в прокуратуру не приехал такой же испуганный шеф.
После того, как я все рассказала ему, он облегченно вздохнул:
— Версии есть? Понятно, что это не бригада Генеральной…
— Есть, — сказала я. — Им нужен Пальцев. И это те же люди, которые подставили Крушенкова. Владимир Иванович, я должна поставить в известность следователя, у которого в производстве дело об убийстве Трубецкого
Глава 24
Следователь из Генеральной прокуратуры оказался грузным добродушным дядечкой. Казенная обстановка гостиничного номера, где он меня принимал, была слегка скрашена фотографией пожилой женщины в рамке, выставленной на прикроватную тумбочку. На шкафу висела вешалка с военной полковничьей формой.
— Жена, — сказал следователь, кивнув на. фотографию. — Я ж все время в командировках, хоть на родное лицо изредка взглянуть…
Я поразилась его трогательной супружеской верности, и у меня затеплилась надежда, что человек с такой тонкой душевной организацией поймет то, о чем я хочу ему рассказать.
Протянув ему бумаги, я объяснила, что я записала в бланк протокола допроса то, что произошло со мной в прокуратуре, с подробными приметами самозванцев. Он поблагодарил, внимательно прочитал то, что я написала, и отложил протокол в сторону.
— Ну что, голубушка, — ласково спросил он, открывая коробку печенья и раскладывая печенюшки передо мной на гостиничной тарелке, — за коллегу пришли хлопотать?
— Пришла, — кивнула я. — Серафим Михайлович, выслушайте меня. Крушенков не убийца, его подставили…
Следователь бросил в рот печенье и шумно вздохнул:
— О-хо-хо, хо-хо…
— Серафим Михайлович, — взмолилась я, — не отмахивайтесь от того, что я вам скажу. В ваших руках судьба человека, вы — очень опытный следователь, неужели вы можете так, с ходу, поверить, что умный, грамотный подполковник ФСБ в пьяном угаре пойдет мочить журналиста из своего табельного пистолета?
— О-хо-хо, хо-хо… — снова завздыхал Серафим Михайлович. — Ты с ним спишь, что ли, красавица? — заглянул он мне в глаза.
— Нет, — растерянно ответила я, не успев даже обидеться.
— Да ладно, я никому не скажу. Спишь ведь, а то что бы ты тут распиналась, чтобы его выгородить?
— Я уверена, что он не совершал убийства, поэтому и распинаюсь, как вы изволили выразиться.
Мысленно я обозвала себя самыми страшными словами за то, что начала злиться. Мне нельзя восстанавливать против себя следователя, иначе я ничего не добьюсь и только напорчу Крушенкову.
— Серафим Михайлович! Выслушайте меня!
— Да я тебя слушаю, — кивнул мне следователь.
— Серафим Михайлович! Сергей Крушенков — очень умный и опытный чекист, оперативник. Да у него вообще характер такой — он даже говорить плохо о людях не может, не то что поднять руку на кого-то… — Я осеклась и вспомнила, как Сергей врезал Трубецкому. Судя по всему, следователь уже. обладал этой информацией, потому что покачал головой. — В общем, и напиваться в кабинете, и устраивать пьяные разборки — это не в его духе. Он вообще мало пьет…
— Вот с непривычки в голову-то и ударило, — добродушно отозвался следователь. — Еще что?
— Еще я хочу вас попросить взглянуть на дело с другой точки зрения.
Допустите, что его подставили, потому что он мешал кому-то. Его уже пытался уволить наш самый крупный преступный авторитет, Хорьков.
— А чем он Хорькову-то так мешал? — взглянул на меня следователь сквозь полуопущенные веки.
— Да у них давние отношения… — Я просто не знала, что можно говорить следователю, а о чем пока лучше помолчать.
— Милая моя, а что, кроме твоих слов, есть по этой версии? — Похоже, следователю уже надоел этот разговор, и он мечтал скорее его закончить и выпроводить меня.
— Но вы же расследуете дело, установите…
— А-а! А теперь послушай меня, милая. — Серафим Михайлович потянулся вперед и похлопал меня своей пухлой рукой по коленке. — Завтра я тебя допрошу, и ты мне скажешь, что в твоем присутствии Крушенков угрожал Трусову пистолетом и заявлял, что убьет его.
— Но не так же было…
— Скажи, как?
— Он просто так сказал, в запальчивости… — К сожалению, я и сама понимала, что неосторожно сказанные слова следствие может интерпретировать только в одном смысле — как угрозу, реализованную впоследствии.
— Пусть суд потом решает, просто — так он сказал или нет, — махнул рукой следователь. — Дальше поехали. Есть люди, которые видели Крушенкова пьяным незадолго до убийства.
Похожие книги на "Героев не убивают", Топильская Елена Валентиновна
Топильская Елена Валентиновна читать все книги автора по порядку
Топильская Елена Валентиновна - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.