— Братик Лао… — прошептала она.
— Лу-Лу, что с тобой? — беспокойно произнёс Цзинь Лао, осматривая девушку. Затем он начал вливать в неё свою энергию, которой и самому-то было недостаточно.
— Остановись, — улыбнулась она. — Это не поможет. Моя душа разрушена.
— Что ты говоришь, Алу? — воскликнул Юй Шуан, который подошёл к ней, покачиваясь.
— Она забрала то, что всегда принадлежало ей, — очень тихо произнесла Чэнь Лу. — Юй Шуан, — обратилась она к Императору, который, услышав своё имя, опустился на колени рядом, — я прощаю… тебя, — Чэнь Лу приходилось делать усилия, чтобы произносить каждое слово.
Услышав это, слёзы побежали из глаз Юй Шуана, который, следуя примеру Цзинь Лао, пытался влить в тело Чэнь Лу энергию. Однако поняв, что это, и правда, было бесполезно, он остановился, опустив голову.
— Алу, — Юй Шуан взял холодную руку в свою. — Я обещаю тебе, что сумею найти твою душу, я…
— Нет, — Чэнь Лу на мгновение прикрыла глаза, чтобы облегчить боль, — лучше обещай мне… Обещай мне…
— Всё что угодно, — закивал Юй Шуан, глотая слёзы.
— Обещай, что позаботишься об этом мире. Они… — она сделала паузу, чтобы собрать последние силы, — мы не должны их разочаровать. Братик Лао, — она посмотрела на рыдающего Цзинь Лао, который как безумный продолжал вливать в неё остатки своей энергии, не слушая ни помощника, ни Верховного Жреца, ни Юй Шуана, умоляющих его остановиться, — я люблю те…
Чэнь Лу хотела приподнять руку, чтобы дотронуться до Владыки, но не договорив, застыла — изо рта потекла струя алой крови, а прекрасные большие глаза больше не видели любимого лица.
* * *
Бог Весеннего Дождя Чунь Юй занимался своим обычным делом — подглядывал в узкую щелку за двумя старейшинами, которые восседали за низким столиком и распивали чай. Навострив уши, он пытался расслышать подробности их разговора.
— Что вы думаете насчёт заключённого мирного договора с демонами? Можно ли им доверять? — спросил Старший Бог Времени Ши Цзянь, громко отхлебнув чай.
— Сейчас, когда Тёмный Владыка отстранился от дел, оставив Мир Демонов на старейшин, не думаю, что могут возникнуть проблемы. По крайней мере, не скоро, — рассудительно ответил Старший Бог Всей Воды Ван Шуй.
— Да уж, передышка нам всем не повредит. Как думаете, сколько продлится уединение Его Величества? — продолжал старейшина Ши Цзянь, откусив кусочек цветочного печенья.
— До тех пор, пока не сможет преодолеть чувство вины за совершённое, — ответил старейшина Ван Шуй и вздохнул. — Думаю, это займёт немало времени. Но если бы они с Тёмным Владыкой не сумели собрать остатки пепла из Лампы, пригодного для взращивания души небожительницы Шэнь, даже не знаю, смог бы он вообще когда-нибудь оправиться?
— Самонаказание — всегда самое суровое испытание, — согласился Бог Времени. — Сейчас, когда все четыре мира находятся в согласии, а Император вернулся на праведный путь, мы можем, наконец, выдохнуть, — довольно произнёс он спустя время и отхлебнул ещё чаю.
— Да заходи уже! — вдруг прогремел Бог Всей Воды, отчего старейшина Ши Цзянь вздрогнул, чуть не пролив на себя кипяток. — Заходи, говорю!
Чунь Юй, сглотнув, виновато открыл дверь и медленно вошёл, опустив глаза.
Бог Всей Воды, порицательно покачав головой и недовольно оглядев ученика, поставил на столик ещё одну чашку и наполнил её.
Чунь Юй, которого дважды уговаривать не пришлось, тут же расплылся в довольной улыбке и, сделав благодарный поклон, уселся рядом со старейшинами.
— Ох и молодёжь нынче пошла… — проворчал Бог Времени, в то время как Чунь Юй накинулся на печенье, жадно запихивая его себе в рот: слишком много энергии пришлось потратить на стояние в одной позе. Набив желудок, он принялся расспрашивать старейшин о всех мелочах произошедшего. И они уже пожалели, что пустили юношу в комнату.
* * *
Вдох — выдох. Вдох — выдох. Мо Цзинь Лао стоял во дворе небольшого дома, построенного специально для него на границе четырёх миров. Лёгкий ветер трепал полы его чёрной накидки, а яркое солнце слепило глаза.
Он каждый день, уже очень много времени, вглядывался вдаль, ожидая. Там, в Землях Великого Равновесия, укутанный лазурными водами, обитал белый лотос. В его сердцевине созревала душа, воссозданная из пепла Лампы Нефритового Пламени. Душа, частица которой сумела выжить благодаря прошедшим испытаниям. Душа, благодаря которой теперь жил по-настоящему он сам.
