Они выбрали ночь (СИ) - Кузнецов Константин Викторович

  - Тогда как же мне понять?

  - Я помогу тебе, - сухо ответил Заговорщик и наставительно пояснил: - Только учти, когда круг замкнется и Прентвиль лишиться своего тринадцатого праведника, ваш город утонет в огненной реке, и не кому не найдется спасения.

  5

   Забыв обо всех тревогах и заботах, Люси смотрела на пустынную дорогу, держа в руке практически потухшую свечу. Ей нечасто приходилось совершать необдуманные поступки, но когда подобное все-таки случалось, она готова была провалиться сквозь землю, лишь бы исправить положение. Сейчас у нее такой возможности не было. Впутав в свои замыслы мистера Форсберга - она получила от судьбы вторую пощечину, которая оказалась хуже смертельного удара в сердце. Невосполнимая потеря была равносильна смерти близкого человека.

   Пациенты 'Безнадеги' пытались утешить ее - говорили о вере и искупление, о бесконечности земных мытарств и неизбежности фатума, но девушка не хотела слушать, срывалась на крик и исходила на слезы. За какую-то неделю она потеряла второго близкого человека. И эта неизбежность рвала ее на части - не давая возможности выговориться, избавившись тем самым от кошмарных воспоминаний.

   Она винила только себя и никого другого. Если бы ни эти бессмысленные попытки вернуть брата, желание вторгнуться в потустороннее - Джинкс был жив. Но ее безрассудство наказало Люси, не оставив шанса на спасение.

   Смахнув слезу, девушка направилась к дому, так и не получив облегчения. Молитвы остались без ответа.

   Сегодняшний день обещал стать долгим и хлопотным: сегодня девушку ждали в детской школе для одиноких детей, затем в приюте для обездоленных, а вечером - она пела песни в местном церковном хоре.

   Вернувшись домой, Люси надела домотканое платье и, накинув на плечи темную шаль - в знак скорби - направилась на улицу мастеров.

   Последний месяц она с трудом выдерживала бешеный ритм города. Доктор Розвельт списывал ее постоянные головокружения на недостаток полезных фруктов, а внезапную хворь - на перемену строптивой погоды. Сама же Люси была уверена, что Прентвиль непомерно давит на нее своими каменными стенами и душит мрачными проулками и тупиками.

   Врачи подобную теорию отрицали и в дальнейшем в ответ только мило улыбались, разводя руками: ' мол, эдакое предположение не для наших светлых умов'.

   Люси их понимала.

   Тяжело передать словами, собственные переживания, а уж узреть в этих самых переживаниях мистическую составляющую - и вовсе невозможно. Люди столь благородной профессии не терпели подобных оговорок и ссылок на неведомое. У них всегда существовали иные, более закономерные объяснения любой, даже самой диковинной болезни.

   Оказавшись на улице, Люси первым делом бросила короткий взгляд на дальнюю часть улицы - там, где располагались портовые доки. Шепот моря был приятен и невероятно успокаивал израненную душу. Набравшись сил, девушка направилась в цивилизованную часть города. Здесь в квартале Отрешенных, она называлась Тщеславной дырой и, по мнению Люси - полностью оправдывала свое название.

   Здесь не было очевидного зла, но между этим, идеальное общество не избавилось от греховных помыслов. Под маской доброты и милосердия, ненависть и безразличие процветали среди благочестивцев еще сильнее, чем в квартале Отрешенных.

   Переступив через незримую границу, Люси ощутила приступ удушья. Человеческие пороки, словно назло слетелись в одно место, чтобы встретить случайную гостью.

   Где-то неподалеку, в подворотне, заскулил щенок - жалобно, протяжно будто угодил в капкан. Девушка только и успела сделать несколько шагов, когда животные призывы о помощи, сменились задорным детским хохотом.

   Возле кучи смердящего мусора сидел паренек лет десяти и, затягивая тонкую веревку вокруг шеи совсем еще крохотного щенка, жестоко прижимал его к земле.

   - Ты что?! Зачем! - вырвался из груди вопль отчаянья.

   Мальчишка, увлеченный занятием не услышал Люси, продолжая затягивать петлю на шеи животного.

   - Не смей! Брось! - девушка схватила мальчугана за плечо.

   Злобный рык и вой заставили Люси отшатнуться. Обернувшись, на нее смотрели желтые, будто змеиные глаза не ребенка, а непонятного существа.

   Лицо мальчугана имело земляной цвет и только у самого рта, виднелась кровавая окантовка. Только сейчас Люси заметила, что возле живодера, выложены в ряд несколько трупов кошек.

   - Ты что сдела...? - так и не нашла в себе силы спросить она.

   Мальчуган ощетинился, сгорбился, словно готовясь к нападению.

   - Пошла вон, потаскуха! Пока сама не заплакала кровавыми слезами! - голос оказался взрослым, заутробным.

   Попятившись, Люси едва не наскочила на высокого, долговязого мужчину в строгих учительских одеждах.

   Подойдя к мальчику, он взял его за руку и наставительно произнес:

   - Проследуем к дому сэр Питер. Пора тренировать чистописание.

   Единственное, что заметила девушка - это счастливую улыбку на лице ребенка и показанный ей язык.

   Выскочив на оживленную улочку, Люси едва не натолкнулась на двух состоятельных господ, между которыми шел нешуточный спор.

   - Я говорю вам это выгодная сделка. И даю вам, мой многоуважаемый коллега, стопроцентную гарантию.

  - Ну, если вы столь уверены, мой друг, я, пожалуй, соглашусь. Риск благородное дело и мы с женой готовы участвовать в затее своим скромным капиталом.

   Увидев напуганную девушку, господа остановились и, расплывшись в сальных улыбках, и не сняв шляп, последовали дальше. Для них, она была всего лишь представительницей низшего сословия, не требовавшей к себе и маломальского уважения.

   Люси уставилась в след пустым взглядом. Их помыслы были известны ей наперед. Тот, что казался чуть выше и толще, уже давно собирался оставить своего компаньона в дураках, другой же - несколько лет прелюбодействовал с женой приятеля и планировал отравить его стрихнином.

   Девушка чувствовала, что планы и одного, и второго, вскоре осуществляться.

   Перейдя на противоположную улицу Люси на несколько секунд остановилась возле магазинчика мистера Эванса. Здесь с самого утра толпилась целая стена любителей сладких угощений. Выглядели они напыщенно, вальяжно, стараясь не совершить лишнего движения. Их тучные тела напомнили Люси мыльные пузыри, которые могли лопнуть в любую секунду.

   Девушка кинула в сторону тучных тел один короткий взгляд. Все так. Все верно. Обжорство взяло над ними верх, и измученный организм вскоре обязательно даст трещину. У того вон - что постарше - в следующем месяце сердечко не сдюжит, а остальным еще до весны лишним куском пищи наслаждаться.

   В соседнем окне раздался задорный девичий смех, разлившийся по улице неуемным многоголосьем. Люси подняла взгляд и узрела на одном из балконов полуобнаженного мужчину в окружение двух фривольных девиц. Те явно были на весиле и не ведали в своем поведенье никакого срама. Да и кто осудит высокородного, который решил изрядно повеселиться, поделившись своей радостью со случайными прохожими.

   Подав старушке милостыню, Люси поближе прижала к сердцу крохотного щенка, сердечко которого билось трепетно и тревожно.

   - Не бойся, больше тебя никто не обидит, - ласково произнесла девушка, посильнее укутав его в платок.

   Этот странный дар появился у нее неделю назад и с каждым днем усиливался, рос, будто весенний цветок.

   Вначале Люси действовало инстинктивно, гонимая одним наитием и желанием докопаться до правды, отстояв честное имя брата. Именно эта сила и привела ее на встречу к констеблю; и решилась, в отчаянье, открыть портал в мир мертвых. Оправдать собственные поступки и пугающий дар, возникший из ниоткуда, Люси была не в силах.

   Остановившись возле церкви святого Люсиаса, девушка долго не решалась ступить внутрь, словно боялась кары Всеединого, которые обрушит на ее голову, разящую молнию.