Соседская вечеринка - Дей Джейми

Однако Райли это не убедило. Она бросает на меня взгляд, который мог бы разрезать плоть.

– Это сложнее, чем ты можешь себе представить.

Звучит слишком снисходительно. Но неважно. Она расстроена. Я не зацикливаюсь.

– У него есть дети?

Райли мрачно кивает в ответ.

Я уверена, что мой взгляд выражает неодобрение.

– Пожалуйста, не осуждай, – умоляет она. – Я не ожидаю, что невинная Летти поймет… – По крайней мере, на этот раз она спохватывается. Выражение ее лица сменилось на слегка пристыженное. – Извини, это было грубовато. И ты единственная, с кем я могу поговорить об этом. Ты единственная, кто знает. Я просто очень расстроена.

– Все в порядке. – Я напоминаю себе, что большая часть ответственности здесь лежит на женатом парне. – Тебе сейчас очень многое нужно переварить вдобавок к передозировке Дилана. Это слишком тяжело для любого.

– Спасибо, Летти. – Райли смотрит на меня так, словно я только что одобрила ее поведение. На деле мне просто жаль ее, вот и все. У нее много проблем.

Ей нужно знать, что к этому может быть добавлено еще что-то, и очень скоро.

– Райли, – начинаю я, прочищая горло, – Мне неприятно даже поднимать эту тему, но ты должна знать, что полиция нашла у Дилана вчера вечером пустую баночку из-под таблеток.

– Ты знаешь, что он принял? – спрашивает она.

Ее зрачки расширены. Мне интересно, что приняла она.

– Это, гм-м, ну… на ней было написано имя твоего отца.

Райли быстро моргает.

– Имя моего отца? Дерьмо! Черт!

Она слетает с кровати, направляясь к выходу из моей комнаты, двигаясь быстрее, чем Зои, гоняющаяся за белкой.

– Я сейчас вернусь! – кричит она.

Из окна своей спальни я наблюдаю, как Райли несется по Олтон-роуд, ее ноги скользят по льду. Она направляется прямо к своей заснеженной машине, исчезает внутри автомобиля и появляется мгновение спустя, держа в руках свою сумку. С такого расстояния я не могу разглядеть лица подруги, но когда она приближается к моему дому, становится ясно, что она глубоко встревожена. «Обезумевшая» было бы лучшим описанием.

Я стою у двери, чтобы встретить подругу, когда она вернется. Она тащит меня на улицу. Холодный воздух сдавливает мне грудь, и это чувство усугубляется выражением страха в глазах Райли. Снег падает мне на ресницы, заставляя моргать.

– Что происходит?

– Пузырька с таблетками нет в моей сумочке! – практически кричит она, демонстрируя мне свою дизайнерскую сумку. – И в моей машине его тоже нет.

– Ты думаешь, Дилан рылся в твоей сумочке и забрал его?

– Летти, ты должна мне помочь, – просит Райли. – И да, я думаю, Дилан принял таблетки на вечеринке у Тиган.

– Ладно, – киваю я, – просто расслабься. Тебе не обязательно рассказывать своим родителям о своей… привычке. Просто поговори с Диланом. Может быть, однажды он признается, что взял их. Но, Райли, ты действительно должна прекратить принимать наркотики. Кстати, что ты принимаешь? Что это за таблетки?

– В основном это опиоид, но забудь о наркотиках. – Лицо Райли пунцовое, и я уверена, что не от холода. – Если он взял эти таблетки из моей сумочки… Ты понимаешь, что это значит?!

– Эм-м, что он получил наркотики от тебя. Но как я уже сказала, ты все еще можешь увернуться от этой пули.

– НЕТ! – кричит она. – Это значит, что он, должно быть, забрал и мой телефон тоже. Он забрал мой телефон и таблетки! Летти, мы должны вернуть его обратно. Это чрезвычайная ситуация. Мы должны забрать мой телефон!

Глава 35. Летти

Дилан наконец-то вернулся домой из больницы. Я нервничаю, когда вижу его. У меня все время болит живот. Если бы он покончил с собой из-за разрыва с Райли, это была бы моя вина, и никто не знает правды, кроме нас с Джеем.

Может быть, когда-нибудь я найду способ простить себя, но я еще не дошла до этого. И, похоже, я еще не закончила вмешиваться в проблемы других людей. Теперь у меня новая миссия: забрать телефон Райли у Дилана, который, как мы подозреваем, забрал его вместе с таблетками из ее сумочки. На этом телефоне должны быть изображения и сообщения, которые Дилану не стоит видеть, вещи, которые могут вывести его из себя, возможно, спровоцировать вторую попытку. Это вся мотивация, которая мне нужна, чтобы оставаться вовлеченной.

Я перехожу улицу и направляюсь к дому тети Эмили. Стучать не нужно, я член семьи, поэтому я захожу внутрь, не сообщая предварительно о своем прибытии.

Тетя Эмили выходит из кухни. Ее улыбка потускнела, но она по-прежнему приветствует меня крепким объятием, как сделала бы в любой другой день. Она спрашивает, не голодна ли я, и я отвечаю, что нет, что пришла повидаться с Диланом. Мой двоюродный брат Логан приезжал сюда на несколько дней в начале кризиса. Он уехал, и все же я чувствую его присутствие. Каждая комната – это что-то вроде святилища, воздвигнутого дядей Кеном в честь того, кто, как я подозреваю, является его любимым сыном. Витрина с трофеями в коридоре заполнена скобяными изделиями, большая часть которых принадлежит Логану. В кабинете дяди Кена на первом этаже висят мемориальные доски и фотографии, посвященные многочисленным спортивным достижениям Логана.

Я хочу верить, что Дилан устроил передозировку из-за других проблем. Таких, как тот ужасный тост, который мой дядя произнес в канун Рождества и который символизировал то, как он относился к Дилану всю свою жизнь. Слабый. Недостойный. Не дотягивает. Никогда не бывает достаточно хорош. Вот почему он принял таблетки, по крайней мере так я себе говорю. Но я знаю правду. Я вижу истинную причину каждый раз, когда смотрю в зеркало. Он сделал это из-за меня. Я испортила ему жизнь.

– Я надеюсь, ты сможешь заставить его открыться, – произносит тетя Эмили. – Он почти ни с кем не общается, не сказал ни слова отцу с момента… инцидента.

Я отмечаю, что она не может заставить себя произнести вслух определение того, что он натворил.

– Я сделаю все, что в моих силах, – и я направляюсь наверх.

Стучу в дверь спальни Дилана.

– Входи, – откликается он.

Я вхожу и обнаруживаю брата лежащим на кровати, не сводящим глаз с телефона.

– Готов к приему посетителя? – спрашиваю я, неловко стоя прямо в проеме, затем закрываю за собой дверь, создавая уединенную атмосферу.

– Конечно, – безразлично отвечает Дилан.

Его комната довольно опрятная, значительно опрятнее моей. Его коллекция спортивных сувениров бостонских команд – мячи с автографами, плакаты и открытки – выставлена в стеклянных витринах, развешана по стенам или идеально разложена на книжных полках. На полу нет одежды, что немного выбивает из колеи. В моей комнате одежда – это и ковровое покрытие, и то, что можно надеть.

– Как ты себя чувствуешь?

Бездонная яма в моем животе никуда не делась.

– Я в порядке, – отвечает он. Он уже поблагодарил меня за спасение его жизни, сказал, чтобы я поблагодарила Джея, но в его голосе не было особой признательности. Я улыбаюсь ему, но на самом деле мне хочется плакать. Он выглядит очень печальным, совершенно разбитым. Может, он и дышит, слава богу, но в его глазах нет жизни. Как будто кто-то вытащил сливную пробку, выпустив наружу все то, из чего состоял Дилан. Он уже не тот, что раньше. В нем больше нет легкости.

– Почему, Ди? – Мой голос срывается. – Зачем ты это сделал?

Дилан прерывисто вздыхает.

– Не надо было говорить, что я сделал это намеренно, – раздраженно произносит он. – Я не оставлял записки. Можно было принять за несчастный случай. Теперь все знают. – Похоже, он больше расстроен этим, нежели тем, что чуть не умер.

– Ди, тебя все любят, – уверяю его я. – Мы просто хотим, чтобы с тобой все было в порядке.

– Ну, жаль вас разочаровывать, – с горечью бросает он.

Я сажусь на край его кровати, чтобы быть ближе.

– Это из-за Райли? Из-за разрыва? Или из-за твоего отца? Я имею в виду, когда на Рождество…

Дилан хрипло смеется.

– Летти, просто забудь, ладно? Это не твоя проблема.