Всё это волхв увидел будто со стороны, пока нёсся к замершему с довольным видом врагу, так кстати отвлёкшемуся. Налетел, с ходу врезав локтем в выпирающий кадык, и тут же саданул под ребро кинжалом, чтобы наверняка.
Лязгнуло будто о камень. Локоть вспыхнул болью, а так и не переставший улыбаться Завид одной рукой отшвырнул волхва в сторону.
— В прошлый раз ты меня так же подло подстерёг, но сегодня моя взяла.
Твёрд захрипел, тщетно пытаясь вдохнуть выбитый из груди воздух, и увидел, что позабытый всеми Тихослав замер, вытянув руки перед собой и шепча что-то невнятное. Глаза у волхва светились в темноте будто два угля, это выглядело жутко, но ещё более жутким было то, что тем же светом разгорались глаза у замерших будто статуи лошадей.
Завид слишком поздно повернулся к последнему противнику. Тихослав вскрикнул и резко уронил руки.
Может быть, колдун и готовился к схватке с волхвами, но к тому, что на него понесётся дюжина зачарованных лошадей, похоже, оказался совершенно не готов. Табун врезался в попытавшегося закрыться щитом Завида будто таран в хлипкую дверь. Первая лошадь, принявшая на себя весь удар щита, пала, с неё клочьями начало отваливаться гнилое мясо, но остальные смяли вскрикнувшего колдуна, втоптали в землю, но не пробежали мимо, а закружили карусель снова и снова дробя копытами всё слабее вспыхивавшую защиту. Наконец, когда сияние окончательно погасло, потускнел и огонь в лошадиных глазах. Измождённый Тихослав немного отпустил чары, и лошади отбежали чуть в сторону.
К Твёрду подбежали Велимир и Некрас, невредимые, но бледные, будто мертвецы. Умир суетился возле так и не пришедшего в себя Мала.
Волхв оттолкнул попытавшихся было помочь подручных и на четвереньках подполз к распростёртому на дороге телу.
— Как же так, Государь? — прохрипел он. — Мы же сумели, всех обошли… Как же так?
— Твё…о...о— прохрипел вдруг мертвец.
Жив! Был бы только жив, а остальное поправим.
— Скорее! — Твёрду показалось, что он кричал, но на самом деле, удалось выдавить из себя лишь шёпот. — Тихослав! Умир!
Они, как ни странно, услышали, подбежали, начали перебирать какие-то бутылочки, пучки трав, порошки, но Государь с неожиданным упрямством оттолкнул руку лекаря и повернув голову к волхву просипел:
— Твё-о…р…ты… покля…ся…
Снова засуетившийся было Умир, вдруг как-то обмяк и севшим голосом произнёс:
— Умер.
На месте, где лежало изломанное тело Завида, что-то всхлипнуло и захрустело. Разбитая лошадиными копытами плоть и раздроблённые кости медленно, с хрустом и чавканьем снова сходились, срастались, будто опытный лекарь вправлял всё на свои места.
Твёрд, зарычав будто зверь, поднялся и шатаясь добрёл до сотрясавшихся в мелких судорогах останков.
— Зря стараешься, волхв, — вдруг прохрипел труп. — Моя всё равно взяла. Я притащу им тебя на цепи, чего бы это мне не стоило!
— Замолкни, погань, — с неожиданно нахлынувшим спокойствием ответил Твёрд.
— Тебе меня не убить!
— Раз ты такой бессмертный, будто Кащей, так никто тебя убивать не будет, — и, повернувшись к безмолвно стоявшим за спиной подручным, приказал: — Руби его!
Велимир и Некрас сразу всё поняли — изрубили заверещавшего колдуна на куски, затем выстругали колья, каждую часть тела пробили колом и приколотили к земле, часть останков сложили в мешки.
Когда успокоили лошадей, оттащили подальше в лес павших от рук колдуна, погрузили тело Государя и кое-как привели в чувства Мала, можно было двигаться дальше. Спустя пару вёрст часть порубленных останков также приколотили в лесу кольями.
— Зачем это? — спросил Умир, когда поручные Твёрда вернулись обратно.
— Если он не соврал и попытается собраться обратно, то колья не дадут всем частям приползти друг к другу, — пояснил Велимир. — Мы так часто делаем с упырями. Только их солнце сжигает, а этому, похоже, всё нипочём.
— А если всё-таки соберётся?
— Пусть попробует. Голову к деревяшке привяжем да в реку кинем и пусть ищет. Грудину к осине приколотим. Нечисть её не терпит.
— На него, похоже, простые способы не действуют.
— Да и ладно. Лишь бы подольше провозился. А то и вовсе плоть истлеет и всё закончится.
Голову они и правда выбросили в реку, а оставшееся месиво из рёбер и хребта подвесили на осину, дополнительно оплетя осиновыми же ветками.
Когда уходили, Умиру показалось, что в висящем на осине, пропитанном кровью мешке что-то слабо шевелится. Хотя в темноте могло показаться.
— Почему он был один? — спросил Мал, когда они ближе к утру остановились, наконец, чтобы перевести дух.
— Слышали, что он про меня и цепь городил? Я думаю, хозяева его здорово наказали за то, что на капище не справился и упустил Государя, вот он и решил сам разобраться с нами, да только заносчивость его опять подвела, — ответил Твёрд.
— Это точно, — согласился Некрас. — Взял бы десяток лучников и не пришлось бы с нами возиться.
— Он и без лучников наш отряд в один миг ополовинил, — Тихослав откусил кусок хлеба, поморщился и выплюнул. Сейчас вся еда отдавала тленом и кровью.
— Но с лошадями ты здорово придумал, — похвалил Твёрд.
— Он почему-то решил, что никто кроме него не может живыми существами повелевать.
— Он живыми и не повелевал, — проронил Велимир. — Все померли от этого поганого света.
— Мне другое интересно, — Умир тоже отложил в сторону почти нетронутую еду и обвёл взглядом спутников. — Если недавно обращённый в это колдовство Завид нас чуть не погубил, то на что способны эти его хозяева?
Никто ему не ответил, лишь Твёрд посмотрел недобро.
— Дальше что будем делать? — спросил Мал.
— Что задумали, — ответил Твёрд. — Я клятву дал. Пока мы Государыню с наследниками не вызволим, никто не должен знать, что государя убили. Придётся вам подольше за собой погоню водить.
— Дольше так дольше, — флегматично отозвался Велимир.
Тихослав и Умир только молча кивнули.
Государя они похоронили у реки, возле приметного камня. Нехорошо, конечно, так, просто в землю, без погребального костра и тризны, но это всё, что они сейчас могли. Перед тем как расстаться, Твёрд отозвал Велимира и Некраса в сторону.
— Что не так, отче? — встревоженно спросил старший подручный.
— Седмицу погоню к Веже ведите, а как чары исчезнут и оторвётесь, поворачивайте к Хорони, — велел Волхв.
