Я спереди! (ЛП) - Секстон Мари

- Но, нет, милая, - пробормотал я, ошеломленный тем, что она, похоже, поняла меня буквально. - Я не думаю, что ты понимаешь…

- Я все понимаю, папа. Ты пытаешься использовать эту дурацкую историю с машиной, чтобы объяснить, почему ты не можешь быть с мистером Франклином, хотя ты от него без ума.

- Я... - Я понятия не имел, что сказать. - Э-э-э... Ты знаешь об этом?

- Что у вас с мистером Франклином что-то есть? - И затем, увидев мое ошеломленное выражение лица, - Что, ты думал, это какой-то большой секрет?

- Ну... - Это было именно то, о чем я думал, но было ясно, что, признавшись, я навлеку на себя поток презрения. - Мы никогда не говорили о том, что я, э-э, встречаюсь или...

- Я знаю, что тебе нравятся парни, папа. В этом нет ничего особенного.

- Знаешь? - Спросил я, чувствуя себя все глупее с каждой минутой. - Твоя мама...

- Я заглянула в историю твоего браузера. Я знаю, какое порно ты смотришь.

- Боже мой! - Воскликнул я, вскакивая с дивана. - Ты его смотрела?

- Да. Это просто отвратительно. Если секс таков, то я навсегда останусь девственницей.

- Хорошо! - Но тут ее слова задели меня за живое, и я откинулся на спинку дивана, стараясь не чувствовать боли. - Подожди. Ты думаешь, это отвратительно?

- Да.

- Отвратительно, когда двое мужчин занимаются сексом?

Она закатила глаза.

- Я имею в виду все это обильное потоотделение, выделения из организма и мужское барахло, развешанное повсюду. А потом еще эти разговоры. «О, детка, сильнее, сильнее...» - Последние несколько слов она произнесла с издевкой в голосе, от которой я съежился.

- Прекрати! - Сказал я, подняв руки, разрываясь между смехом и беспокойством. - Я больше никогда не хочу слышать из твоих уст этот набор слов. Договорились?

Она чуть не рассмеялась.

- Договорились. - Она быстро посерьезнела. - Поэтому ты расстался с мистером Франклином? Потому что думал, что я не знаю?

Я вздохнул, не зная, с чего начать.

- Мы не «расстались». Мы никогда не были по-настоящему...

- Папа. Перестань говорить со мной так, будто мне пять лет, ладно? Я знала, что ты постоянно меняешь свое мнение о том, быть ли с ним. Я не понимала, что это из-за меня. Я имею в виду, я стала проводить больше времени с мамой, чтобы ты мог проводить вечера наедине с ним. Разве этого недостаточно для понимания?

И внезапно наш разговор несколько недель назад приобрел совершенно новый смысл.

- Очевидно, нет.

- В чем дело? Ты не хотел мне говорить?

Так ли это? Да, но только отчасти. У меня был еще и папа, и Дмитрий. И мой страх. Но часть моего сопротивления, самая большая, сильнейшая часть, на самом деле была направлена на то, чтобы защитить ее от клейма отца-гея. Я хотел избавить ее от этого.

- Быть подростком – отстой.

- Без шуток.

- И я не хотел, чтобы тебе было еще тяжелее, чем нужно.

- Что это вообще значит?

- Я не хотел, чтобы ты была «той девочкой с двумя отцами».

Она снова закатила глаза.

- Сейчас что, 1952 год? Это не имеет значения. Я имею в виду, я не хочу в конечном итоге стать «той девочкой, чей отец сидит в тюрьме за то, что нюхал нижнее белье маленьких девочек», или «той девочкой, чья семья попала в сериал «Кладоискатели» из-за того, что у нее тридцать две кошки». Но на самом деле никого не волнует, кому ты вставляешь.

- Давай добавим слово «вставляешь» к списку вещей, которые я больше никогда не хочу от тебя слышать.

- Неважно. Тебе разрешено иметь парня. Я имею в виду, у мамы есть парень, так что я не понимаю, почему у тебя должно быть по-другому.

Я потерял дар речи, услышав в своей голове эхо слов Анджело. Ты купился на эти дерьмовые двойные стандарты.

И это было правдой. Именно так я и сделал. Если бы я влюбился в женщину, я, вероятно, не стал бы раздумывать дважды. Но поскольку Ламар был мужчиной, я считал, что должен скрывать это от человека, который значил для меня больше всего в жизни. Я был дураком.

- Думаю, возможно, ты права.

- Итак, ты снова встречаешься с мистером Франклином или как?

- Я должен?

Еще одно закатывание глаз. Если бы снисходительность когда-нибудь стала олимпийским видом спорта, тринадцатилетние девочки, несомненно, завоевали бы все медали.

- Мама права, - сказала она. - Ты полный идиот. - Она полезла в рюкзак, стоявший у ее ног, и вытащила конверт из плотной бумаги, который протянула мне. - Мама просила передать это тебе. Она сказала, что пришло время. Она сказала, что вы оба слишком долго откладывали.

Я посмотрел на конверт, зная, что в нем, даже не открывая его. Я с трудом сглотнул пересохшее горло.

- Ну, теперь, когда ты взорвал свою гейскую сенсацию, я могу идти? Я сказала Эбби и Аннабель, что поговорю с ними по скайпу о сегодняшнем марафоне «Доктора Кто».

- О. Конечно. Думаю, мы закончили. - Она встала, и я последовал ее примеру, испытывая странное нежелание отпускать ее. – Ты, правда, не против?

- А почему нет? Я уже достаточно взрослая, чтобы понимать, что вы с мамой никогда больше не будете вместе. Так вы будете счастливее. И это прекрасно. Я имею в виду, что я даже не помню того времени, когда мы все жили вместе, и, по крайней мере, вы не ссоритесь друг с другом из-за опеки и не ставите меня между ними, как родители Аннабель, верно? Вы, ребята, все еще нравитесь друг другу, а это о многом говорит. И теперь у мамы есть Грег, а у тебя - мистер Франклин, и каждый получает то, что хочет.

- Ух ты... Вау. Неужели все так просто?

- Он делает тебя счастливым, да?

- Да.

Она раздраженно махнула на меня рукой.

- Тогда валяй.

Я не мог поверить, что когда-то сомневался в ней. Я не мог поверить, что когда-то думал, что она не справится с такой простой вещью, как моя влюбленность. Я притянул ее к себе, крепко обнял и поцеловал в макушку.

- Я так сильно люблю тебя, Снежинка. Ты ведь знаешь это, правда?

- Возьми себя в руки, папа, - сказала она с отвращением. - Ты растрепал мне прическу.

ЛАМАР

После ухода Доминика я снова заснул. В моих снах слышались тихие голоса, пока Зак и Анджело занимались своими делами, но я спал спокойно. Я проснулся с ощущением, что стал другим человеком. У меня прошла не только головная боль, но и часть душевной боли. Возможно, Зак был прав. Возможно, Доминик передумает. Но если нет, я выживу.

Было около двух часов дня, когда я, наконец, во второй раз вышел из гостевой комнаты Зака и Анджело, в животе у меня урчало, а на лице отпечаталась подушка. Я чувствовал себя полным дураком, но было очевидно, что они не возражали. Они даже накормили меня поздним обедом. А потом я забрал Мисс Присс и отправился домой.

Беспорядок, оставленный моим преследователем, выглядел еще хуже, чем днем ранее, в основном потому, что теперь я смотрел на это сквозь призму необходимости все прибрать. Зак, Анджело и Джаред предложили свою помощь, но я отказался. Это была моя жизнь, разбросанная по полу, разорванная в клочья. Почему-то, это было что-то личное. Мысль о том, что они помогут мне забрать фотографии Джонаса или диски с музыкой, которые я купил десять лет назад, вызывала у меня дискомфорт. После десяти минут блужданий по дому, размышляя, с чего начать, я начал сожалеть о своем решении. С другой стороны, я понял, что это был за момент: шанс избавиться от накопившихся за годы воспоминаний и начать все сначала. Проблема была в том, что сначала мне нужно было разобраться с этими воспоминаниями.

Спальня для гостей была бы самой сложной частью, поэтому я решил оставить ее напоследок. Кроме того, я все равно никогда не использовал это помещение. Я закрыл дверь в нее на некоторое время.

Я начал с кухни, сгребая разбитую посуду в мусорное ведро. Кастрюли и сковородки были все еще целы, как и противни для печенья и большая часть посуды, но тарелки, миски и стеклянная посуда превратились в руины. Когда все было сказано и сделано, у меня остались две чайные чашки, пинтовый стакан и миска для миксера. Мне нужно было пополнить запасы после получки.