Драйв Астарты - Розов Александр Александрович "Rozoff"

Кебо: Не знаю. Считается, что это было выражение их амбиций.

Орквард: Нет! Строительство этих дурных пирамид было важнейшим социально-психологическим проектом! Общество, потратившее столько сил, чтобы создать подобные сооружения, становится невосприимчиво к доводам здравого смысла, указывающего на абсолютную никчемность этой херни. Пока жители с уважением смотрят на пирамиды, они уважают и дурную власть, которая заставляет возводить пирамиды. Когда над пирамидами начинают смеяться или сомневаться в их величии, пиши: пропало! Скоро все рухнет. Египетские пирамиды устояли, они каменные. Но финансовая пирамида, на которой была построена кредитно-банковская экономика, рухнула. Реальная государственная власть в условно-западном мире стояла на этом постаменте, и ей пришлось экстренно взлетать, сбрасывая балласт. Сбросили ООН, Всемирный Банк, гуманитарную помощь, религию, какие-то права человека… Вот технологическая сингулярность, as it is in action.

Кебо: Я не поняла: при чем тут технологическая сингулярность?

Орквард: При том, что с нее все началось! Когда НТР доходит до точки кипения, получается ситуация, когда выгоды от сбрасывания священных символов возникают сразу, практически мгновенно. Сбросил – возьми с полки конфету. Не надо ждать результатов освобождения НТР-потенциала, они практически доступны не через поколение, а через год, а то и меньше! До меня эта мысль дошла несколько лет назад, когда я прочел агитку «Greenpeace» против триффидов в Экваториальной Африке. Я пропустил всю ерунду про птичек и букашек и остановился на таком факте: Мпулу, голодная страна, сидевшая на гуманитарной продовольственной помощи, отбросила принципы, предписанные ООН, и за два месяца провела аграрную революцию. Через полгода она уже была агрессивным экспортером продовольствия, а соседние страны возводили таможенные барьеры, чтобы демпинг из Мпулу не разрушил их рынки!

Кебо: Недолго им удалось удерживать эти барьеры.

Орквард: Да! Каждый Ностэйт это зона сингулярности, вырвавшейся на свободу, это капля закваски пенициллиновой плесени, упавшая в чашку с культурой патогенных микробов Стэйта… Слово «культура» здесь в двух значениях, понимаешь?

Кебо: Ага… Патогенная культура дохнет, и все зарастает Ностэйтом, так?

Орквард: Точно, Пепе! Сингулярность – это не только сверхскоростной технический прогресс, а ещё и быстродействующий экономический ядохимикат, разработанный человечеством против Стэйта. Пенициллин – хорошая аналогия. Его плюсы были так очевидны и доказывались так быстро, что он исторически мгновенно завоевал мир!

Кебо: Значит, мощь сингулярности в быстроте достижения результата?

Орквард: По-моему, да. У алеутов есть поговорка: обещанного три года ждут. Людям интересны обещания чего-то этакого в ближайшем, а не в отдаленном будущем. Вот, например, в Советском Союзе в 1960-м году правитель Хрущев пообещал всеобщее изобилие через 20 лет. Это было слишком смело, и ни черта не вышло. В 1965-м году правитель Ли Куан Ю в совсем отсталой стране, в Сингапуре, пообещал благоденствие через 30 лет. Это было реалистично, и все получилось – правда, на основе фашистской диктатуры, но про демократию ведь ничего не обещалось, значит – честно. И что такое демократия? Дьявол её знает… Теперь прыгнем через поколение. Угарте Армадилло в Океании 25 лет назад обещал: «через пятилетку гринго будут болтаться, как дерьмо, в нашем кильватерном следе». Это была революционная гипербола, но через 5 лет после Алюминиевой революции Меганезия догнала «Золотй миллиард» по качеству жизни.

Кебо: Если брать объективные цифры доходов 20 лет назад, то далеко не догнала.

Орквард: Денежные доходы, это номинально. Вот качество жизни, это объективно.

Кебо: А в чем его измерять, чтобы сравнивать? В счастье на фунт веса жителя?

Орквард: Сравнение качества жизни делается просто: посмотри, в какую сторону направлен поток иммигрантов между странами. Вот так-то! Четверть века назад НТР доросла до сингулярности. Сдерживала только крышка. Как только крышку пробили, сингулярность поперла во все стороны. 5 лет назад полковник Нгакве в Мпулу сказал: «Никакое ООН не смеет нам приказывать! Мы насрем на их приказы, и через год вы забудете, что такое нищета». Все получилось. В эру сингулярности нельзя тормозить. Затормозил – проиграл. Обсирайся от ужаса, но жми на акселератор и крути руль!

Кебо: Обсираться от ужаса обязательно, или как?

Орквард: По желанию. На скорость это не влияет. И, раз мы заговорили о скорости, значит, пора переходить к космосу. Почему после длительной апатии, начавшейся в последней четверти прошлого века, космос снова стал интересен? Ответ все тот же: сингулярность. Феерическая программа «Apollo» в прошлом веке, шесть успешных лунных десантов за 4 года, зашла в тупик. Люди ходят по Луне. Что дальше? Ну?

Кебо: Ну, можно было начать подготовку к строительству обитаемой базы…

Орквард: Ой, не смеши селедок в море, как говорят у вас на флоте. При том уровне технологии это был бы провальный проект. Даже орбитальные станции тогда были убыточны и, вообще, их запускали больше для престижа. Прибыль приносили только спутники слежения и коммуникации. И в начале века космос отошел на задний план. Развитый Запад увлекся неоконсервативным гуманизмом и завяз в нем, пропустив момент, когда сингулярность все изменила. 20 лет назад был первый звоночек: одно американское космическое агентство заявило, что начнет строить на Луне прототипы обитаемых станций и забирать территории вокруг них. С тем проектом была мутная история, но конвенция ООН о нейтралитете космоса затрещала по швам. А теперь на конвенцию о космосе забили болт. Китайцы просто хапнули половину Луны, и все.

Кебо: Китайцы хапнули, в основном, виртуально, карандашом на карте.

Орквард: Да. Но первая фабрика-автомат на Луне построена. Бутылка откупорена.

Кебо: Ага! Сейчас я отфутболю тебе твой вопрос: что дальше?

Орквард: Я этого ждал. Некоторые аналитики говорят: Допустим, через год тысяча – другая экстремалов переселится в орбитальные Диогеновы бочки, и ещё примерно столько же – на Венеру, которая более-менее остынет и успокоится. Сотня – другая искателей супер-экстрима попробуют жить на Марсе, а кто-то на Луне. В сумме это получится даже меньше, чем сейчас в Арктике и Антарктике. Допустим, они сумеют автономно обеспечиваться. Это предельно оптимистично, а что это даст остальным?

Кебо: Драйв, вот что! Я летом была в Антарктике, в Порт-Колибри. Там классно! По прогнозам через 10 лет в полярной Меганезии будет двести тысяч жителей. Прикинь?

Орквард: Прикинул. А сколько, по-твоему, жителей будет через 10 лет на Венере и на Марсе? И, главное, чем они будут там заниматься? Сразу говорю: идея, что на Венере будут, как в Антарктиде, добывать ценные полиметаллические руды для экспорта на Большую Землю, не проходит по экономике. Дешевле пробурить на Земле дырку сто километров глубиной и качать оттуда, чем возить тысячи тонн с планету на планету.

Кебо: Я не врубаюсь. Ты намекаешь, что колонизация планет на фиг не нужна?

Орквард: Нет, я намекаю, что внеземные колонии, кроме, разве что, лунной, будут не рудниками на выселках Земли, а полноценными гуманоидными цивилизациями.

Кебо: Я правильно поняла, что ты специально сказал «humanoid» а не «human»?

Орквард: Да, дьявол меня забери! Первое поколение марсиан ещё будет обычными людьми, им придется для выхода на открытый воздух надевать кислородные маски и намазываться защитным кремом. Но они позаботятся, чтобы второе поколение уже меньше нуждалось в этом, а третье вообще будет с детства обходиться без этих штук. Немного терроформировать Марс, и немного марсоформировать людей. Вот золотая середина, которая, по-моему, станет главной стратегией и на Марсе, и где угодно! Человеческая и гуманоидная генная инженерия, инженерия организма человека на генетическом уровне должна превратиться в обычную практику, такую же, как сейчас вакцинация от всяких болезней.