Совершеннолетние дети - Вильде Ирина
Дарка выбрала две самые красивые ленты — ярко-розовую и ярко-синюю.
Санда была только на год старше Дарки, но два года уже ходила на выданье, а теперь после рождества поджидала сватов. Сватов Санда ждала от двоих, и это больше всего удивляло Дарку.
— А за кого ты хочешь выйти замуж?
— За того, кто скорее сватов зашлет…
— А все-таки — кто тебе милее?..
— Ни один…
— А все-таки?
— Тот, кто мне нравится, кого люблю, не возьмет меня.
— Почему?
— Он возьмет богачку…
Дарка стыдилась при всех дарить Санде ленты. Она позвала ее в сени, где прятались от мороза куры, и вынула из кармана пальто пакет.
— Это тебе, Санда…
Та неуверенно протянула руку, словно колеблясь, не отдернуть ли ее.
— А ты? Тебе уже не надо?
Дарка объяснила, что в городе в ее возрасте уже не носят такие яркие ленты.
Санда с минуту посмотрела на ленты, потом неторопливо спрятала их за пазуху. Эффект был совсем не тот, какого ожидала Дарка.
— Будь здорова, Санда!
— Подожди… Я хотела спросить тебя… твоя мама не может дать нам немного бульбы?.. Я бы весной отработала у вас в огороде… Поговори с мамой, а?
— Хорошо, — ответила Дарка, совсем сбитая с толку этой просьбой.
То, что должно было сделать пребывание в Веренчанке приятным, сделало его совсем нестерпимым. Гнетущий осадок от встречи с Сандой теперь мешал Дарке при каждом воспоминании о селе.
И хотя папа предупреждал директора, что, возможно, Дарка на недельку задержится дома, она настояла на том, чтобы уехать из дома вовремя.
Когда Дарка села в вагон, она почувствовала, что отъезд из Веренчанки принес ей облегчение.
Хозяйка, резавшая свеклу, так и застыла от удивления, увидев на пороге кухни Дарку на пять-шесть дней раньше условленного срока. Впрочем, постоянно обучавшая всех хорошему поведению, пани Дутка сама, несомненно, была «хорошо воспитана» и тотчас сменила удивление на радость:
— Кого я вижу! Кого я вижу! А мы вас ждали через недельку.
Хозяйка наскоро вытерла о передничек мокрые руки, чтобы поздороваться с Даркой. У девушки от весеннего ветра загорели румяные щечки и на носу появилось несколько дерзких веснушек.
— Я уже больше не могла выдержать дома. Мама, бабушка и папа — все уговаривали меня: «Побудь еще!., побудь еще», а я не могла!.. Мамочка? Спасибо, как всегда… целый день кружится вокруг Славочки. Та теперь капризничает… Бабушка говорит, что это у нее зубки режутся…
Хозяйка провожает гостью (словно Дарка здесь первый раз!) в ее комнату.
— Здесь как будто что-то изменилось за время моего отсутствия. Как-то странно…
— Это вам только так кажется, Даруся. Что могло измениться? Снимайте пальто и приходите в кухню пить чай!
— Спасибо… Большое спасибо… Я сейчас… Теперь еще нет часу… Я побегу в гимназию.
— Подождите, садитесь… Лидка придет после занятий и расскажет вам все новости.
— Нет, я сама пойду. Лидка не скажет того, о чем я хочу узнать…
Стыдно и неловко в будний день идти без книжек. Так стыдно, что Дарка уже раскаивается: вот ведь не послушалась хозяйку, не подождала до завтрашнего дня. В коридорах пусто и царит такое деловое спокойствие, что она не решается даже громко кашлянуть. Тишину нарушает только однотонный шум падающих из крана капель. Дарка на цыпочках прокрадывается к своему пятому классу. Прижимает ухо к двери: Мирчук! Кто же другой может рассказывать о чем-то на латинском языке! Услышав звонок, Дарка отскакивает от двери: еще, чего доброго, вместо приветствия получит дверью по носу!
Первой выбежала из класса очкастая Шнайдер. За ней показался учитель Мирчук, а за ним уже все, кто был в этот день в гимназии. Лидка, Стефа, Мици Коляска не выпускают Дарку из объятий.
— Дети, она похорошела! Честное слово, похорошела! Пусть веснушки тебя не огорчают! Я дам тебе такой рецепт, что ты мне руки станешь целовать за него! Я тебе говорю! — как всегда, перекрикивает всех Мици.
Стефа легонько проводит по Даркиному лицу выхоленными пальцами.
— Уже цветут подснежники… Как-нибудь выберемся за ними вдвоем, ладно?
Дарка берет эти пальцы и сжимает их так нежно, что пожатие говорит больше, чем поцелуй.
— Хорошо, Стефа!
Дарка ищет глазами Наталку Ореховскую. Та стоит на своем обычном месте у печки и отвечает на приветствие подруги едва приметной улыбкой. Тогда Дарка оставляет всех и идет к ней.
— Что слышно у наших?
Ореховская лениво пожимает плечами.
— Ничего особенного… Сегодня с нами будет мой брат. Приходи к нам вечером пить чай… Так около семи. Можешь?
Если это приглашение, а не формальность, то звучит оно очень сухо. Но, боже ты мой, чего еще можно ожидать от Наталки?
— Что пишет Подгорская? Еще не вышла замуж за какого-нибудь офицера? — насмешливо спрашивает кто-то.
Лидка берет Дарку под руку (иногда хорошо побыть наедине), словно та принадлежит ей одной, и так, ступенька за ступенькой, они спускаются вниз.
Лидка, наверно, умерла бы, если бы не молола языком:
— Что слышно? Ну, говори, рассказывай! Что сказали дома на все это? Как мамочка приняла твои двойки? Ведь не убила и не повесила тебя за них… Ой ты, трусиха! Ну, говори… Мы ведь столько не виделись!
— Лидка, имей совесть, не все сразу!
Дарка приглядывается к толпе мальчишек, но Данка нет. Либо он не вышел еще из класса, либо уже ушел.
— Дома… ты же знаешь, как дома… Конечно, все родители хотят, чтобы их дети хорошо учились… Папа больше понимает в этих делах, чем мама… Но что это я только о себе говорю?
Лидка даже не догадывается, что Дарке хочется умолчать кое о чем. Она рада, что снова может говорить.
— У нас была контрольная по математике, и знаешь, все, кроме Шнайдер и Ореховской, написали ее на «неудовлетворительно». Да, Мигалаке спрашивал, знает ли домнишора Попович, что должна сдать ему стихи Эминеску?
«Все-таки Эминеску, а не Тудоряну. Эминеску можно. Эминеску — поэт. Настоящий, большой поэт».
— Да? Что ж, если надо, так надо. Я читала Эминеску в немецком переводе. Мне очень нравится. Особенно одно стихотворение — о позднем лете…
— Разве ты так хорошо знаешь немецкий?
Дарка делает многозначительную гримасу.
— А что?
— Я бы не сказала, что это так… Подожди, Дарка, еще одна новость! У нас в гимназии идет подготовка к сербаре унирий [36]. В этом году будем впервые праздновать… Не знаю, говорят, что Стефанович из восьмого будет петь соло. Хотя все за Илюковну…
— Что еще за «воссоединение»? Что это такое?
— Как? Ты не знаешь, что двенадцатого апреля государственный праздник воссоединения Буковины с Румынией? Разве у вас в селе не празднуют этот день? Правда, наша гимназия впервые в этом году так торжественно готовится к празднику. Будет большой концерт… Дарка, ты не рада, что в гимназии будет вечер?
— Что? Рада ли я?
— Ага! Вот еще что! — Лидка вспоминает новость, непосредственно относящуюся к Дарке. — Орест спрашивал о тебе. Да! Как-то встретил меня по дороге из гимназии и спросил, куда подевалась Дарка и почему ее не видно. Не красней! Не красней, Дарка!
Дарка и не краснеет, но Лидке, видно, очень хочется, чтобы эта новость произвела на Дарку сильное впечатление.
— Ты знаешь, с кем я познакомилась? Угадай! А ну, угадай!
К огромной Лидкиной радости, Дарка угадывает с первого раза.
Хотя Дарка выглядит здоровой и веселой, но за первый обед на «станции» она принимается без аппетита. Хозяйка обижена (она даже на это способна обижаться):
— Вы, Даруся, привыкли к маминой изысканной кухне, и вам не по вкусу наша простая еда…
— Ой, что вы! Как можно так говорить! Это же мое любимое блюдо… борщ с чесночком! Но сегодня я совсем ничего не могу есть… Столько впечатлений… столько впечатлений…
— Ну-ну! — снисходительно смеется хозяйка.
Дарка так и не знала, приглашена она на чай или эти слова только ширма для собрания.
36
Праздник воссоединения (рум.).
Похожие книги на "Совершеннолетние дети", Вильде Ирина
Вильде Ирина читать все книги автора по порядку
Вильде Ирина - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.