Я не был оратором, но слова шли от сердца. И люди это почувствовали.
Вместо страха в их глазах загорелись огоньки решимости. Раздались одобрительные крики, кто-то захлопал. Энтузиазм, словно электрический разряд, пробежал по толпе.
С криком «Вперёд!» я возглавил колонну. Караван, со скрипом колёс и мычанием скота, тронулся в путь.
Первые часы прошли относительно спокойно. Дорога, хоть и была грубой, позволяла телегам двигаться без особых проблем. Но с каждым шагом вглубь леса напряжение росло.
Гигантские деревья смыкались над головой, создавая зелёный полумрак. Воздух становился прохладным и влажным. Дети начали капризничать, старики — уставать.
Именно тогда я увидел, как проявляется истинный характер этих людей. Молодые парни помогали старикам идти, неся их нехитрые пожитки. Женщины подносили воду детям и тем, кто слабел.
Когда одна из телег сломала колесо на кочке, полдесятка мужчин мигом окружили её, и через полчаса, под одобрительные возгласы, починенная повозка снова была в строю.
Люди поддерживали друг друга словом и делом, и в этом не было приказа — это была естественная, братская поддержка.
Ближе к вечеру, когда мы проходили особенно густой участок леса, случилось первое серьёзное испытание.
Из чащи, с оглушительным шелестом, на телегу, где сидели дети, бросилось нечто огромное и мохнатое. Это был паук размером с лошадь.
Женщины завизжали, мужчины в панике схватились за оружие, но тварь двигалась слишком быстро.
Первыми среагировали те, кого меньше всего ждали. Откуда ни возьмись явились три низкорослые фигуры.
Гоблины!
С яростными боевыми кличами они бросились на чудовище. Один, вооружённый дротиком, вонзил его в брюхо паука. Двое других, с костяными кинжалами, принялись рубить его лапы.
Атака была молниеносной, слаженной и безжалостной. Ошеломлённый паук, не ожидавший такого отпора, отступил, истекая ядовитой слизью, и скрылся в чаще так же внезапно, как и появился.
Лидер гоблинского отряда повернулся ко мне и коротко кивнул. Бесшумно, не ожидая благодарности, гоблины растворились меж деревьев. В воздухе повисла ошеломлённая тишина, а затем люди разразились облегчёнными возгласами.
Они только что воочию убедились — союз с гоблинами был не пустой договорённостью, а реальной силой, охранявшей их покой.
Ночёвка в лесу была тяжким испытанием. Мы расположились на большом расчищенном пятаке, разведя по периметру несколько костров.
Но огонь не столько согревал, сколько привлекал внимание.
Вокруг, в непроглядной тьме за кольцом света, чувствовалось присутствие. Слышались топот, рычание, прерывистое дыхание. Временами в темноте загорались пары холодных, голодных глаз.
Всю ночь я, стражники Дмитрия и воины гоблинов не сомкнули глаз. Мы стояли плечом к плечу, отбивая попытки тварей прорваться к лагерю.
Это была долгая, изматывающая ночь.
Утро мы встретили уставшими, но невредимыми. Потерь не было. Но напряжение давало о себе знать. Караван на этот раз продвигался медленнее.
На вторую ночь стало ещё хуже. Монстры стали наглеть. Они подбирались ближе, их атаки были более дерзкими.
К утру несколько стариков и двое детей слегли с горячкой — сказывался холод, сырость и непрерывный стресс.
Я достал из инвентаря запасённые зелья лечения. Снадобья быстро подействовали — лихорадка отступила. Люди после этого смотрели на меня с почти религиозным благоговением.
И вот, наконец, после второй, казавшейся бесконечной, ночи, мы тронулись в последний переход. Несмотря на всеобщую усталость, в воздухе уже витало предвкушение.
Лес начал редеть, сквозь листву заиграли яркие лучи полуденного солнца. И тогда впереди, между стволами, я увидел знакомый изумрудный ковёр своего луга и сияющую крону Золотого Дуба.
— Вперёд! Почти пришли! — закричал кто-то из разведчиков.
Колонна, будто получив второе дыхание, ускорилась.
И вот мы вышли из последней полосы деревьев на открытое пространство.
Перед нами расстелился огромный, залитый солнцем луг, поросший сочной травой. А посреди него, величественный и спокойный, стоял Золотой Дуб. Его листья переливались на свету всеми оттенками золота и меди.
Наступила тишина. Люди замерли, поражённые открывшимся видом.
Они слышали легенды, но увидеть это своими глазами — было совсем другое дело. Затем тишину взорвал одинокий восторженный возглас. Он перерос в общий гул радости, слёз и смеха.
Люди обнимались, хлопали друг друга по спинам, старики падали на колени и целовали землю, дети с визгом носились по мягкой траве.
А затем, как по команде, все они — все до одного — обернулись ко мне. И старый Григорий, не сдерживая слёз, первый низко поклонился.
— Спасибо тебе, Хранитель! — прошептал он.
— Спасибо! — подхватила толпа, и сотня человек склонилась передо мной в глубоком поклоне.
Я стоял, чувствуя, как комок подкатывает к горлу. Да, я привёл их сюда. Я дал им этот шанс.
— Добро пожаловать, — с улыбкой сказал я. — Здесь, под сенью Дуба, вам больше нечего бояться. Здесь мы начнём новую жизнь. Мы построим новую деревню, где наши дети будут расти в безопасности, а старики — спокойно встречать свой закат. Здесь будет наш дом!
Люди поднялись, и в их глазах горел уже не страх, а надежда и решимость. Они смотрели на бескрайний луг, на сверкающую реку, на свой новый дом.
И я знал — самое сложное было позади.
Теперь начиналось созидание.
