Когда со смерти Фиц-Нормана прошло три года, его сын Брэддок решил, что дело пора сворачивать. Богатство, которое они с отцом извлекли из горы, не поддавалось точному исчислению. Брэддок вел записную книжку, где шифром обозначал приблизительное количество радия в каждом из тысячи банков, постоянным клиентом которых он был, а также записывал псевдонимы, под которыми помещал радий. Затем он сделал очень простую вещь: он закрыл жилу.
Он закрыл жилу. То, что было получено от горы, должно было обеспечить всем будущим поколениям Вашингтонов беспримерную роскошь. Отныне единственной его заботой было оберегать тайну, дабы в той панике, которая могла сопутствовать ее раскрытию, он, заодно со всеми акционерами мира, не превратился бы в нищего.
Такова была семья, куда приехал в гости Джон Т.Энгер. Такова была история, которую он услышал в своей гостиной с серебряными стенами на следующее утро после приезда.
5
После завтрака Джон вышел через высокий мраморный портал на площадку наружной лестницы и с любопытством стал осматривать открывшийся вид. Вся долина - от алмазной горы до высокого гранитного утеса в пяти милях от замка - была, словно собственным дыханием, окутана золотистой дымкой, которая лениво висела над прекрасными просторными лугами, озерами и парком. Там и сям вязы группировались в изящные тенистые рощицы, представляя удивительный контраст с плотной массой соснового леса, сжимавшей горы в тисках темно-синей зелени. Глядя на все это, Джон заметил в полумиле от замка трех молодых оленей, которые гуськом вышли из одной рощицы и неуклюжей веселой рысцой направились в полосатый полумрак другой. Джон не удивился бы, если бы увидел фавна, мелькающего с флейтой среди деревьев, или розовокожую нимфу и ее разлетающиеся желтые волосы меж ярко-зеленой листвы. Он даже надеялся на это.
И с такой дерзкой надеждой в душе он спустился по мраморным ступеням, потревожив сон двух дремавших внизу овчарок, и направил свои шаги по дорожке, выложенной белыми и синими кирпичиками, которая вела непонятно куда.
Он наслаждался окружающим, насколько был способен. В том и счастье и неполноценность молодости, что она не умеет жить настоящим, она всегда меряет его по тому лучезарному будущему, которое существует в ее воображении: цветы и золото, женщины и звезды - всего лишь прообразы и пророчества этой несравненной и недостижимой юношеской мечты.
Дорожка сделала плавный поворот, и Джон, обойдя густые кусты роз, что наполняли воздух тяжелым ароматом, зашагал через парк в ту сторону, где виднелся под деревьями мох. Джон никогда не лежал на мху и теперь хотел проверить, справедливо ли употребляют сравнение со мхом, когда говорят о мягкости. И тут он вдруг увидел девочку, шедшую по траве ему навстречу. Красивее он никогда никого не встречал.
На ней было короткое белое платьице, едва закрывавшее колени, на голове - венок из резеды, перехваченный в нескольких местах синими полосками сапфира. Ее босые розовые ноги разбрызгивали росу. Она была немножко моложе Джона - не старше шестнадцати.
- Здравствуй, - тихонько окликнула она его, - я Кисмин.
Но для Джона она была уже куда больше, чем просто Кисмин. Он подошел к ней осторожно, едва переставляя ноги, боясь отдавить ей пальцы.
- Ты меня еще не видел, - сказал ее нежный голос. А синие глаза добавили: "И много потерял!" - Вчера вечером ты видел мою сестру Жасмин, а я вчера отравилась латуком, - продолжал ее голос, а глаза добавили: "А когда я больна, я очень мила, и когда здорова - тоже".
"Ты произвела на меня потрясающее впечатлений, - ответили глаза Джона, - я и сам все вижу, не такой уж я тупица".
- Здравствуй, - ответил он. - Надеюсь, ты уже здорова? - "Душенька", трепетно добавили его глаза.
Джон заметил, что они идут по тропинке. По ее предложению они уселись на мох, и Джон даже не вспомнил, что хотел определить его мягкость.
Он придирчиво судил женщин. Любой недостаток - толстая щиколотка, хрипловатый голос, неподвижный взгляд - совершенно его отвращали. А тут впервые он сидел рядом с девушкой, которая казалась ему воплощением физического совершенства.
- Ты с востока? - спросила Кисмин, проявляя очаровательный интерес к нему.
- Нет, - ответил Джон просто, - я из Гадеса.
То ли она никогда не слыхала о таком месте, то ли не нашлась что сказать, но только она оставила эту тему.
- Я поеду этой осенью на восток, в школу, - сказала она. - Как ты думаешь, понравится мне там? Я поступлю в Нью-Йорке к мисс Балдж. Там очень строгие правила, но субботы и воскресенья я все-таки буду отдыхать в нашем нью-йоркском доме, со своими. А то отец слыхал, будто там девочки обязаны всегда ходить попарно.
- Твой отец хочет, чтобы вы были гордыми, - заметил Джон.
- Мы и так гордые, - ответила она с достоинством, сверкнув глазами. Никого из нас в детстве ни разу не наказывали. Отец так велел. Однажды, когда Жасмин была маленькой, она столкнула отца с лестницы, так и то он просто встал и, хромая, ушел.
Мама была... э... удивлена, - продолжала Кисмин, - когда узнала, что ты из... ну, оттуда, откуда ты, понимаешь. Она сказала, что во времена ее молодости... Но видишь ли, она испанка и у нее старомодные взгляды.
- Вы тут подолгу живете? - спросил Джон, желая скрыть, что его задела последняя фраза. Намек на его провинциальность показался ему обидным.
- Перси, Жасмин и я проводим здесь каждое лето, но на следующий год Жасмин едет в Ньюпорт. А потом осенью дебютирует в Лондоне. Она будет представлена при дворе.
- А знаешь, - нерешительно начал Джон, - ты гораздо современнее, чем кажешься на первый взгляд.
- Нет, нет, неправда, - торопливо воскликнула она, - я ни за что не хочу быть современной! Я считаю, что современные молодые девушки ужасно вульгарны, а ты? Нет, нисколько я не современная. Если ты скажешь еще раз, будто я современная, я заплачу.
Она была так огорчена, что губы у нее дрожали. Джон поспешил разуверить ее.
- Я сказал это нарочно, просто подразнить тебя.
- Я бы не протестовала, если бы это была правда, - продолжала она настаивать, - но это не так. Я очень наивна и совсем еще девочка. Я не курю, не пью, ничего не читаю, кроме поэзии. Я почти не знаю математики или химии. И одеваюсь я очень просто: в сущности, я никак не одеваюсь. По-моему, "современная" ко мне меньше всего подходит. Я считаю, что девушки должны в юности вести здоровый образ жизни.
