Как велит сердце (СИ) - Свижакова Раиса

- Договаривайтесь. – И отошел. Я неуверенно присела на краешек скамейки:

- Племянника моего избили, лежит, встать не может, надо к родителям отвезти. – Гном глянул из-под бровей, прожевал кусок хлеба и ответил глухим, хрипловатым голосом:

- Балин мне сказал о твоей беде, женщина. Оплата устраивает. Сейчас поем и заберем твоего племянника.

Я чуть не кинулась его целовать. Потом спросила:

- А Вы обратно сюда придете?

- Приеду. А чего ты хотела?

- Через Омека брату письмо передам, ответ напишет, а Вы мне здесь оставьте, у Балина. Я потом заскочу, когда на службе время будет, заберу. – Он кивнул. Я решила таким образом проверить, как доедет Омек домой и доедет ли.

Я вернулась к Балину, вызвала Лимму, и она под диктовку написала письмо для Лемеша, в котором я сообщала о своей жизни, о том, что посоветовал Балин для Омека, просила сообщить, как доедет Омек. Едва успела Лимма дописать, как гном уже звал меня. Мы вместе приехали к старому дому. Я разбудила Омека, сообщила, что его сейчас отвезут домой, и я оплатила дорогу. Я накормила его, намазала мазью, дала лекарство и письмо Лемешу, рассказала, что Балин обещал помочь с работой. Дала ему мешочек с монетами для дяди Лемеша. Расцеловала и удобно устроила на телеге, наказав ему написать мне, как доедет. Омек улыбался, а мне стало хорошо. Гном только хмыкал, а потом отправился в путь.

Вернулась к себе поздней ночью. Я устала, эти хлопоты были беспокойные, но закончились благополучно. Пусть не все в жизни гладко, зато радость чувствуется острее, ярче. Закрывая глаза, я попросила у всех Богов помощи в дороге Омеку и извозчику. С тем и уснула.

9

Только через неделю после отъезда Омека я сходила к Балину, и он передал мне для письма от Омека – маленькое и Лемеша – побольше. Письма прочитала мне Лимма. Омек благодарил за помощь и сообщал, что доехал хорошо. А Лемеш уговаривал вернуться, а весной ехать в Столицу, поругал, что передала деньги – «они тебе нужнее». Нет, ходить в долгу я не люблю. Хоть Лемеш даже слова не сказал о возврате денег, но я знала, как у них тяжело, а зимой будет с деньгами еще труднее.

Потекли обычные дни, обычная работа. Только теперь я к своей работе выполняла и чистку каминов. Стала брать уроки чтения и письма у Лоты. Очень трудно, оказывается, учиться в зрелом возрасте, но это было суровой необходимостью, поэтому училась. Прошло два месяца, читать и писать научилась. Теперь, как могла, развивала скорость чтения. Примеры решала по-своему, а ответы сразу записывала их цифрами. Хозяин, узнав, что я обучаюсь грамоте, дал бумагу и чернила с перьями, а позже – книги. Я просила лирику. Чтобы поставить голос правильно, я читала вслух с выражением. Однажды мою декламацию услышал лорд и пригласил к себе. В библиотеке он показал мне стихотворение – философские раздумья, я прочла его, потом стали обсуждать понятие «добра» и «зла». Проговорили до позднего вечера. Он меня сказал:

- У меня возникло стойкое ощущение о Вашей образованности. Странно, что Вы не знали грамоту. Вы очень интересная собеседница. – Потом он еще, что-то говорил, голос его обволакивал, завораживал, в голове возникли четкие ощущения «ковыряния». Я старалась блокировать присутствие, закрываясь максимально. Хозяин это почувствовал, поморщился и отпустил. Я вернулась в свою комнату и продолжила занятия до глубокой ночи.

С утра носилась то со скотом, то с золой, но едва успевая. Повар позвал меня помочь, и последний камин в библиотеке не успела почистить. Когда я заканчивала чистить овощи зашла управляющая и потребовала, чтобы вычистили камин. Пришлось очень быстро идти с корзиной в библиотеку. Когда я уже несла золу и на обратном пути несла дрова, Лайя ударила меня по спине и назвала меня неуклюжей. Возмущение нарастало, я отправилась к хозяину в кабинет. Постучала, получив разрешение, вошла.

- Ваша Светлость, я хотела бы получить расчет. Когда меня нанимали, никто не сказал, что в этом доме на прислугу поднимают руку. – Хозяин удивленно поднял на меня глаза и спокойно сказал:

- Теперь все по порядку, Иса, не торопясь. – Я рассказала о том, как «прессовала» меня Лайя все это время и как сегодня меня ударила, обозвав. Он нахмурился и велел позвать Лайю. Через несколько минут пришла управляющая, облив меня потоком ненависти. Лорд сказал:

- На тебя, Лайя, поступила жалоба, что ты унижаешь и бьешь. Объяснись.

- Абсолютная ложь, Ваша Светлость. Меня оговаривают. – Тут у меня нервы не выдержали, я ядовито ляпнула:

- Я, полагаю, госпожа Лайла, что это не Вы, а лишь Ваша рука вне Вашего ведома ударила меня по спине, когда я несла дрова, не Вы определили меня скотницей в скотный двор, хотя искали горничную, не Вы своими придирками добились того, что я предпочитаю принимать пищу не как все на кухне, а в своей комнате и, наконец, не Вы определили мне неотапливаемую каморку, предназначенную для кладовой. Извините, при всем буйстве моей фантазии, распоряжаться в этом доме прав у меня нет. – Лорд грозно посмотрел на нее:

- Так ли это? – Лайя съежилась от его взгляда:

- Ваша Светлость, я могу все объяснить. Скотница ушла, туда нужна была служанка, я и переправила Ису, а что касается кладовой, так нет пока других комнат. – Я посмотрела на ее:

- Простите, лорд Хойвер, меня удивляет такое отношение к обслуге. Конечно, это люди низшего происхождения, но, по крайней мере, надо оговаривать с тем, кого нанимаешь круг его обязанностей. Да и скотником нужно работать мужчине, нет смысла доить коров – сколько молока я б не приносила, ни разу не видела, чтобы Вам его подавали или как-то перерабатывали. Да и смысл нанимать служанку, если не можешь ей создать нормальные условия существования? – Лайя посерела. Хозяин кивнул мне и сделал жест, чтобы я покинула кабинет. Я вышла. Теперь или меня выкинут, или ее.

Целый день крутилась то в кухне, то на скотном дворе, то опять пометала камины. Лайи не было видно. Вечером села читать. Особенно мне понравилось стихотворения барда Глоиса о любви. Стук в дверь прервал мое чтение. Меня вызывал хозяин. Я мысленно приготовилась к пинку из дома. Хозяин сидел в библиотеке и, когда я вошла и поклонилась, предложил мне присесть на стул и прочитать одно из стихотворений Глоиса. Я с удовольствием прочла и сказала, что как раз читаю этого поэта и восхищена его глубоким пониманием самой структуры любви, не как плотского увлечения, а любви, как некой душевной организации, гармонии. Хозяин улыбался, слушая мои рассуждения, потом неожиданно спросил:

- А что ты думаешь об увлечении мужчины женщиной? – Я задумалась. Потом спросила у него:

- А что думаете насчет этого Вы? – Он встал и подошел к камину. Я впервые смогла рассмотреть его. Высокий статный светловолосый мужчина, лет сорока пяти, с удивительными глазами цвета морской волны. Если в них вглядываться, то возникает ощущение погружения в какую-то глубину. Он смотрел на меня, не отрываясь:

- Я думаю, что увлечение – это первая ступень любви, и очень увлекательное чувство.

- Увлечение может нести в себе как вред, так и пользу. Так что назвать его увлекательным довольно сложно. – Лорд удивленно воззрился на меня. – Увлекаться можно некромантией, ядами, казнями, религией, лишь бы это увлечение не переросло в страсть и следующей за ней полной деградацией личности, в которой, по сути, ничего нормального, человеческого не остается.

- Интересное у Вас суждение, - он потер чистовыбритый подбородок, - я думал, Вы будете рассуждать о любви, а Вы о пороках и их рождении.

- Простите, милорд, это тоже одна из граней любви. Если же рассуждать об увлечении мужчины женщиной, то вначале необходимо рассмотреть ситуацию и личностей, в ней задействованных. Из ситуации всегда имеется множество выходов. – Лорд подошел и наклонился ко мне:

- Ситуация такая – некий лорд увлекается бедной необразованной служанкой. Каковы выходы? – Ой-ёё, кажись, встряла по самое немогу. Я отодвинулась, насколько позволяла спинка стула и ответила: