Искательница бед и приключений (СИ) - Корсарова Варвара

– Бывает, что и шарлатаны говорят правду, но им не верят, и потом горько жалеют. Думаю, если кто и сможет пролить свет на сей загадочный документ, так это доктор Иверс.

В прихожей прозвенел длинный требовательный звонок, и чей-то кулак пару раз сердито бухнул в дверь.

– А вот и сам доктор Иверс, легок на помине, – сказала я досадливо. – Сто против одного – это он явился. Узнаю его очаровательную манеру заявлять о себе.

– Эми, впусти посетителя! – крикнул Абеле горничной и лукаво мне подмигнул. – Послушаем, что имеет нам сказать многоуважаемый профессор.

Я выпрямилась и стиснула зубы. Сердце заколотилось, но я взяла себя в руки.

Спокойствие и невозмутимость! Они – мое главное оружие. Мне нет дела до Иверса. Он просто назойливый гость.

В дверях возник Иверс, и я все же вздрогнула.

Его глаза сверкали, как ртуть, ноздри раздувались, борода воинственно торчала вперед, и вид у него был, как у боксера перед схваткой.

Хотя редко увидишь боксера, одетого в столь элегантный костюм-тройку. Иверс производил сильное впечатление. Даже свежий синяк на скуле не портил, а лишь подчеркивал образ неистового ученого. Который готов сражаться за науку не только пером и карандашом, но и кулаками.

– Чем обязан раннему визиту, доктор Иверс? – промурлыкал Абеле, откидываясь на спинку кресла и сцепляя руки на животе.

– Доброе утро, господин Молинаро. Госпожа... Грез, – мою фамилию Иверс выплюнул с некоторым усилием, а я лишь мило улыбнулась и принялась увлеченно мазать хлеб маслом. – Меня привело к вам важное дело.

– Вот это? – Молинаро игриво пошуршал картой, и Иверс мигом встал в стойку.

– Вы уже в курсе. Значит, можно не тратить лишних слов.

Профессор без приглашения опустился на стул.

– Чаю? – предложил Абеле, но Иверс резко отмахнулся.

– Мне нужна карта. Шульц обещал ее мне, но ваша не в меру шустрая помощница ее перехватила.

Он не удостоил меня взглядом, но и презрения в его голосе хватало, чтобы понять, что отношение Иверса ко мне оставляло желать лучшего. Что ж, взаимно.

– Вам следовало прийти к Шульцу раньше, доктор Иверс, – проворковала я, принимаясь за бутерброд.

– Сколько вы за нее хотите? – Иверс упорно продолжал игнорировать мое присутствие и обращался лишь к Абеле.

Тот задумчиво прищурился. Неспеша сделал глоток из чашки, потом второй, протянул руку к тарелке с печеньем.

Иверс ждал, ощетиниваясь с каждой секундой, и скоро не выдержал:

– Ну?! Сколько? Назовите цену.

Абеле вздохнул и кротко произнес:

– Вы получите свою карту. Я не возьму с вас ни гроша, доктор Иверс. Взамен попрошу лишь пустяк.

На миг Иверс остолбенел, но тут же цинично усмехнулся. Он был тертый калач и знал правила игры.

– Сдается, этот пустяк мне дорого обойдется.

– Как посмотреть. Да, в определенном отношении этот пустяк бесценен.

– Не тяните резину, Молинаро. Выкладывайте!

– Хочу получить информацию. Расскажите, чем примечательна эта карта и что вы рассчитываете из нее извлечь.

Иверс заклокотал, как вулкан. На всякий случай я ближе придвинула к себе десертный нож. Но буйный профессор не шелохнулся и ответил полным достоинства голосом:

– Это мое дело, Молинаро. Откровенничать с вами не собираюсь. Назовите сумму и не суйте нос куда не просят.

– Значит, карта останется у меня. – И патрон хладнокровно обратился ко мне: – Джемма, будь добра, проводи гостя, раз уж беседа зашла в тупик.

Иверс сжал кулаки и заскрипел зубами.

– ...И если он станет упираться, кликни на помощь постового с дубинкой. Простите, профессор, но слава о вашем темпераменте заставляет нас идти на подобные меры.

Иверс страшно побагровел, потом побледнел, оскалил зубы и. раскатисто рассмеялся.

– А вы крепкий орешек, Молинаро, – он придвинул стул ближе и вольготно расположился, устроив локти на столешнице. – Вы, кажется, хотели угостить меня чаем? Не откажусь. Позавтракать я не успел.

– Джемма, прошу, – Абеле не стал звать горничную, а подал мне знак угодить гостю.

Скрепя сердце я исполнила обязанности хозяйки. Хотя так и подмывало опрокинуть чашку с кипятком на профессорские брюки.

Спокойствие и безмятежность! Я сильнее Иверса, потому что мне нет до него дела. Я не застреваю в прошлом, не лелею ненависть, а живу себе дальше. Иверс к тому же капитулировал перед моим патроном, и я, верная ассистентка, разделяю его победу.

– Хорошо, Молинаро, вы все узнаете. Но только после клятвы, что сказанное не выйдет за пределы этого кабинета.

– Даю слово, – быстро ответил Молинаро. – Оно немалого стоит. Вы знаете мою репутацию, профессор.

Иверс кивнул и посмотрел на меня в упор, и от этого взгляда мне вновь захотелось его убить.

– Все, что вы скажете мне, должна услышать и Джемма, – торопливо добавил Абеле, угадав настрой Иверса. – Я всецело на нее полагаюсь. Вчера она перевела все надписи на этой карте.

Условие пришлось Иверсу не по вкусу, но он лишь презрительно скривил рот.

– Ладно, пусть остается. Раз она и так уже много знает.

Он замолчал, собираясь с мыслями. Абеле мягко подбодрил:

– Крайне любопытно, почему вы, именитый профессор, сугубо рациональный человек, заинтересовались выдумками шарлатана Лилля, автора этой сомнительной карты.

– Знаете, почему я стал ученым, к чьему мнению прислушиваются? – парировал Иверс. – Потому что в отличие от моих тупоголовых собратьев по науке я готов рассмотреть любую гипотезу. Даже самую бредовую. Я не отмахиваюсь от нее, пока она не будет доказана или опровергнута.

– Похвальный подход, – кивнул Абеле. – И какую же завиральную гипотезу выдвинул Лилль?

– Вы знаете, кем был Одиссей Лилль.

– Да. Этнографом, который вольно обращался с фактами. Если он не находил нужную информацию, он ее выдумывал, чтобы заполнить пробелы. Особенно много сказок Лилль сочинил про историю Но-Амона.

– Именно! – громыхнул Иверс. – Итак, Но-Амон. Провинция Афара, южного континента, откуда некогда вышло человечество. Четыре тысячи лет назад афарская цивилизация достигла небывалых высот в науке, технике и архитектуре. Но потом пришли темные времена. Нынче Афар, как вы прекрасно знаете, – Иверс небрежно кивнул в мою сторону, – это нищета и развалины. Жители до сих пор кормятся былой славой Афара – грабят захоронения и продают то, что находят, нещепетильным коллекционерам. Но-Амон, сердце Афара, теперь историческая помойка, где обитают нищие и бесчинствуют крысы.

Я опустила глаза и уставилась в чашку. Меня опалило обидой и гневом.

Я не любила Афар. Но меня бесило, когда другие отзывались о моей родине пренебрежительно. Увы, Иверс описал ее точно.

– В последние годы тайны Афара привлекли внимание археоисториков. Они делают немало, – заметил Абеле. – Мой племянник Максимилиан ведет дела с афарскими музеями и совершил несколько успешных экспедиций.

– Не только историки ломают головы над тайнами Афара. Инженеры тоже в недоумении. Как народам, которые едва вышли из каменного века и ступили в век бронзовый, удавалось возводить гигантские сооружения – ступенчатые пирамиды, колоссальные арки, башни выше гор? Как работали механизмы, чьи остатки мы находим? Ни один чертеж не сохранился, принципы действия афарских машин понять невозможно. За века грабители растащили их по винтикам, и мы довольствуемся лишь обломками.

– Существуют множество гипотез, – Молинаро весело сверкнул глазами. – В том числе фантастических, которыми увлекаются шарлатаны, подобные Лиллю. Они объясняют величие цивилизации Афара тем, что к ней приложили руку пришельцы, боги, и даже первобытные ящеры.

– Все чушь! – Иверс грохнул кулаком по столу, так, что чашка подпрыгнула, выплеснув на скатерть коричневую лужицу.

– И что же, по-вашему, не чушь? – Абеле опасливо глянул на распалившегося Иверса и отодвинулся подальше.

– Природный источник эфирной энергии, которыми владели древние афарцы.

Абеле не выдержал и рассмеялся – с риском для жизни, потому что Иверс сразу заиграл желваками и насупился, что не предвещало ничего хорошего.