Темный охотник 10 (СИ) - Розальев Андрей

— Мне они не нужны, не переживай, — отмахнулся я. — Куда вы сейчас?

— Поехали смотреть, что там со зданием мэрии. Жихарев сказал, они там проведут суб-бот-ник, — выговорила она русское слово по слогам.

— Ага, старинная русская традиция, — усмехнулся я.

Голицын не снимал шлема, и его не то что нельзя было признать — скорее сложно было заподозрить присутствие. И так как указаний он никаких не давал, я и не торопился его присутствие девуалировать.

С этим он прекрасно справился сам. Оглянувшись, чтобы убедиться в отсутствии людей поблизости, Дмитрий Михайлович снял шлем.

— Ваше Величество, какой сюрприз! — Габи его сразу узнала и присела в реверансе.

Изель же, само собой, только глазами захлопала.

— Не стоит, — Голицын остановил все эти приседания взмахом руки. — О моём присутствии в Арапахо никто не должен знать. Я здесь ненадолго, просто посмотреть всё своими глазами. Хочу сказать, Габериана, что вы определённо на своём месте!

— Благодарю! — зардевшаяся Габи почтительно склонила голову.

— Вас ждут дела, — он кивнул на машину. — Не хочу задерживать.

— Да, конечно, — мэр ещё раз чуть поклонилась. — Благодарю ещё раз за высокую оценку. Изи, пошли!

Последнее она добавила уже свистящим шёпотом, сопроводив тычком в бок подруге.

— Побольше бы нам таких мэров, — добавил Голицын, когда девушки отошли подальше. — Не каждый руководитель кинется спасать людей, рискуя своей жизнью. Про готовность взойти на алтарь я и вовсе молчу. Да уж, за Арапахо можно не беспокоиться. Осталось разобраться с Японией.

— Предлагаю пройти в дом, — предложил я.

— Это точно удобно? — уточнил Его Величество.

— Формально это мой дом, — хмыкнул я. — Арендован на моё имя, оплачиваю тоже я. Своего жилья у госпожи мэра нет.

Я скользнул в дом тенями и открыл входную дверь изнутри.

— Кому рассказать, что император участвует в проникновении в жильё со взломом! — расхохотался Голицын, но в дом прошёл.

— Кипяток уже остыл, даже кофе не попить, — Аня проверила термопот и заглянула в холодильник. — Шашлык тоже доели.

— Зато есть хорошее вино, да и несколько порций свежего горячего шашлыка я вчера прихватил, — и я жестом фокусника достал всё из криптора.

По гостиной поплыл чарующий аромат свежайшего, только что с огня, шашлыка.

— О, я сейчас! — Аня метнулась обратно на кухню и вернулась с бокалами и салфеткой. — Вроде чистые, только чуть запылились.

Голицын, усевшись в кресло и перекинув ногу на ногу, как-то очень подозрительно наблюдал за нашими действиями. Ничего не говорил, только улыбался.

— А по поводу Японии, Ваше Величество, — продолжил я разговор, разливая вино, — может просто выдернуть Мусасимару и привезти в Москву, на переговоры?

— Это ничего не даст, — покачал головой Голицын. — В случае тяжёлой болезни, смерти Императора или любых других обстоятельств, когда он не может выполнять свои обязанности, управление страной переходит к Совету Министров. Они просто посадят на трон наследника. Знаю наверняка, потому что у нас также.

— Хорошая мера, — одобрительно кивнул я и подал бокал. — Вино из запасов предателя Люберецкого, можно сказать, трофейное.

— Покойного предателя Люберецкого, — уточнил император. — Испортил мне вечную казнь, сволочь. Повесился в камере, — он отхлебнул из бокала. — А вот вино что надо!

— А что с его семьёй? — поинтересовался я.

— Старшие, кто был в курсе — казнены за измену Родине, само собой. Кто не знал и не участвовал, ну и несовершеннолетние — на свободе. Мы ж не звери. Жильё есть, работа тоже имеется, дети учатся. Телефоны только на прослушке, но это стандартная мера. А ты почему интересуешься?

— Просто никогда не сталкивался, как это происходит. А доставить их в Москву всё-таки мне выпало, — развёл я руками.

— Понятно, — усмехнулся Голицын. — Можешь успокоить свою совесть, с бывшими Люберецкими, кто в мятеже замешан не был — всё в порядке.

— Пап, но ведь надо же что-то с Мусасимару делать, — Аня вернула разговор в прежнее русло. — Нельзя же всё оставлять как есть и ждать, что оно само как-то.

— Военные готовят планы возвращения земель, — кивнул Голицын. — Оставлять как есть точно никто не собирается. Вот только там наши же люди. И примерно столько же японцев… очень уж там всё перемешалось. А началось всё ещё во времена моего деда, который с дедом нынешнего Мусасимару очень дружен был, и японцев переселяться сам звал. А вот мой отец идею массового переселения не поддержал, скажем так. Похоже, тогда японцы на нас и обиделись.

— Не все, — вспомнил я. — Род Таканахана был уничтожен нынешним императором как раз из-за того, что они не поддержали идею захвата Дальнего Востока. Махиро случайно в живых осталась.

— Таканахана, да, — Голицын прикрыл глаза. — Помню их. Отважные воины и мудрые политики. Род, кстати, древнее самих Мусасимару. Будь они императорами — у нас с Японией проблем бы не было.

— Так может, устроить небольшой переворот? — я посмотрел на Голицыну-младшую. — Аня вон уже начала Махиро прикармливать. Это ведь её была идея японку с собой взять тогда, для уничтожения вормикса. Теперь Махиро, наверное, национальная героиня?

— Это была очень хорошая идея, дочка, — похвалил Аню отец. — Насчёт героини не всё так однозначно. Да, народ помнит, но в СМИ её как будто не существует. Насколько я знаю, отстранена от командования за неподчинение приказу, но это неточная информация.

— Так что насчёт переворота? — напомнил я.

— Как ты себе это представляешь? — усмехнулся Голицын, откусывая кусок шашлыка. — Мммм, отличное мясо! — запив его вином, он продолжил: — У Махиро нет веса в политических кругах. Народ её, возможно, и любит, но что толку? Решает-то не народ, сам понимаешь.

— Да и с её ослиным упрямством и самурайскими принципами совсем не факт, что она сама согласится в этом участвовать, — вздохнул я.

— Да-да, — закивала Аня. — Помнишь, она говорила, что Мусасимару пошёл против чести и нарушил кодекс самурая этим своим захватом земли, а всё равно…

— Бусидо… — Голицын задумался. — А ведь и правда, они его нарушили. Воспользовались доверием, обманом проникли на территорию, напали без объявления войны. Это не военная хитрость, это недостойный истинного самурая обман. Хотя император стоит выше самурайского сословия и формально кодексом бусидо не связан…

— Но им связаны те, чьи голоса будут иметь значение, — парировала Аня. — И если эту тему хорошенько раскачать, а ещё поднять престиж Махиро…

— И с ней самой хорошенько поработать, чтобы глупости всякие из головы выбить, — добавил я.

— Допустим… — Голицын неторопливо отпил вина из бокала. — Хотите, значит, информационную войну устроить?

— Лично я хочу паб, разломы и чтобы поменьше политики, — хмыкнул я. — Но вы говорите просто грохнуть Мусасимару нельзя. А на дуэль вызвать хотя бы можно?

— На дуэль можно, — уверенно ответила Аня. — Но от тебя он вызов не примет, а отец этого делать не станет.

— Мусасимару не из тех, кто играет честно, — улыбнувшись, пояснил Голицын, — поэтому ставить судьбу двух пятых территории страны на исход единственного поединка — плохая затея. Если уж на то пошло, то идея с информационной войной мне нравится гораздо больше.

— Я через блог могу про Мусасимару и бусидо идеи проталкивать, — Аня подняла руку, как в школе.

— А я могу вытащить Махиро на переговоры, — предложил я. — Сами с ней поговорите и решите, можно ли делать на неё ставку.

— Хм… — Голицын посмотрел на дочь, на меня. — Предположим… Ну а что с престижем Махиро? Ей самой слова точно никто не даст.

— Значит, кто-то должен сделать это за неё, — пожала плечами Аня. — Найти нужных людей среди самих японцев и подсказать им, что и как говорить — это уже по ведомству Разумовского.

— Что ж, звучит как план, и это точно лучше, чем пройтись по Дальнему Востоку огнём и мечом, — император поднялся с кресла. — Отличное вино, Артём, и шашлык выше всяких похвал. Вы тут, я гляжу, отлично сработались. А мне пора в Кремль. Обсужу ваши идеи с Советом.