Единственные - Вечная Ольга

Бросаю взгляд на часы – половина восьмого. Вторая пятница мая. Дом совершенно пустой. Как обычно. Криком кричи – только эхо ответит. Настя читает в своей спальне в конце коридора. Прийти к ней и пригласить вместе поужинать – для всадника Ревности это уму непостижимо!

– Ура! – радуется Олеся. – Пойдем в новое место, там очень круто! Влада с Галкой тоже будут.

Напоследок я еще раз листаю фотографии Ильи из Тиндера. Не без труда отрываюсь от его светлых глаз и принимаюсь рассматривать детали одежды. На трех фотографиях это футболки и джинсы, на двух – рубашки и брюки. А еще его шею обнимает одна и та же тонкая золотая цепочка. Кажется, с кулоном. Многократно увеличив картинку и прищурившись, я понимаю, что Илья носит крестик. Судя по всему – всегда. Наверное, не снимает его даже в душе. Странный он какой-то. Смешной.

Но денежки-то взял.

Бизнес-такси останавливается напротив клуба, мы выходим из машины и на пару секунд замираем. В таких заведениях я еще не была.

С важными лицами проплываем мимо охраны, на ходу доставая паспорта. Покупаем билеты и через минуту оказываемся внутри.

Ну, блин, вау.

Пытаюсь не таращиться, но не очень-то получается.

Музыка здесь другая, люди другие. И запахи. Сложно объяснить… Всего так много, что я не успеваю следить за обстановкой. Обхватываю себя руками и зябко потираю открытые плечи. Олеся под большим впечатлением – ее глаза возбужденно горят, она так пялится на окружающих, что хочется ее стукнуть.

Я веду себя естественно.

– Первый раз здесь? – кричит на ухо Влада.

– Каждое затмение я встречаю в клубе «Затмение»! – язвлю.

Она хохочет так, будто эта шутка смешная. Платить за ужин и напитки снова предстоит мне, поэтому любая моя шутка моментально взлетает в топ.

– Идем же, Поль! Что ты будешь пить? – Влада тащит меня в сторону бара.

Хотя совершеннолетней я стала только в прошлом месяце, мы с девочками и раньше тайком выбирались в ночные клубы, чтобы выпить по коктейлю и потанцевать. Но… там все было как-то иначе. Внезапно мне хочется оказаться в своей родной «Эре», где принципиально не круто. Но зато безопасно и понятно.

Делаю вид, что не робею. Минут пятнадцать мы, обескураженные, тянем напитки, заказываем по второму коктейлю. Я поздно вспоминаю, что ничего не ела с самого утра, и приятное тепло согревает изнутри. Плечи сами по себе расправляются, щеки розовеют.

Бросаю взгляд на сотовый – еще три сообщения от Ветрова. Весь вечер меня атакует в Ватсапе – я принципиально не читаю. Только селфи в сторис выкладываю.

– Наша любимая песня!!! – кричит Олеся в полном восторге.

Я прислушиваюсь и действительно узнаю нашу песню в новой обработке. Мы соскакиваем с высоких стульев и бежим танцевать.

С каждым движением становится все лучше. Легче. Веселее! И еще очень тепло. Так, что даже жарко! И почему я раньше боялась? Вокруг все улыбаются, танцуют, все непременно будет хорошо! Только сердце колотится все сильнее и сильнее. Сначала это будто приятно: дает силы, энергию. А потом мне становится душно.

– Давайте что-нибудь поедим! – кричу я на ухо Владе.

Та размышляет пару секунд, а затем кивает.

Ценник здесь, конечно, нехилый.

– Берем все, что хотим! Не стесняемся! – объявляю я покровительственно.

Коктейли ударяют в голову, придавая смелости. Я открываю Ватсап и читаю от Ветрова:

«Привет! Как у вас сегодня дела? Есть новости?»

«Але, моя девочка. Мне не нравятся твои глаза на фотографиях».

«Игнор?»

Пф, на этот раз его «моя девочка» только раздражает. Вообще, подобные выражения – признак профессиональной деформации. Когда я выяснила, что он военный, хоть и врач, многое прояснилось. Некоторым парням в форме трудно преодолевать нормы субординации, и они начинают переносить их в личную жизнь. Понятно, что с начальством не поспоришь, а вот дома… Это мне объяснял отец, потом я еще почитала.

Расслабленно-покровительственные «моя маленькая», «моя девочка» – первый звоночек. Я прищуриваюсь, и в голове рождается план.

«Привет, Илья! Мы тут с подружками вышли развеяться. Не хочешь приехать? Клуб «Затмение». Представлю тебя девочкам», – быстро пишу и отправляю.

Он думает секунд пять.

«Да, скоро буду».

Я киваю самой себе и объявляю:

– Планы меняются.

Глава 7

Илья

Ну да, где еще могут веселиться мажорки?

ВИП-клуб для тех, кому бабло некуда девать.

Прикуриваю сигарету, пока ищу место для парковки. Дрянная привычка, пора с ней завязывать. Я и так долго держался: как перевелся на четвертом курсе в Томский военно-медицинский институт из Красноярской медакадемии – с тех пор ни-ни. Потом его, правда, закрыли, и доучивался я уже в Питере. Так вот, физические нагрузки убивали. Военный врач – это тот же самый врач, только он должен уметь еще и маршировать, бегать наравне с солдатами, прыгать с парашютом в полной экипировке. Стрелять тоже нужно уметь.

Нет, врачи, разумеется, не воюют и кровь не проливают. Но если ты ведешь колонну с ранеными в полевой госпиталь, а впереди внезапно оказывается неприятель, то сложить руки и уповать на совесть и сострадание противника – та еще глупость.

Всех перебьют. А кто попадет в плен… лучше не попадать. Ни за что на свете.

В мирное время все совсем иначе. А там, где я был. Постоянный адреналин в крови и ежесекундная готовность спасать людей во всех смыслах этого слова. У меня есть боевой опыт, поэтому со мной иногда так трудно. А еще мне самому бывает непросто. В некоторых мирных ситуациях. Обыкновенных и привычных для окружающих людей.

Моя бывшая девушка вам может порассказывать. Банальная история любви – ординатор и медсестра, банальная жизнь, банальный разрыв. Потому что Северодвинск, которым мне угрожал Пушкин, – это, в общем-то, отличный город, бывает и похуже. Намного хуже, уж поверьте мне. Когда день за днем только и делаешь, что лечишь сопли срочникам и отбиваешься от них же отборным матом, потому что солдаты знают наверняка: ты единственный во всей округе, у кого есть спирт.

Смотрю на вход в элитное заведение. На хрен мне это надо?

Казалось бы.

Но в последние дни я закрываю глаза и мысленно оказываюсь на крыльце того огромного особняка у речки. Руки и одежда в крови роженицы. Рядом восемнадцатилетняя девчонка, напуганная до смерти. Курю ее сигарету и чувствую, как кровь несется по венам. Чувствую себя живым.

Приходится немного пободаться с охраной, после чего меня наконец пускают в «Затмение». Захожу, оглядываюсь – типичная тусовка тунеядцев, которые я никогда не понимал. Зачем на это все тратить время? Когда столько нового можно прочитать и изучить дома.

Хотя признаю, лгу. По юности мне хотелось оказаться среди всего этого веселья, хватануть легкой жизни. Кайфануть. Но нужно было выбирать. Денег на профкурсы по хирургии у меня, конечно, не было. Я в военный институт-то перевелся в основном из-за стипендии – тогда еще можно было это осуществить. Поэтому мы с товарищем тренировались шить на старых коврах. Аккуратно разрезали, а потом сшивали. Раз за разом, раз за разом. Секрет, разумеется, никому в этом не признаюсь. Какие уж там клубы.

Быстро прохожу по первому ярусу, поднимаюсь на второй и застываю.

Капец какая она, конечно, красивая. На секунду мне даже кажется, что мир вокруг нее останавливается. Тускнеет, сливается в темный фон. И лишь Поля танцует в черном коротком платье с оголенными плечами. Платье свободное, я бы даже сказал, на мешок похожее. Но Полина двигается, и фигурка легко угадывается. Она не тощая, в отличие от многих своих ровесниц: и попа, и бедра на месте. Небольшая грудь в контрасте. Изумительно просто.

В голову противным голосом Богомолова на мгновение врывается известная песня: «Ты попал, парень, в клетку-у-у».

Я сглатываю скопившуюся слюну.