Сунулся в открытое окошко и увидел через тонкие прутья, что девушка лежит на перине, которую ей любезно предоставили в бетонную камеру без окошек к свету. На боку свернулась калачиком, вроде спит. Но она должна была услышать противный скрип петель.
— Ясмина или Белка? — Спрашиваю её сразу.
Секунд пять она не реагирует, но затем тяжело поднимается, принимая сидячее положение боком ко мне. Её лицо завешено распущенными светло–русыми волосами. Между нами метра четыре, но я будто чувствую холод от её тела. Чувствую мурашки, осязаю беспомощность и беззащитность. Но всё рушится, когда она отвечает, на меня не глядя, вызывающим, грубым голосом с хрипотцой.
— А кто нужен–то? Который сейчас час?
Сомнения берут, моя ли это Зорина? Но в следующий миг всё улетучивается, потому что она поворачивает, наконец, голову и смотрит на меня.
— Белка? — Зову с тревогой.
— Всегда Белка, дурачок, — отвечает с вызовом. — Что? Не понял ещё?
— А Ясмина? — Недоумеваю.
— Я использовала кольцо «Хамелеон», чтобы у меня был милый голос и другого оттенка глаза. В высших воровских кругах такой артефакт не редкость. Но как же было легко тебя надурить, — выдала и захихикала гадко.
— Понятно, то есть ты тут в целом не бедствуешь, — прокомментировал, несколько раздосадованный.
— Тут пока безопасно, — отвечает и поднимается. Ноги босые, на коленках через тонкий подол просвечивают ссадины, её шатает, но она всё же идёт ко мне на сближение.
В упор подходит, между нами лишь тонкая решётка. Смотрим друг на друга, она изучает меня. А я её. Уставшая, потрёпанная, но всё ещё милая девушка, которую мне сложно отпустить. Потому что волей или неволей я тону в этих раскосых сине–голубых глазах. Желание овладеть ей никуда не ушло. Оно, как резкие вставки в клипе, мгновенные порывы. Животные инстинкты. Химия.
— Воды дай, слюна кончилась, — говорит она нагло, явно не разделяя моих чувств и ощущений.
— Воды! — Крикнул я мастерам. Один тут же примчал с ведром и черпаком, который через прутья пролезает.
— На вашем месте я бы не стал этого делать, — прокомментировал мастер, когда я зачерпнул и протянул ей.
— Уйди, — отправил его прочь.
Белка выхлебала жадно.
— Ещё, — произнесла запыхавшись.
Зачерпнул и вновь протянул, теперь уже выпила спокойно. Но это мне лишь показалось, ибо, как только я убрал черпак, она окатила меня этой водой изо рта.
— Продажная шкура, — прошипела, отступая. — Породнился с Морозовой за блага и выполняешь её прихоти! Где тот Ярослав, которого я знала? Тот молодой тёмный, который шёл своим путём вопреки всем самым сильным, а?
— Что ты несёшь? Я как был сам по себе, так и остался.
— Ну, ну, — кривится. — Граф Морозов, сын, которым род может гордиться. Я рассказала тебе о том, что она сделала с моей матушкой, но тебе оказалось плевать.
— Ты предала меня, — наехал в ответ. — Обворовала и смылась. Не дала возможности помочь человеку, хотя понимала, как я буду переживать.
— Ой, ой, ты же ей всё равно помог, насколько знаю, чего сейчас злишься?
— Ты предала меня, а не я тебя. Вот и злюсь. Мы были напарниками, и я тебе верил.
— Сейчас разревусь с горя, — огрызается. — В воровском мире нет преданности. Есть только Договор.
Усаживается обратно на перину, отпинывая ведро для туалета. И теперь я осознаю, что увидел истинное лицо девушки. Из–за которой у меня в последнее время сердце было не на месте.
— Что–то ещё, граф Морозов? — Раздаётся издевательское. — А то я тут занята.
Не смотрит на меня, уткнулась в пол, завесившись волосами.
— Она будет пытать тебя, затем убьёт, — говорю без прикрас.
— И что с того? Я всё равно не знаю, где то, что вам нужно.
— Зачем ты украла у меня Зерно? Не из–за Милы же?
— Нет, велика честь, — хмыкнула. — Ответа ты не получишь, даже не пытайся выведать.
— А как узнала о нём?
— Это моё ремесло. Ты слишком доверчивый, слишком много болтаешь. Ты не считаешься с последствиями. Ты не понимаешь, что на добро люди отвечают только злом. И это закон жизни. Если не принимаешь его, то в итоге станешь жертвой вернувшегося к тебе «добра».
— Как заумно, — усмехнулся. — Сама придумала?
— Нет, мой наставник. Он же отец, которого я спасла. А дальше, хоть трава не расти, хоть сгинь весь этот мир, растрескайся Разломами.
Вот здесь я насторожился.
— Считаешь, скоро наступит хаос? — Сменил тему на ту, которая меня сейчас очень сильно волнует.
— Он уже начался, — заявляет с усмешкой. — Наивные герои думают, что затишье перед бурей — это мир, которого они добивались. Осмотрись получше, Крот. Этот Зверь нас лишь ранил, распробовал сладкую, пьянящую кровь. Он рвётся сюда неистово и свирепо. Очень большой зверь.
— Демон из Разлома?
— Может демон, может порождение его. Или сотни таких, аль тысячи. Почём мне знать? Да и переживать не стану. Моя судьба уже решена. И посчастливится не увидеть этот конец.
— Я закрыл уже два Разлома, разберусь и с этим.
Белка рассмеялась себе под нос.
— Все ли доспехи собрал? — Спрашивает спокойно.
— Остался меч и щит.
— Самое редкое и самое дорогое. Если ещё не нашёл, шансов всё меньше. Потому что оно становится всё более востребованным в нынешнее время.
Вздыхает. Молчим. Не хочется ругаться больше. Понял вдруг, что очень по ней соскучился.
— Белка? — Зову её.
— А? Ну чего тебе, Крот?
— Помнишь наши вылазки? Мне было так интересно и весело с тобой, — пытаюсь перейти на позитивную ноту.
А ещё решил, что тронуть сердце воровки можно по–другому!
— Да, забавно погуляли, — вздыхает. — Были времена.
— Недавно я обокрал польский лагерь, представляешь? Три тысячи золотых монет утащил из–под носа пяти сотен ратников, трёх злющих магов и неубиваемого воеводы.
— Хм, и как унёс всё? — Оживилась.
— Песок «Деминуто».
— Ах да, наконец, ты нашёл ему годное применение, — похвалила, чувствуется в голосе улыбка.
— А до этого я сходил к Кишкинке, — выдаю.
— А это кто? — Недоумевает, но тут же поворачивается ко мне. — Подожди, к древней ведьме?
— Да, именно к ней. И её золотому Руднику.
— От неё никто никогда не возвращался. Отец мне рассказывал о ней. О её…
— Големах? — Перебил. — Что прикидываются волками, лисами и медведями, давая разные испытания?
— Ха! — Усмехнулась, подорвалась и подскочила. — Выходит, не врёшь?
— Ученик превзошёл учителя? — Уточнил я горделиво. — Ты спёрла Монолит, а я вынес сто килограммов самородков у самой опасной ведьмы Империи.
Впервые за нашу беседу я вижу восторг в синих глазах Белки.
— То есть я твой учитель? — Спрашивает она с азартом.
— Конечно, сколько раз меня спасали твои шарики, обезвреживающие на время любое зачарование.
— А я и запамятовала, куда их посеяла, — комментирует задумчиво. — Подожди, ты украл у Кишкинки сто кило золота⁈ Явно ведь не убил, это невозможно. Значит, перехитрил, пройдоха?
— Что–то в этом роде, — отвечаю горделиво. — И это ещё не всё. Я ж здешний замок у князя купил с землями вокруг на всё наворованное золото.
— Ты серьёзно⁈ — Отшатнулась с горящими глазами. — А сколько выложил?
— Двадцать тысяч золотых монет.
— О, Перун, ты же меня не дуришь?
— Нет, зачем. Я хочу, чтобы ты за меня порадовалась.
— Ну, — протянула. — Ты меня право удивил.
— Так вот есть одно дельце, — начал я издалека. — И это тоже твоя школа.
— И какое? — Заинтересовалась.
Маню пальцем ближе, чтоб мастера уши не грели. Подаётся охотно.
— Князь поехал в Москву, — шепчу. — Со всем этим золотишком. Угадай, что я положил в один из ящиков?
— Неужто мою звёздочку? — Ахнула Белка. Надо признать соображает она мгновенно.
— Да, — отвечаю с коварным видом. — Учитывая, что песка «Деминуто» у меня ещё достаточно. Как думаешь, что можно сделать?
— Ах ты, — начала, но прикусила губу. Пальцем погрозила, продолжая смотреть с восторгом.
