Сладостный огонь - Гудмэн Джо

— Нет, — ответила Лидия. — Я поняла это, только когда покинула Баллабурн. Случай в «Серебряной леди» не давал мне покоя.

— Но ты никогда ни о чем не спрашивала.

— Зачем? Однажды ты сказал мне, что не убивал Джинни Флинт. То же самое ты говорил об убийстве, за которое тебя сослали на каторгу. Расспросов о разговоре с отцом Фаамузами ты избегал.

Натана поразила ее откровенность.

— Неужели ты по этой причине так стремилась уехать из Баллабурна?

— Нет. Тебе не приходило в голову, что я ни о чем не спрашивала, потому что боялась узнать всю правду?

— Судя по всему, ты именно за этим и приехала. Она покачала головой.

— Все, произошло случайно. Однажды дети складывали листки бумаги, старательно заглаживая складки, некоторые даже норовили пройтись по ним зубами. И тут я отчетливо вспомнила записку, то, как Бриг складывал чек, и сравнила с твоей привычкой сжимать газету. Ты приглаживал складку кончиками пальцев или ребром ладони, но никогда не использовал для этого ногти.

Натан продолжал смотреть в огонь. Он почувствовал, что Лидия подошла к нему, но не повернулся.

— Что бы ты ни думала, у меня никогда не было стопроцентной уверенности. И практически никаких доказательств. Совпадения — это еще не доказательства, Лидия. Я не знал, как удалось Бригу выманить тебя из дома и заставить пойти в «Серебряную леди», пока ты случайно не упомянула о записке, уже будучи в Баллабурне. Поскольку я не писал ее, стало быть, она была написана Бригемом. Было ясно, что ты подозреваешь меня, но гордость не позволяла оправдываться. И о твоем бальном платье я тогда узнал впервые. Это была единственная улика, подтверждающая, что Бриг побывал в комнате Джинни. Но это не доказывает, что он виновен в ее смерти.

Я знаю, о чем ты подумала. Мне это тоже пришло в голову. Меня сослали на каторгу за убийство в возрасте четырнадцати лет. У меня уголовное прошлое. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что убийство молодой женщины в Лондоне имеет поразительное сходство с убийством Джинни Флинт. Но что бы я ни заподозрил в Сан-Франциско, все подозрения в конечном счете могли обернуться против меня. Пойми, что я в своих действиях руководствуюсь не необоснованной лояльностью к Бригу, как ты ее называешь, а элементарным чувством самосохранения.

— Когда не пытаешься защитить других, — добавила она. Он невесело рассмеялся:

— Не очень-то мне это удается. Ты знаешь о трех убийствах: в Лондоне, Сан-Франциско и на Самоа. В Сан-Франциско была принята версия самоубийства. Иногда это случается. Я знаю о двух подобных случаях здесь: в Сиднее около четырех лет назад и в Мельбурне два года назад, как раз накануне розыгрыша Кубка. Все это, возможно, было делом рук Брига, но разве я смог остановить убийства? Мне иногда кажется, что я даже каким-то образом способствовал им. Я всегда оказываюсь рядом, когда они происходят. Достаточно близко, чтобы попасть в число подозреваемых, если мне придет в голову сообщить кому-нибудь известную мне информацию, но недостаточно близко, чтобы предотвратить убийство. Я заранее не знаю когда это произойдет и кто может стать жертвой. Женщина в Лондоне была любовницей известного лорда. Джинни и женщина из Сиднея были проститутками. Убитая в Мельбурне была вдовой одного каторжника, с которым был знаком Мур. Девушка-островитянка, как заверил меня отец Фаамузами, была невинной девственницей. Она, возможно, умерла только потому, что отказала Бригу.

— Твой друг знает о том, что ты его подозреваешь?

— Не уверен. Я ему об этом не говорил.

— Веселенькая история! — вздохнув, сказала Лидия. Натан вдруг резко повернулся к жене:

— А ты говорила Бригу о своих подозрениях?

— Нет. Он думает, что я верю, будто убийство Джинни — твоих рук дело.

У Натана слегка отлегло от сердца.

— Хорошо. И в дальнейшем продолжай держаться этой версии. Это для тебя лучшая защита, как, впрочем, и скорейший отъезд со мной в Баллабурн.

— По правде говоря, Натан, именно об этом я писала тебе в своем письме, — собравшись с духом, сказала Лидия. — Жаль, что ты не получил его. Возможно, отпала бы необходимость ехать.

— Вот как?! — воскликнул Натан. Он еще не знал, о чем пойдет речь, но направление, которое принимал разговор, ему не нравилось.

— Видишь ли, я сказала, что не хочу развода…

— А теперь хочешь? — прищурив глаза, спросил он.

— Нет… ох нет. Но я подумала, что было бы лучше признать брак недействительным.

— Почему?

— Я хочу поехать домой, — сказала Лидия. — Я скучаю по родителям, от них давно не было никакой весточки. Возможно, они даже мое первое письмо не получили.

— Но ты обещала пробыть здесь в течение года. Так-то ты держишь свое слово!

— Извини, Натан. Я действительно думала, что смогу выполнить свое обещание.

— Зачем тебе признание брака недействительным? Ты могла бы уехать и без этого.

Она нахмурилась.

— Но тогда ты был бы все еще женат и не смог жениться снова.

— Я не собираюсь жениться снова. Может быть, ты собираешься?

— Я никогда не думала об этом.

— В таком случае в признании брака недействительным нет необходимости. Мы будем состоять в браке до тех пор, пока ты не пожелаешь снова выйти замуж.

— И ты мне позволишь уехать? — недоверчиво спросила Лидия.

— Я не могу удерживать тебя силой. Можешь уезжать в Сан-Франциско.

— Но ты потеряешь Баллабурн.

— Если брак будет признан недействительным, я его тоже потеряю Но в таком случае я не потеряю тебя. Я буду знать, что ты по-прежнему моя. И пока мы женаты, Бриг не сможет тебя заполучить.

«А следовательно, не сможет заполучить и Баллабурн», — мысленно добавила Лидия. Они с Натаном пришли к одному выводу, хотя и подходили к решению проблемы с диаметрально противоположных позиций. Для Мура самым верным способом аннулировать их брак было сделать ее вдовой. Лидия не хотела, чтобы Баллабурн перешел в руки Брига, но важнее собственной безопасности для нее была безопасность Натана. Значит, единственным выходом было признание брака недействительным.

— Не добившись признания брака недействительным, я не уеду из Сиднея, Натан.

— В таком случае ты поедешь со мной в Баллабурн.

— Как же ты это сделаешь? — вздернув подбородок, спросила Лидия. — Свяжешь меня и заткнешь рот кляпом? Запрешь в сундуке?

Столь эмоциональное описание его предполагаемых действий позабавило Натана.

— Я подумывал о том, чтобы оглушить тебя ударом по голове, а потом забросить твое безжизненное тело на спину моего коня. И если ты думаешь, что меня кто-нибудь остановит, то ошибаешься. Здесь это в порядке вещей. Ты моя жена, Лидия.

— Но я не твоя собственность.

Она чуть было не дала Хантеру пощечину, но потом как-то сразу остыла и тяжело опустилась в кресло.

— Я боюсь, Натан, — тихо сказала она, — я очень боюсь. Он присел перед ней на колени и взял ее руки в свои.

— Ты думаешь, что я не знаю, Лидия? Сегодня, когда ты вошла в кабинет, ты говорила так резко, стараясь показать, что тебя никто не запугает. С Бригемом эта бравада, возможно, сработала бы, но только не со мной. Ты боишься его, он убийца. И мы можем доказать это.

— Но ты ошибаешься. Я боюсь того, что он может… — Лидия не договорила.

Натан как-то странно посмотрел на нее, поднялся с колен и тоже уселся на стул.

— Я позабочусь о том, чтобы ты могла уехать из Сиднея. Через несколько дней ты будешь на пути в Сан-Франциско.

Лидия понимала, что не сможет этого сделать. В отличие от Натана она знала, что его жизнь находится под угрозой. Не могла она оставить его беззащитным. Кто-то должен прикрывать его спину, и Лидия это сделает.

— Я уже сказала, что уеду лишь тогда, когда будет аннулирован наш брак. А поскольку отец Колган не сделает этого без твоего согласия, я останусь здесь.

— В Сиднее?

— Мне что-то не улыбается перспектива быть оглушенной и заброшенной на спину коня. Поэтому я поеду в Баллабурн.

— Вот увидишь, все будет хорошо. В доме Ирландца Бриг ничего не сделает. Он побоится потерять права даже на тот участок, который выиграл, поэтому не решится тронуть тебя.