Молот Солнца: Ветка Нируби (СИ) - Смит Дейлор

— Я не спрашивал, для чего он понадобился университету. Я спросил, почему так срочно.

— Да откуда мне знать, что там так подгорело у ректора Брая⁈

— Молот Солнца вернулся…

Некоторое время все молчали, было слышно только, как громко чавкает Кэндер Фогг, и как шумно запивает он жирное мясо светлым джипсом. Молот Солнца был частью местной религии, и Ру не могла не понимать, что может означать его возвращение. А вот пастух, похоже, не понимал.

— Это значит, что теперь у нас будет еще больше метеоритов? — спросил он беспечно.

— Это значит, что всем нам конец, придурок! — ответила Ру резко.

— Ректор Брай надеется при помощи Камня Нируби сбить астероид с курса, — пояснил Крас, глядя куда-то в сторону, чтобы ни с кем не встречаться взглядами. — Никто не знает точно, насколько это возможно. Но то, что это единственный шанс сохранить жизнь на Земле — в этом ректор Брай уверен без всяких сомнений…

За столом снова наступила тишина. «Запасной якорь» в этот час был почти пуст, и было слышно только, как гремит посудой трактирщик где-то за высокой стойкой. Хозяин Йон пригубил из кружки, пригладил свои длинные усы и сказал:

— Вы упустили из вида, мэтр, что мы с Латой прибыли к вам несколько из другого мира, и пока плохо знакомы с вашей историей… Я не знаю, что такое Молот Солнца, но уловил суть, что без Камня Нируби в живых здесь не останется никого… Никого, кроме мертвых.

— Вы все правильно понимаете, хозяин Йон. И если я погибну до того, как мы доставим Камень Нируби в Крос-Бод, вы должны будете сделать это вместо меня. Ведь мертвые не умирают?

— Мертвые не умирают, — повторил хозяин Йон, но уже без вопросительной интонации.

Кэндер Фогг с грохотом опустил свою кружку на стол.

— Так что ж мы сидим⁈ — закричал он. — Нужно срочно искать этот дурацкий камень, или мы все тут умрем!.. О, черви земные — мы все умрем! Кроме хозяина Йона!

Тяжелая затрещина, отпущенная рукой Ру Лии, заставила его заткнуться.

Шрама похоронили на рассвете, прямо на берегу Холодного Канала. Шагах в тридцати от берега, на зеленом пригорке росла одинокая липа — под ней и уложили тело грила ногами на север, как это было принято в ойкуменах, где поклонялись Единому Разуму. Северной звезды, что показывала направление по ночам, в утреннем небе видно не было, и поэтому его просто положили ногами к воде. Оно и понятно: где Холодный Канал — там и север…

Камни натаскали с берега, их там было видимо-невидимо, и вскоре над мертвым телом возвышался приличных размеров холмик. С липы наломали веток, накрыли ими камни сверху.

— Пусть тело твое соединится с землей, а душа — с Единым Разумом, — произнес Ягрр Фру положенную фразу, прикоснувшись запястьем правой руки ко лбу.

Он всегда говорил это первым, и не единожды за последние годы. Он был истребителем птерков, и много раз своими глазами видел, как гибнут его товарищи, разрываемые этими летающими ящерами.

— Пусть тело твое соединится с землей, а душа — с Единым Разумом… — эхом отозвались Стафф Ван и Джал, и повторили тот же самый жест.

Утренний ветер с канала был холодным, и каким-то тугим, упругим, без всех этих порывов и метаний, свойственным ветрам в глубине континента. Он пронизывал до костей, заставляя потуже запахивать на себе куртки.

— Проклятый лекаришка… — со злостью сказал Стафф Ван сквозь стиснутые зубы. — Это он насмерть залечил Шрама своими мазями!

Джал покачал головой.

— Знахарь тут совершенно ни при чем. У Шрама загнила кровь после ранения. А ты уже забыл, кто вогнал в него стрелу? Тот мальчишка, пастушонок из Снау-Лисса… Кэндер Фогг, кажется. Я пару раз встречал его в «Ловушке».

— Это была моя стрела! — прорычал Стафф Ван. — Он в меня целился!

— Этот болван вообще ни в кого не целился, — угрюмо возразил Ягрр Фру. — Чтобы в кого-то целиться, нужно уметь это делать. Я мог бы убить его одним пальцем, если бы не метентар… Но вы же не думали, парни, что мы получим Камень Нируби без всяких потерь?

— И что теперь? — спросил Джал. — Мы потеряли Шрама, упустили метентара с его картой — что теперь⁈ Вернемся в Снау-Лисс и продолжим отстреливать птерков?

Ягрр Фру посмотрел на него тяжело и мрачно. Медвежьи черты сейчас особенно сильно проступили на его широком лице.

— Я этого не говорил… — наконец сказал он. — Метентар со своими сопляками шел на север, но ничего севернее, чем Уис-Порт на материке нет. А значит, сейчас он где-то здесь, в этом городе. Но вряд ли Камень Нируби он собирался искать в Уис-Порте…

Последовало недолгое молчание. Несколько большекрылых бакланов сели неподалеку от могилы, примеряясь, чтобы подойти к ней поближе.

— И что ты этим хочешь сказать? — спросил Джал.

Ягрр Фру поднял камень и бросил его в огромных птиц. Они лениво отошли в сторонку.

— Севернее Уис-Порта только Плоский Остров, — прорычал Ягрр Фру. — Я уверен, что Муун отправится туда, если уже не сделал этого. И нам следует плыть туда же.

— У нас больше нет денег, чтобы нанять судно! — возразил Джал.

Ягрр Фру только усмехнулся. Стафф Ван выдернул из ножен свой кинжал и подбросил его на ладони.

— Зато у нас все еще есть оружие, — сказал он, ухмыляясь. — Значит, будут и деньги…

Глава 28

Свадебный кортеж представлял собой три фургона, неторопливо плетущихся в самом хвосте торгового каравана, идущего куда-то в Дальнюю Пустошь. Озерная Ойкумена находилась на пути их следования, где-то в конце его первой трети. Заворачивать в Верхний Барт караван не планировал, и дядя Джоун рассчитывал провести последнюю совместную с ним ночь в Ительских пещерах, а к исходу следующего дня добраться до Верхнего Барта самостоятельно.

Первый из свадебных фургонов занимали маменька с папенькой. Они почти никогда не выходили наружу — только по нужде — и чувствовали себя отвратительно. Маменька даже жаловалась, что наверняка не перенесет дорогу и помрет на полпути, так и не увидев свою дочь сеньорой.

Но все прекрасно понимали, что это нытье — всего лишь способ привлечь к себе внимание. Маменькиному здоровью могли бы позавидовать даже стражники из университета Гванталы Горной.

Во втором фургоне — украшенном ветками оливы и успевшими пожухнуть цветами — ехали Лауна Альва с Аларисой. Впрочем, внутри они находились ничтожную часть времени, лишь для сна, предпочитая передвигаться верхом.

Самый последний фургон, с аркбаллистой на крыше, принадлежал дяде Джоуну. Рабы же аргасы передвигались на козлах фургонов, управляя ими и успевая между делом исполнять приказы своих хозяев.

Вслед за последним фургоном плелись лошади и орнитомимусы, составляющие основную часть наследства Лауны Альвы…

— Если нас не сожрут в Ительских скалах, то скоро мы будем на месте, дорогая племянница, — сказал дядя Джоун, привстав на стременах, чтобы внимательно осмотреть горизонт.

— Нас не сожрали на равнине — не сожрут и в скалах, — ответила ему Лауна Альва. — И это очень печально, дядя Джоун.

Устав трястись в душном фургоне, они ехали верхом, в десятке шагов от каравана. Алариса плелась чуть позади на своем вороном, порой засыпая прямо в седле. Дядя Джоун взглянул на племянницу с недоумением:

— И ты туда же? Печалишься оттого, что тебя до сих пор не сожрали? — Брови его приподнялись. — Знаешь, милая Лальва, меня не покидает ощущение, что я здесь единственный, кому нужна эта свадьба! Твоя маменька уже несколько дней к ряду собирается помирать, папеньку не оторвать от бутылки «вилуски», а сама невеста только и мечтает, чтобы ее сожрал какой-нибудь монстр!

— Она печалится оттого, что ей придется расстаться с домом, — сонно отозвалась из-за спины Алариса.

— Ну надо же! — воскликнул Джоун с ехидством. — А дома она печалилась оттого, что ее никто не зовет замуж!

Алариса немного помолчала, обдумывая ответ. Потом сказала с философской интонацией:

— Женщины!..

Джоун фыркнул.