Я Скелет? Да вы издеваетесь! (СИ) - Сказ Алексей

— Вот! Я же говорил! — снова вскипел мужик. — Значит, теперь нам придётся иметь дело не только с его бандой, но и с официальной властью! Наш план по перехвату каравана становится вдвое опаснее!

Я наблюдал за их «советом». Это было далеко не всё обсуждение. Они выдвигали новые теории и опровережния. Общее мнение за несколько минут успело измениться целых пять раз с одного на диаметрально противоположное. (Я действительно это посчитал)

В конце-концов стало понятно, у них нет шпионов во дворце, нет прямого доступа к информации. Но они работают с тем, что есть — слухами, догадками, обрывками сведений. И делают они это методично. Анализируют, спорят, отсеивают ложь. Они учатся быть настоящим сопротивлением и возможно однажды эта организация действительно способна однажды вырасти во что-то серьёзное.

Даже сейчас, их поддерживали самые разные слои городского общества. Или по крайней мере позволяли себе делиться информацией и молчать в тряпочку о похождениях Подполья.

В разгар обсуждения в комнату, тяжело дыша, ввалился дозорный-медведь.

— Скрежет! Проблемы в восточном тоннеле! Стража нашла каким-то образом наш спрятанный… — он замолк в тот же момент, как взглянул на меня.

Скрежет, не издав ни звука, поднялся. Его огромное, сегментированное тело сороконожки бесшумно двинулось к выходу.

— Я разберусь, — его мысленный голос был спокоен и твёрд.

Он ушёл, оставив меня с остальными, и я снова погрузился в анализ, впитывая каждую деталь их работы, каждый обрывок информации о городе, которая могла приблизить меня к моей собственной цели.

Когда Скрежет, эта живая хитиновая крепость ушёл, настроение в штабе изменилось. Теперь все взгляды, до этого полные тревоги, почему-то были устремлены на меня. В них смешались любопытство, настороженность и толика того первобытного страха, который нежить всегда внушает живым.

— Ну, раз уж у нас перерыв, — нарушил тишину Клык. Он с грохотом опустил на стол свой огромный топор, и в его жёлтых глазах уже не было враждебности, лишь неподдельный интерес. — Рассказывай, костяной. Где тебя носило? Фенрис сказала, ты только что с задания. Что за задание?

Все в комнате замолчали, превратившись в слух. Я остался сидеть за столом, неподвижный, как изваяние. Говорить я не мог, но у меня был мой ретранслятор. Я повернул свой череп к Фенрис.

«Передай им», — моя мысль была короткой.

Я не стал вдаваться в детали. Честно говоря… мне просто было лень. Я не видел в этом пользы, поэтому просто сформировал в сознании несколько ключевых, безэмоциональных образов, из которых, как я надеялся, рыжая волчица Фенрис сама сформулирует ответ.

Образ 1: Каменистое плато под тусклыми кристаллами. Гора Воющих Ветров.

Образ 2: Стая огромных, покрытых шерстью гуманоидов с горящими фиолетовым светом глазами. Оборотни-псионики.

Образ 3: Короткая, яростная вспышка ледяного взрыва, обращающая всё в ледяные статуи.

Образ 4: Клетка с измождёнными женщинами и детьми.

Фенрис, получив эти образы, на мгновение замерла, её пушистые уши дёрнулись. Затем она медленно обвела взглядом собравшихся.

— Он… он был на горе Воющих Ветров, — её голос был тихим, но в наступившей тишине он прозвучал как удар гонга. — Он говорит, что в одиночку уничтожил всю стаю оборотней-псиоников. И спас пленников, которых они собирались съесть.

В подвале воцарилось гробовое молчание. Я видел, как на их лицах недоверие сменяется шоком, а затем — чем-то похожим на благоговейный трепет.

— Всю стаю⁈ — не выдержал Клык, вскакивая на ноги. Его голос сорвался от изумления. — Да мы боялись даже к подножию этой горы подходить! Их вожак держал в страхе все окрестные земли! А ты… ты просто пришёл и…

Он не закончил, лишь беспомощно махнул лапой, а затем сел обратно и стал нервно покусывать кончик своего хвоста.

Мой рассказ, сухой и лишённый всяких прикрас, произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Они засыпали меня вопросами, на которые теперь пришлось отвечать. У Фенрис даже захрепел голос, рассказывать всё что произошло на горе.

Как я противостоял их псионическим атакам? Как смог подобраться так близко? Сколько их было?

Я отвечал так же — короткими, ёмкими образами. Я не хвастался. Я просто констатировал факты. Но в их глазах я видел, как рождается легенда. Моя победа, для меня бывшая лишь очередным шагом в решении тактической задачи, для них стала символом надежды, доказательством того, что даже самые страшные монстры этого мира уязвимы.

И это действительно так. Ко всем есть свой подход, свои слабости. По крайней мере так казалось мне и до сих пор я со всем успешно справлялся, хотя не было ни единого раза, когда мой противник был бы слабее. (Если не считать объевшегося актунскими грибами огромного слайма и гопников…)

Воодушевлённые, в какой-то момент они начали делиться своими историями. Горгона-механик с гордостью рассказала, как ей удалось саботировать поставку оружия для стражи, подменив несколько деталей в их механизмах, когда она ещё работала на его производстве. Клык хвастался, как они с отрядом ограбили небольшой склад Гольдштейна, унеся несколько ящиков с провизией. Их рассказы были полны отваги и риска, но после моей истории они звучали… блекло. Как детские игры в песочнице на фоне настоящей войны.

И это было вовсе не моё сравнение.

«Неужто они увидели во мне некоего героя? — пронеслась в моей голове холодная мысль. — Впрочем, неважно. Главное, это… полезно. Авторитет — это ресурс. Власть. Ещё один инструмент в моей войне. Пока они верят в мою силу, они будут следовать за мной. Или, по крайней мере, не будут мешать».

Когда волна восторгов немного улеглась, я отгородился от общего шума и установил с Фенрис «приватный» ментальный канал.

«Твоя способность, — начал я, формируя мысль с предельной чёткостью. — Она отличается от того, что делают оборотни. Их сила — это необработанный, хаотичный сигнал, как природный шум, который просто давит массой. А то, что делаешь ты — это чётко сформированный пакет данных, как команда в Сети. Я чувствую разницу».

Я почувствовал её мысленный толчок — чистое, неподдельное удивление.

— Ты… ты прав, — её ответ был полон изумления. — Именно так это и работает. То есть, буквально то, как ты это ощущал… Образы из твоей головы. Но как ты догадался? Для всех это просто… магия.

«Я хочу научиться этому, — продолжил я, игнорируя её вопрос. — Не грубой силе, а твоему методу. Читать врагов, вести тайное общение, скрывать свои собственные мысли. Этот опыт с оборотнями показал мне, насколько я могу быть уязвим. Всего один факт и все мои привычные способы достигать чего я хочу рушатся».

Наступила пауза. Я чувствовал её колебания.

— Это… почти невозможно, — наконец ответила она. — Это врождённый дар моей расы. Мы оттачиваем его с детства, учимся фильтровать шум, фокусировать намерение. Это не то, чему можно научить, как заклинанию из книги.

«Любой дар — это лишь предрасположенность к определённому типу обработки информации, — парировал я, выстраивая свою теорию на основе опыта взлома Сети. — Твой мозг просто имеет встроенный „декодер“ для ментальных сигналов. Но если понять принцип его работы, можно создать программный аналог. Я уже делал нечто подобное, когда учился управлять Сетью. Я не понимал её язык, но я анализировал команды, находил закономерности и создавал свои собственные „скрипты“. Здесь может подойти тот же принцип, а если нет, то я хочу, чтобы ты помогла найти мне другой способ».

Её скепсис таял, сменяясь живым, почти научным интересом. Перед глазами даже на мгновение возник образ Костяного Алхимика в его мрачном балахоне… Но с волчьими ушками и пушистым рыжим хвостом, который активно вилял из стороны в сторону… Из-за чего мои косточки невольно пробрала странная дрожь.

Мало того, что Хозяин в моих мыслях оказался женщиной под этим плащом, так он ещё и… Нет, этой бредовой фантазии уже было достаточно, чтобы у меня едва не отвисла челюсть.

«Ты… ты действительно мыслишь, скорее как машина, а не человек, — в её мысленном голосе не было оскорбления, лишь констатация факта. — Возможно… возможно, с твоим аналитическим разумом у тебя и получится. Если ты сможешь научиться не просто думать, а *направлять* свою мысль, превращать её из потока в вектор… Тогда, может быть, ты сможешь не только защищаться, но и говорить без меня».