Мерзость - Симмонс Дэн

Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 170

— Вы и вправду хирург? — спрашивает Дикон.

Улыбка Пасанга теперь другая, более резкая.

— Позвольте мне достать скальпель из моего саквояжа, мистер Дикон, и я вам это продемонстрирую.

Дикон снова поворачивается к Реджи.

— Вы сказали, что имеются три причины, почему мы должны согласиться с вашим присутствием. Мы можем взять с собой доктора Пасанга — и будем благодарны, — но женщина в экспедиции на Эверест…

— Полагаю, вам будет очень трудно путешествовать по Тибету без официального разрешения властей, — говорит Режди.

— Я… Мы… — бормочет Дикон. Потом ударяет по столу кулаком. — Леди Бромли обещала, что получит такое разрешение и что нам передадут бумаги здесь, в Дарджилинге.

— Совершенно верно. — Реджи поднимает руку над правым плечом, и Пасанг вкладывает ей в ладонь свернутый в трубку документ. Она расправляет толстый пергамент на карте с маршрутом нашего пятинедельного путешествия из Дарджилинга к Ронгбуку, а затем к Эвересту. — Пожалуйста, прочтите его, все. — Реджи поворачивает к нам документ.

Мы привстаем, наклоняемся над столом и начинаем читать. Это рукописный текст, написанный красивым почерком и скрепленный несколькими восковыми печатями.

ДЗОНГПЕНАМ И СТАРЕЙШИНАМ ФАРИДЗОНГА, ТИНГ-КЕ, КАМБЫ И КХАРТЫ

Вы должны иметь в виду, что отряд сахибов идет посмотреть на гору Джомолунгма, несмотря на временный запрет далай-ламы на подобные путешествия иностранцев из-за их неподобающего поведения после так называемой «экспедиции на Эверест» 1924 г. Данное исключение сделано святым далай-ламой только потому, что руководитель этой группы, леди Бромли-Монфор, является давним другом тибетцев и многих дзонгпенов, и мы желаем, чтобы она и ее спутники получили возможность доступа к Джомолунгме и на Джомолунгму, дабы попытаться забрать тело ее погибшего кузена, британского лорда Персиваля Бромли, с которым многие из вас встречались. Он умер на священной горе в 1924 г., и наши друзья Бромли хотели бы похоронить его должным образом. Мы верим, что отряд леди Бромли-Монфор, в продолжение традиции, которую она установила на своей плантации в Дарджилинге, проявит дружеское и уважительное отношение к тибетцам. Поэтому, по просьбе премьер-министра Белли и согласно воле Его Святейшества далай-ламы, было выпущено данное распоряжение, обязывающее вас, всех официальных лиц и подданных правительства Тибета, предоставлять средства транспорта, в том числе верховых лошадей, вьючных животных и носильщиков, по просьбе леди Бромли-Монфор и ее помощников сахибов по ценам, удовлетворяющим обе стороны. Любая другая помощь, которая может потребоваться леди Бромли-Монфор, днем или ночью, во время переходов или остановок, в их лагере или его окрестностях, или в наших деревнях, должна быть немедленно предоставлена, а их требование относительно транспорта или всего остального следует выполнять без промедления.

Где бы ни оказалась леди Бромли-Монфор и ее помощники, все наши подданные должны оказывать ей необходимую помощь наилучшим из возможных способов, не только для того, чтобы восстановить дружеские отношения между британским и тибетским правительством, но и поддержать давнюю дружбу между чайной плантацией леди Бромли-Монфор — известной своим гостеприимством к нашим путешественникам — и всем народом Тибета.

Составлено в год Водяной Собаки Печать премьер-министра.

У Дикона не нашлось слов. Его лицо ничего не выражало — таким бесстрастным я его еще не видел, даже в тот день, несколько месяцев назад, когда на вершине Маттерхорна мы узнали о гибели Мэллори и Ирвина.

Реджи — я почти сразу же позволяю себе мысленно называть ее по имени — сворачивает бумагу от премьер-министра и карту, передает их Пасангу и говорит:

— Я приказала слугам упаковать ваши вещи. Теперь нам нужно ехать на плантацию, чтобы остаток дня посвятить обсуждению таких вопросов, как предполагаемый маршрут, подробности восхождения, запасы продовольствия, отношения с тибетскими дзонгпенами и так далее. Завтра утром вы должны выбрать себе личных проводников-шерпов и лошадей. У меня есть достаточно надежных людей, и к завтрашнему чаю мы сможем отобрать около шестидесяти носильщиков, которые нам понадобятся, и до наступления ночи они успеют погрузить все на вьючных животных.

Она встает и стремительно выходит из комнаты. Пасанг — доктор Пасанг, напоминаю я себе, — не отстает от нее лишь за счет своих гигантских плавных шагов. Через какое-то время мы с Же-Ка встаем, переглядываемся и, с трудом удержавшись от улыбки в присутствии Дикона, идем наверх, чтобы проследить за упаковкой нашего багажа.

Дикон в конечном итоге тоже идет к лестнице.

Монахи превратились в настоящую гастролирующую труппу, где одни танцевали, а другие били в барабаны и играли на дудочках из бедренной кости. Они были очень популярны среди английских завсегдатаев кинотеатров.

Карты расстелены на длинном столе в библиотеке особняка Реджи на чайной плантации. Такие обширные библиотеки мне приходилось видеть нечасто — в том числе в домах моих богатых бостонских друзей и в Англии. Даже в библиотеке леди Бромли не было столько дополнительных уровней, круглых железных лестниц, поднимающихся к световым люкам, и передвижных стремянок. Стол для чтения достигал четырнадцати футов в длину и шесть в ширину; по бокам его стояли глобусы, один с древней картой, другой с современной. Мы окружили один край стола, встав рядом с картой с нашим предполагаемым маршрутом, которую Реджи показала нам в отеле; под ней лежали другие цветные карты.

Этим утром до плантации мы доехали с шиком. По крайней мере, Реджи и двое из нас. Три грузовика — за рулем первого сидел Пасанг — тянули наше продовольствие и снаряжение в гору, но мы с Же-Ка ехали вместе с Реджи в обитом бархатом салоне «Роллс-Ройса» модели 1920 года «Серебряный призрак». Переднее сиденье шофера было открытым — начинался дождь, — но Жан-Клод с комфортом расположился на мягких подушках рядом с Реджи под черной крышей — так, чтобы не стеснять даму, — а я сидел напротив Же-Ка на маленьком откидном сиденье, которое представляло собой всего лишь обитую кожей дощечку, прикрепленную к перегородке, отделявшей нас от водителя. Каждый раз, когда колесо попадало в колдобину или натыкалось на серьезный ухаб — а грунтовая дорога состояла из одних ям и ухабов, — я подпрыгивал на своей маленькой «подкидной доске», ударяясь непокрытой головой о жесткий брезент крыши, и со всего размаху опускался на место. Мои длинные ноги задевали за более короткие ноги Же-Ка, и после каждого толчка я извинялся.

Дикон выбрал место впереди, слева от шофера — молчаливого маленького индуса по имени Эдвард, такого маленького, что я удивлялся, как ему удается что-то разглядеть за длиннющим капотом «Серебряного призрака». Несмотря на название, машина была не серебристой, а кремовой, за исключением сверкающего радиатора, держателей для фар, пяти хромированных полос, идущих от радиатора к такому же сияющему бамперу, рамы ветрового стекла и еще нескольких блестящих деталей, в том числе хромированных спиц запасных колес, которые были закреплены за передними дверцами на нижних частях крыльев.

Раздвижная панель, позволявшая Реджи разговаривать с шофером, открывалась только с правой стороны, за водителем. К реву двигателя прибавлялся грохот струй внезапного ливня по толстому брезенту крыши, и нам пришлось бы кричать, чтобы Дикон нас услышал. Перегородка за спиной последнего была из матового стекла с выгравированным гербом Бромли, грифоном с рыцарской пикой в лапах — точно такого же я видел на флаге, реявшем над поместьем леди Бромли в Линкольншире.

— У вас большая плантация, леди… Реджи? — спросил Жан-Клод сквозь барабанную дробь внезапного ливня.

— Эта главная плантация, ближе к Дарджилингу, занимает около двадцати шести тысяч акров, — ответила Реджи. — На северо-западе у нас есть еще одна, выше и больше, но маленький поезд из Дарджилинга не доходит до ее полей, как здесь, на главной плантации, и поэтому оттуда дороже поставлять чайный лист на рынок.

Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 170