Утопающий во лжи 9 (СИ) - Жуковский Лев

А ложь, что ложь, я всегда был с ней рядом, с самого рождения ходил по этому хрупкому льду обмана и тот факт, что ставки возросли, по сути ничего не меняет.

За долю мгновения пока мысли пролетали в голове, и я дожидался ответа Ариса Жэрая, он успел не только отправить ментальное сообщение, но и получить ответ, судя по всплеску энергий.

— Я не могу сказать, Повелитель, — как в омут ныряя головой, обречённо произнёс, так и стоящий на одном колене, глава города, — вся ответственность лежит на мне, — с трудом выдавливая эти слова из горла, прохрипел Арис Жэрай.

— Спасибо, что назвал его имя, смертный, и показал метку, я оценил твои старания, — раскатисто пророкотал я с довольной улыбкой или лучше сказать, оскалом, эту абсолютную ложь, так чтобы десять гвардейцев расслышали каждое моё слово. — Ну, раз с обменом разобрались, тогда я лично навещу его, пусть и не сейчас, но в любом случае, смертный, передай ему, что извинения должны быть от всей души! — выделив последнее слово, с многообещающим намёком проскрежетал я и исчез, переместившись к Леуру.

Впрочем, вёл я себя максимально сдержано не только потому, что опасался раскрытия своей истинной сущности, но и по ещё одной очень важной причине, связанной с этим городом. Всё же в любой момент времени, я просчитывал множество вероятностей и путей к достижению моих целей. По сути даже нелепый фарс и угроза были не случайны.

Глава 23

А стоит ли?

Смотреть на уставшие от бесконечного марша лица гоблинов и даже старших офицеров из союзных сотен сразу после перемещения без улыбки было невозможно. Слишком велик оказался контраст с теми чудовищами, которых я только что заставил стоять на коленях перед несуществующим полубогом. Или кем там они меня вообще посчитали, одной Великой Системе известно. Впрочем, эти эмоции на самом деле были совершенно наиграны, словно бы перед самим собой, потому как они совершенно точно не являлись подлинными. Ведь с уровнем интеллекта, перевалившим за пятьдесят единиц, всё вокруг приобрело не только дополнительные краски, в плане насыщенности мира тонкими энергиями, как и значительно снизившейся скоростью происходящего перед глазами. Словно и само существование, казалось, подверглось очень серьёзному анализу. Став по этой парадоксальной причине неожиданно довольно тусклым и невзрачным. Потеряв где-то ту яркость желаний и стремлений и как будто бы лишь только Свет во мне горел по-прежнему ярко, стремясь к только ему желанным целям, выжигая собой цвета и окрашивая мир в чёрно-белый и оттенки серого. Тогда как даже бывшая ранее безграничной и ненасытной алчность во мне и та стала куда скромнее, уступая место безудержному стремлению к силе.

В некоторой степени виною всему был изначально мой скверный характер старого гоблина, разочаровавшегося в жизни, в той беспросветности, которая меня окружала. Потому как сейчас сознание сфокусировалось, нет, не на максимальную прибыль, оно пыталось хоть как-то выбраться из того омута лжи, в который всё сильнее и сильнее погружалась моя судьба. Причём в этой борьбе совершенно точно не было грязных приёмов или полумер, которыми я бы не воспользовался, руководствуясь мнимым чувством долга или чего-то подобного. Слишком уж это всё зашло далеко. В некоторой мере именно неодолимый Свет внутри меня пытался сделать мою сущность порядочной, пусть и в той извращённой мере, как это виделось абсолютному Порядку. Исключительно только поэтому я и сохранял те малые эмоции: гоблинскую жадность, искреннюю злость, старческое брюзжание и даже любовь к не только травяному отвару, которую моё второе сознание считало смешной, но и трепетную память к старому, почти развалившемуся деревянному стулу, единственной вещи из моей прошлой жизни, той, где у меня была настоящая семья.

Всё это позволяет мне не оторваться от изначальных целей, остаться тем, кем я являюсь на самом деле. Потому и держу, по сути, и Себию подле себя, и даже моих офицеров. Ведь именно Мареш с Улером прошли очень сложный путь вместе со мной, создавая, таким образом, якоря для моего быстро изменяющегося сознания. Чтобы в бездонной пучине страстей и бесконтрольного роста могущества не потерять самого себя.

В принципе, моё ехидное и скептическое второе сознание не приемлет привязанностей, особенно если в них нет выгод, а в моих офицерах, да в том же Леуре, выгод нет совершенно, лишь дополнительный риск быть раскрытым. Потому-то второе сознание и предлагает из раза в раз постепенно и незаметно избавляться от таких ненужных свидетелей. При этом любые, как сказала бы Себия — альтруистические, доводы о неблагодарности, и необходимости наградить за старания этих гоблинов, не находят и толики отклика в развитом интеллекте, нацеленном исключительно на максимальную эффективность. Так ко всему прочему, чем дальше, тем чаще происходят такие вот внутренние разговоры между моими сознаниями.

— Как прошла охота, господин Таталем Со? — с неподдельным интересом спросил старый сотник Макеш Ютур, отвлекая меня от гнетущих мыслей.

— Паршиво, если честно, дорогой Макеш, — ответил я печальным и даже раздосадованным тоном, сдерживая с трудом при этом улыбку, — мелкая стая ледяных каракалов состояла всего из полутора десятков низкоуровневых тварей и из лука подстрелить их убегающие силуэты не удалось. Ни ОС толком не собрал, ни нормальных трофеев не получил, лишь зря ману и время потратил, вот и весь успех.

На этом, конечно, расспросы не закончились, но это был скорее пустой разговор, чтобы отвлечься от холода и опостылевшего пути через бескрайние снежные сугробы, нежели кому-то действительно было интересно, удалось ли мне добыть дорогие трофеи. Ну, кроме всегда бдительного стража Сейшелия, который казалось старался не упустить ни одного моего слова. Хотя в целом, где это видано, чтобы целый сотник сам бегал и свежевал шкуры с тварей или собирал карты навыков со своих жертв. Зачем тогда этих хитиновых бездарей с собой таскать, так ведь?

Следующий день в моей жизни был невероятно волнительным и перекрывал даже тот факт, что ещё вчера я заглядывал в пасть, возможно, не просто одиннадцати могучим воинам и смеялся им в лицо, но монстру, который явно сильнее тысячника Тарака Кровавого в разы. Решив, что блеф на грани фола в тот момент поможет моим будущим планам и ведь так оно и было. Потому что отреагировать, и самым внимательным образом прочесть память Ариса Жэрая хозяин столичного города будет просто обязан. Хотя бы для того, чтобы понять, фикцией ли были мои слова или я действительно догадался, кто самым наглым образом посмел оскорбить целого полубога. Была у меня мысль назвать имя Мехиса Окила, который сейчас занимал пост главы всей провинции, но шанс ошибиться показался мне слишком большим. Хотя это имя не раз звучало в мыслях жителей города Техил Талла.

Вот только все эти мелочи, особенно когда всё получилось провернуть наилучшим образом, и даже значительно дешевле, чем мне представлялось, уже не так будоражили мой разум. Ведь необходимое количество ОС у меня имелось и оттягивать момент однозначно не стоило.

Отправив Мареша с его полусотней в передовой дозор, через некоторое время я под предлогом проверки его позиции на марше в середине ночи вновь покинул ряды основных войск. Сам же переместился к подчинённым, уже находившимся почти на расстоянии двадцати вёрст впереди. После чего отправился на осколок последней воли. Правда, перед этим создав иллюзию для моих бойцов, словно решил двигаться чуть поодаль, замыкая разведывательную полусотню Мареша. Ведь лишь область воздействия на разумы была ограничена, тогда как в сознании подчинённых мой образ мог находиться где угодно. Причём даже мой полусотник успел провести вполне обычный разговор со мной, точнее, докладывал о ситуации сложившейся в данный момент. Он и предположить не мог, что ведёт разговор с иллюзией. Создав же необходимый отпечаток в памяти полусотни Мареша, почти что исчезнув в сотне шагов позади в потоках метели, я наконец-то переместился на осколок последней воли.