Моя Фиалковая Ведьма (СИ) - Адлер Марина

— Я так люблю тебя, Милли, что если ты решишь меня когда-нибудь покинуть, умру от тоски. Пообещай, что не оставишь меня.

Пелена эмоций и отголосков мощного удовольствия, заслоняющих разум, тут же спали, после этих его слов. Если можно было в этом мире перемешать нечто самое прекрасное и настолько же отвратительное, то, безусловно, Эрбос сделал сейчас именно это. Я сразу вспомнила о том, что обещать фейцам что-либо нельзя, но большую боль приносило то, что Эрбос, не догадываясь о моей просветлённости в этом вопросе, продолжал настойчиво брать с меня обещания. Да ещё в такой трепетный момент, при этом переплетая свою расчётливую хитрость со словами о любви.

— Я не буду обещать того, чего не смогу выполнить, — всё ещё заплетающимся языком, но твёрдо сказала я чистую правду. — И ты не говори о любви, не зная, что под собой подразумевает это чувство.

Глава 22. Сайнум

Сайнум — не просто праздник, отмечаемый фейри ради веселья, а самый особенный день в жизни любого юного фейца, который готовится войти в Аргум — возраст своей силы и полного обретения способностей.

И до вхождения в Аргум, фейри проявляют частично свои силы, но, то лишь малая доля от того, каким даром они наделяются в особенную ночь. Именно в неё, фейцы, достигшие возраста двадцати лет наполняются магией и полным умением ею управлять.

«Законы и порядки фейри»

Пламя:

Утро было прекрасным, ведь рядом со мной, расслабленно и сладко спала та, что навсегда пленила все мои мысли. Забрала покой и надежду на излечение от самой большой зависимости. Темные волосы в беспорядке разметались по подушке, обрамляя красивое лицо, излучающее полную безмятежность. Смотреть вот так и любоваться спящей Миллиорой, казалось, я мог бы и вечность, позволь мне это кто-то. Она была моим спасением и моей же погибелью…

Я легонько провёл кончиками пальцев по её скуле, поцеловал уголок рта и, поморщившись, она недовольно открыла глаза, в которых плескалось радужное фиолетовое море, переливаясь на солнце мириадами оттенков. Казалось, её глаза не могут стать красивее, но с каждым днём, они словно набирали красок и насыщенности, удивляя необычным цветом. Уже явно наступило позднее утро, и летние лучи щедро просачивались в нашу спальню сквозь большие арочные окна. Заметив моё трепетное внимание на себе, она слегка улыбнулась и прижалась ко мне, обнимая под одеялом и прижимаясь всем телом.

— Если хочешь, чтобы мы смогли выбраться из кровати, хотя бы к полудню, тебе нельзя вот так по-кошачьи тереться об меня.

— Я и не хочу выбираться из кровати, Эрбос. Ты разгадал меня. Сдаюсь, — игриво проговорила она мне прямо на ухо, от чего волна похоти мгновенно разлилась по телу.

— Не забыла, что за день сегодня?

Девушка сокрушительно простонала мне в шею, негодуя.

— Помню. Сегодня нам необходимо явиться к празднику во дворец. Моё платье наверняка уже доставили. Необходимо его примерить заранее…

— Милли, хочу тебя предупредить кое о чём.

— Я думала, мы обсудили уже всё о предстоящем приёме и о том, что меня там ожидает, — настороженно произнесла она и мгновенно напряглась в моих руках.

— Да. Но я знаю, кто там будет, и как сильно ты захочешь говорить с Дорном Хоггартом. Хочу попросить тебя быть с ним на расстоянии, дабы не вызывать у меня острого приступа гнева. Я не хочу портить праздник и тем более, прилюдно выяснять с кем-либо отношения.

Я старался говорить насмешливо и спокойно, но внутри меня уже переворачивались раскаленные камни ревности. Даже лишний взгляд, который моя жена могла подарить этому влюблённому в неё юнцу, обещал вывести меня из себя. Я жутко жадничал всеми её взглядами, а в особенности такими, которые были наполнены теплотой и любовью. Только совсем недавно она стала смотреть и на меня похожим образом, и я завидовал Хоггарту, ведь он успел собрать их на себе больше. Мальчишка действительно был дорог моей Милли. Явно дороже, чем я. И это было основной причиной моей всеобъемлющей ревности.

— Хорошо, Эрбос, будь, по-твоему, не буду я находиться долго возле Хоггартов. Возможно, только поздороваюсь с родителями Дорна, иначе могу их оскорбить. Надеюсь, против Лоры ты ничего не имеешь? Она тоже должна быть сегодня в замке на празднике. С будущим женихом, он феец и приглашён на Сайнум.

— Нет, против друзей женского пола я ничего не имею.

Почему-то в этот момент мне захотелось улыбаться, наверное, потому, что моя жена даже слишком легко пошла навстречу моим деспотичным законам. Я знал, они звучали угрожающе, но на самом деле берегли меня от боли.

— Авалард будет на празднике? — спросила она немного настороженно, что явно откликнулось и во мне тревогой.

— Будет. Он даже обещал заехать сегодня вечером, затем отдельно отправится в замок. Король знает, что Авалард мой брат и тоже часто привлекает его к своим делам. Порой мой брат неделями живёт во дворце и служит Градосу. Ведь он весьма умён, если ту гениальность, какой он обладает, вообще можно назвать просто умом.

— Он действительно очень непрост, я заметила. Но от его загадочных изречений, у меня мурашки по коже. Он ещё и очень странный.

— Гениальность всегда рука об руку ходит с большими странностями. У нас с ним тоже непростые отношения, даже, несмотря на то, что он мой родной брат.

Пережитое в прошлом неприятно кольнуло память. Вспомнилось утро, когда Авалард проснулся после той страшной ночи и обнаружил, что матери нет. Её тело и тело крошечного ребёнка, я распорядился сразу отправить для подготовки к погребению. Мне не хотелось, чтобы брат видел их, чтобы запомнил этот ужасный момент навсегда. Авалард же настолько на меня разозлился в тот день, что, полагаю, таит обиду, и по сей день. Мы мало говорили о случившемся с тех пор. Я же, похоронив мать с сестрой, оставил брата на попечение гувернантки и слуг, затем отправился назад во дворец, ведь иначе поступить не имел права. Король настаивал на трёхлетнем обучении полукровок. Терпение же правителя испытывать никто не решался. Все проходили обязательную службу Градосу. Я же увяз и вовсе в ней навсегда… Долгие годы меня терзали боль, и воспоминания от потери матери, и сестры. За ней я позабыл о брате, он рос практически в одиночестве. Виделись мы крайне редко. От того наши родственные узы не были так прочны, как хотелось бы. Лишь спустя годы, когда я узнал, насколько опасными делами занимается Авалард, спасая магов и ведьм, находя для них различные способы, сбежать из Королевства, уделил ему достаточно внимания. И отнюдь не в виде проявлений братской любви.

Изначально я пытался искоренить в нём опасную жажду помогать людям, которых он лечил, исцелял и изготавливал подавители магии, находя идеальный вариант снадобья путём своих многочисленных опытов. Авалард ходил по опасному пути, который мог завершиться для него смертью. Ведь я точно знал, что его ждёт, узнай Градос о его помощи смертным. Король не пощадил бы его, даже учитывая то, насколько редким и гибким умом обладал Авалард.

В очередной раз, когда я пытался вразумить единственного мне родного человека и убедить оставить его затеи со спасением людей, он предложил мне воплотить в жизнь схемы, механизмы и путь с помощью которых можно было бы вывозить магов и ведьм за пределы Королевства Нортс. Он отыскал где-то схему подземных ходов и пещер, что ветвились под всем Санктосом, изобрёл клетку для погружения и даже продемонстрировал своё творение Градосу под видом ловушки для магов и ведьм.

Действовал Авалард, крайне смело и это тревожило меня. Но он настолько всё просчитал, что Король был в полном восторге от его затеи заманивать всех наделённых магией людей в ловушку и якобы казнить. Так не приходилось на них охотиться. Они сами шли к месту казни.

Продемонстрировав свою ловушку Градосу, Авалард даже заслужил благосклонность и уважение чистокровного. На самом же деле, погружаясь на глубину вод у пристани, пленники плавучей тюрьмы направлялись к подземным тоннелям, а оттуда на корабль и вывозились из Королевства Нортс навсегда. Туда, где не было истребления магов и ведьм. Где они могли жить рядом с полукровными фейцами и те не трогали их, принимая за равных себе.