И нет любви иной… (Путеводная звезда) - Туманова Анастасия

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74

– Плывут! Плывут! Плыву-у-ут!!!

Илья, кубарем скатившись с утёса, вместе со всеми побежал к полосе прибоя. Сначала он не видел ничего, но после нескольких минут напряжённого всматривания с трудом разглядел несколько чуть заметных чёрточек на горизонте.

– Господи… – простонала стоящая рядом молдаванка Янка. – Господи…

Илья даже представить себе не мог, как лёгкие шаланды пройдут, не перевернувшись, сквозь это кипящее месиво. Но он же не рыбак… может, он не знает, не понимает чего-то? Илья с надеждой оглянулся на стоящих рядом людей, но все лица были хмурыми и замкнутыми.

– Белаш… – сдавленно спросил он закусившего губу контрабандиста. – Что делать-то?

– Молитву знаешь какую? – отрывисто, не отводя глаз от моря, спросил тот. – Вот и вспоминай…

Лодки подходили ближе. Когда все четыре перевернуло огромной волной в нескольких саженях от суши, над берегом поднялся многоголосый женский вой. Мужчины, крепко держась за руки, цепью пошли в море, и Илья сам не понял, как оказался между Лазарем и коренастым, похожим на медвежонка, молодым болгарином Мирчей. Волны тут же повалили их, потащили в глубину, но соседи помогли подняться, и цепочка людей шаг за шагом продвигалась сквозь бушующую воду к перевёрнутым шаландам.

Первым на берег выбрался, шатаясь, плюясь и отхаркиваясь, Белаш, волоча на себе сына. Сбросив его на песок, сквозь зубы предупредил: «Отдеру как сидоровых коз!» и снова бросился к морю. Затем выкарабкался на четвереньках Илья, за шиворот волоча другого сына Белаша – мужа Фроськи. Три раза волны отбрасывали их назад, на четвёртый подоспели Ион и Мирча, которых в одно мгновение тоже смыло в море, и всю команду выловили женщины, цеплявшиеся, чтобы не унесло, за перевёрнутую шаланду. Худой и чёрный грек Спиро чуть не утонул в сажени от берега: его с головой накрыло волной. Спиро нахлебался воды, заорал, но рядом с ним вынырнул фыркающий, дико вращающий глазами Янкель, схватил грека за ремень и энергично погрёб с ним к берегу. Волна догнала их, взметнула на гребень, над морем разнеслись два истошных вопля: «Вэйзмир!» и «Кирие Спиридион!» – и полумёртвые от страха и проглоченной воды Янкель и Спиро вылетели на гальку, где в них вцепилось десяток рук. Из моря появлялись кашляющие, захлёбывающиеся солёной, перемешанной с песком и водорослями водой, едва живые люди. Их хватали, тащили на берег, откачивали, растирали, радовались – целы… Понемногу выяснилось, что никто не утонул, что пропали, слава богу, только шаланды и снасти, и те, кто не был занят спасательными работами, опустились на колени прямо под ветром и дождём, благодаря Аллаха, Христа, Магомета, Богоматерь, святого Николая, святого Спиридиона и прочих святых, попавшихся на язык. Кое-кто уже потянулся с берега в посёлок, когда Илья заорал во весь голос:

– Розки нет!!!

Толпа всколыхнулась единым вздохом. Те, кто уже вышел на дорогу, опрометью кинулись обратно. Сотня глаз тревожно всмотрелась в свинцовую муть. Илья, головокружительно выматерившись, бросился к морю, но медвежьи лапы Белаша удержали цыгана:

– Одурел, брат? Ещё не хватало и тебя хоронить!

Хоронить?! Застонав сквозь зубы, Илья остановился, не замечая, что стоит по пояс в воде. Волны хлестали в лицо, сбивали с ног. Роза… Роза… Где эта проклятая цыганка, остальные ведь приплыли уже… Всегда у неё всё не как у людей… Стой вот теперь и жди… хотя и ждать, конечно, уже нечего. Разве справится с этим бушующим киселём баба, когда мужики еле выгребли, у Спиро даже кровь пошла из-под ногтей от напряжения… Глядя в бурлящее море, Илья в который раз за вечер пытался вспомнить хоть какую-то молитву, но в голове было пусто.

– Белаш, как думаешь, выплывет? Выплывет?!

– Не знаю, дорогой. Молись. Всяко бывает.

Наверху, на лысом утёсе, сидел Митька. Сидел уже больше двух часов, намертво вцепившись в камень и глядя в море. И когда вдали появилась чёрная точка, он сначала тихо, почти не веря самому себе, сказал:

– Плывёт… – а потом закричал хрипло, отчаянно: – Люди, плывё-ё-ёт!!!

Едва передохнувшие мужчины вновь, как горох в суп, посыпались в море. Воспалённые от соли глаза следили за крошечной шаландой, которую волны несли прямо на камни – ближе, ближе, ближе… Митька скатился с утёса, кинулся было к морю, но Белаш поймал мальчишку и, не обращая внимания на яростные протесты и брыкание, отнёс подальше на берег. Толпа людей взорвалась криком, когда маленькая шаланда взметнулась на свинцовом горбе волны и перевернулась. Волны закипели людьми, человек тридцать цепью снова начали проталкиваться сквозь валы. Ледяная вода хлестала в лица, вертела, тянула в глубину. Стоя по грудь в этой солёной заварухе, Илья с ужасом смотрел на то, как над его головой с грохотом опрокидывается водяная гора. Огромная волна накрыла его, оторвала от дна, швырнула навстречу чему-то скользкому, бесформенному, потащила в море. Крепко обхватив это «что-то», Илья из последних сил рванулся к берегу. «Господи, не хочу тонуть! Господи, пронеси, согласен сегодня ночью дома умереть! Господи, да что я – каракатица морская?! Я цыган, Господи, нам на роду такого не написано…» Судорога свела плечи, руки, от холода ныли суставы, но со всех сторон к нему кинулись рыбаки, и последнее, что успел увидеть Илья, была оскаленная, рычащая морда Белаша.

– Да отчепись ты от неё, задушишь ещё! – словно сквозь сон Илья услышал чей-то голос, почувствовал, что его трясут, разжимают ему руки. Через силу он разлепил саднящие, словно в них насыпали песка, глаза. Было темно. Где-то рядом ревели волны. Вокруг плотным мокрым кольцом столпились рыбаки, кто-то подсунул горящий фонарь, и Илья увидел улыбающиеся лица.

– А где Роза? – силясь сесть, испуганно просипел он.

– Вот балда! – Белаш перестал его трясти. – Очнись, брат, ты её в руках держишь. Как ты бабу свою в этой каше выловил – зарежь, не пойму.

Роза лежала поперёк колен Ильи – неподвижная, с закрытыми глазами. Её юбка, порванная и мокрая, задралась выше колен. Машинально Илья одёрнул её. Стараясь, чтобы не дрогнул голос, спросил:

– Она жива?

– Если не отпустишь – может и помереть.

Илья с усилием взял Розу на руки, перевернул вниз лицом. Она застонала. Ледяная рука слабо ухватилась за запястье Ильи.

– Смоляко?..

– Фу! Слава богу… Розка, ну разве можно так?.. – растерянно прошептал он, прижимая её к себе. – Что же ты, дура, сотворила-то? Ещё б чуть-чуть – и не успели бы мы…

– Я… я хочу домой…

Рыбаки, стоящие рядом, весело, облегчённо рассмеялись.

– Неси домой, – ухмыльнулся Белаш. – Там сам разберёшься, как её в чувство приводить. Помощь занадобится – покличешь.

– Иди к чертям! – огрызнулся Илья. Помедлив, добавил: – Спасибо, брат.

Белаш отмахнулся. Пересиливая подступившую тошноту и дрожь в коленях, Илья поднялся на ноги, перекинул Розу через плечо и понёс её к посёлку. Следом толпой потянулись рыбаки. Вскоре берег был пуст, и только растрёпанные волны с рёвом выбрасывали на оползающую гальку обломки разбившихся о камни шаланд.

Полночи Илье не давал спать кашель и болезненные вздохи Розы. Лёжа в темноте, он чувствовал, как Роза дрожит рядом с ним, как судорожно кутается в одеяло, которое быстро всё оказалось на ней, как накрывает голову подушкой. Зная характер Чачанки, Илья сколько мог прикидывался спящим, но к рассвету, когда Роза зашлась в долгом приступе сиплого, лающего кашля, всё-таки не выдержал:

– Тебе очень плохо? Да? Может, за Лейбой в город съездить?

– Спи ты, каторга… – придушенно выругалась она в подушку. – Никого мне не надо! Чихнуть спокойно не дадут, тьфу…

Голос её прозвучал обычно, ворчливо, и Илья, сам измученный штормом, борьбой с волнами и бессонной ночью, уснул в минуту.

А утром Роза, не вставая с постели, хрипло спросила:

– Ты чего по дому толчёшься? В город на базар не идёшь разве? Долго мне на тебя ещё любоваться?

Илья сразу понял, что сегодня он никуда не уйдёт. Шагнув к кровати, он сдвинул рукой с подушки жёсткие от соли, спутанные с водорослями волосы Розы… и мороз пробежал по спине, когда он увидел на постели багряные пятна.

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74