Исекайнутый (СИ) - Flow Ascold

Копьё отскочило от призрачной брони, не оставив следа. Григор нанес удар локтем, и нападавший, потеряв равновесие, упал. Тот, что с дубинкой получил рубящий удар по ребрам и отлетел назад, рухнув рядом с крыльцом. Арбалетчик получил ответный удар от подскочившего призрачного рыцаря прямо во время перезарядки и арбалет улетел в сторону. Последний нападавший даже не успел приблизиться — рыцарь отступил на шаг, развернулся и нанёс удар щитом в грудь. Тот упал и резко закашлялся.

Раут поднялся. Лицо в поту, руки в царапинах, дыхание сбилось, но он не дрожал. Он обернулся к дому и увидел, как я выхожу на крыльцо, держа в руках кинжал чернокнижника.

— В лес! Отступаем в лес! — крикнул Скрытный.

Он первым рванул в сторону деревьев, не оглядываясь. Раненые поднялись как могли, кто прихрамывая, кто почти волоком. Они исчезали среди кустов и елей, унося с собой тяжесть неудачного боя.

— Григор! За ними! — крикнул я.

Рыцарь двинулся вперёд, не теряя ни секунды. Я последовал за ним, шаг в шаг. Лес ждал нас впереди — и вряд ли собирался быть гостеприимным.

Мне потребовалось несколько мучительно терпеливых минут, чтобы объяснить сиру Григору, почему именно он, грозный рыцарь, победивший (по его словам) чуть ли не в сотне дуэлей, должен получить пару оплеух от местных мужиков с дубинами.

— То есть… мне надо проиграть? — уточнил он, мрачно глядя сквозь меня своим полупрозрачным взглядом.

— Нет, — я покачал головой, чувствуя, как у меня начинает дёргаться глаз. — Надо выиграть. Но при этом выглядеть так, будто бы они оказывали отчаянное сопротивление.

— А, понял, — кивнул Григор, со всей серьёзностью бывалого воина. — Значит, сначала я принимаю пару ударов, даю им небольшую фору, а потом методично выпускаю кишки каждому из них. Спокойно, не спеша, с чувством… и с оттяжечкой.

Я замер.

С оттяжечкой? Кажется, мой стиль общения начинает проникать даже в загробный мир. Если так пойдёт и дальше, то ещё месяц и сир Григор будет с каменным лицом обсуждать баги в детализации замка и жаловаться на плохую анимацию боя.

А я ведь стараюсь. Честно. Фильтрую речь, говорю без лишнего игрового сленга. Но нет-нет, да и проскакивает какое-нибудь «пассивка» или «контрольная точка». А теперь вот и призрак, рыцарь с многовековой историей, говорит «с оттяжечкой». Похоже, этот мир действительно катится в преисподнюю.

— Нет! — одновременно воскликнули мы с Раутом. Причём у него это вышло с каким-то отчаянием в голосе, а у меня — с нотками приближения к смачному «фейспалму».

Я тяжело выдохнул и досчитал до десяти. Терпение, Саня, терпение…

— Слушай, Григор, тут важна правдоподобность, — начал я, стараясь говорить как можно более сдержанно. — За этим боем будут наблюдать очень нехорошие люди и если они поймут, что все происходящее — обычная постановка, то весь наш план пойдет коту под хвост. Нам нужно, чтобы все выглядело натурально. Как будто они реально оказывают сопротивление.

Григор задумчиво наклонил голову.

— Ааааа… — протянул он, будто до него наконец начало доходить. — Так это как на Императорском турнире: когда ты выходишь против какого-нибудь восемнадцатилетнего пацана, у которого папа — маршал, а мама — родственница самого наместника. Надо попотеть, подскользнуться пару раз, дать себя стукнуть по шлему… но не сильно, чтобы не помяли… и в конце героически проиграть. Или героически победить, но так, чтобы он выглядел как достойный соперник. Даже если он держит меч за остриё…

— В целом, ты все правильно понял, — кивнул я. — Только в нашем случае — ты всё же побеждаешь и никто не умирает. Понял?

— Понял, — вздохнул сир Григор, — А я уже понадеялся на достойную схватку, но, похоже, не сегодня…

Раут хмыкнул, на мгновение задумался, а затем заговорил, медленно, будто складывая в уме не самую простую комбинацию:

— Подожди. Ты ведь сам сказал, что за тобой следят, так?

— Всё верно, — кивнул я.

— Тогда объясни, как ты собираешься убедить этих двоих, что нашу группу действительно разгромили? Они же не слепые. Дойдут до лагеря, посмотрят — и вся твоя история посыплется.

Он задал очень правильный вопрос. Приятно, когда собеседник способен мыслить стратегически. Но ещё приятнее, когда у тебя на такой вопрос уже есть ответ. Как говорится, хорошо быть героем, но ещё лучше — быть собой. Потому что в отличие от обычного героя, у меня всё предусмотрено заранее. Стратегия, мать ее!

— А вот для этого… — протянул я, улыбаясь уголком губ. — Мы призовём его.

Я щёлкнул пальцами, в следующее мгновение воздух сгустился и в лёгком мерцании появился Елисей. Застенчивый и, как всегда, немного потерянный. Вообще я его в замке оставил, чтобы он продолжил свою шпионскую деятельность, но в данный момент он намного полезнее здесь.

На лице Раута промелькнуло сомнение, а в голосе зазвенел стальной скепсис:

— Подросток? Ты серьёзно? Ты хочешь убедить наблюдателей в сокрушительном поражении с помощью пацана-призрака?

— Ты его просто недооцениваешь, — отмахнулся я. — Поверь, у него есть особые таланты, которые могут очень пригодится в нашем небольшом спектакле.

Я повернулся к Елисею, который застыл в лёгкой растерянности.

— Родной, скажи… ты можешь принять свою прежнюю форму?

— Какую ещё форму? — осторожно уточнил он, косясь то на меня, то на Раута.

— Ну, ту, с лысым черепом, синим пламенем в глазницах, зловещим плащом и всей вот этой эстетикой в стиле «я пришёл за вашими душами».

Елисей закатил глаза, что было особенно впечатляюще, учитывая, что они у него в этот момент и так светились синим.

— Могу… наверное. Но предупреждаю — способностей лича у меня не будет. И… и я все равно не понимаю, зачем вам это?

— Для нужного эффекта, — сказал я, чуть улыбнувшись. — Нам нужно, чтобы всё выглядело как полнейший разгром! Дым, обугленные палатки, повсюду тела… ну знаешь, чтобы все было красиво. И в центре этого хаоса должен быть ты — величественный и очень жуткий.

Я дождался, пока Елисей переварит услышанное, после чего продолжил:

— Пока будешь летать, внимательно смотри по сторонам — рано или поздно в твоем поле зрения появятся двое стражников. Ну… из тех, что ты видел в замке.

— И что мне с ними делать? — буркнул Елисей, нахмурившись.

— Для начала медленно обернись в их сторону, словно сама смерть обратила на них свой взор, — улыбнулся я. — Затем изобрази самое жуткое лицо, на какое только способен — злобное, беспощадное, как у древнего кошмара, которым матери пугают своих детей. А потом, без предупреждений, поднимись в воздух и стремительно лети в их сторону. Пусть в штаны наложат от ужаса!

— Ух ты… и правда страшно, — пролепетал Елисей, вжав плечи. — А если у них от страха сердце не выдержит?

Я сделал вид, что задумался, а потом небрежно пожал плечами и усмехнулся:

— Ну… тогда злобный лич пополнит свою коллекцию ещё одной душой.

— Но я не захватываю души! — возмутился он, округлив глаза.

— Никогда не поздно начать, — отозвался я с тем самым тоном, которым обычно предлагают попробовать новый хобби. — Так, все всё поняли?

Раут кивнул с деловитым выражением лица, за ним синхронно кивнули оба призрака.

— Отлично, — сказал я, выпрямляясь. — Тогда… сцена «Саня против лесных разбойников», акт первый. Камера… мотор… Начали!

— Ну и силы у этого призрака, — пробормотал Витек, выглядывая из-за кустов. — Пятерых уложил, как котят. Я такого в жизни не видел.

— Призрак-то, может, и мощный, — отозвался Толян, чуть приподнимаясь, чтобы лучше разглядеть происходящее. — Только сам некромант ничего не делал — стоял себе в сторонке, как на представлении, и кинжал в руке крутил.

— Так это и есть настоящая сила! Ты думаешь, призраки сами по себе в бой идут? Он его не просто вызвал, он им командует. А это, между прочим, не каждому некроманту по плечу.

— Да ну тебя. У нас маги посерьёзнее будут. Рудгард один чего стоит — скажет слово, и у тебя ноги к полу приклеятся. А этот твой Саня пусть с духами и дальше играет.