Будни имперских диверсантов (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич

Погонщики были сильно удивлены, когда к ним чуть ли не посреди ночи заявились трое разумных в форме тайной стражи, девица в одеждах, больше подходящих ночному убийце и представитель одной из высокородных семей. Еще сильнее они были шокированы, когда мы объяснили свои требования. Однако, вопреки моим опасениям, на обычных разумных наша форма пока еще оказывала серьезное впечатление, так что несмотря на некоторые сомнения противиться распоряжениям не пытались. Правда, оставлять выполнение полностью на совесть погонщиков мы не решились, так что нам с Ханыгой и леди Айсе пришлось срочно искать летную форму и хорошенько гримироваться. Особенно мне. Черные, до синевы, и ужасно приметные фингалы по-прежнему не сходили с моей физиономии, так что пудры, нашедшейся у леди Айсы ушло совершенно неприличное количество. Результат все сочли приемлемым, по словам Ханыги теперь я напоминал всего лишь трехдневного покойника, а не двухнедельного, как раньше. Замечательный прогресс!

Утром, прибывших господ высокородных встречали шестнадцать сильно нервозных погонщиков. Дюжина из них опасались проблем с пассажирами, а трое – что остальные погонщики чем-то выдадут себя. Однако все обошлось почти без неприятностей. Только господин Силу, старший семьи Рагнвер, был крайне недоволен дополнительными пассажирами, в лице трех лишних погонщиков, однако пусть и со скрипом, но согласился с объяснением, что приказ армейского руководства лучше не игнорировать. Замена для трех выбывших из строя по ранению разведчикам нашлась только в Подгорном – что ж, бывает. Это ведь довольно редкая профессия, ничего удивительного. Правда, окончательно успокоился господин Силу только после того, как понял, что погонщики не собираются оставлять его багаж на следующий рейс. Нам действительно было все равно, потому что маршрут планировался гораздо короче, чем перелет до столицы. Уж как-нибудь потерпят мантикоры лишний десяток фунтов. Порядок посадки, слава богам, всегда определяется погонщиками, и с ним никто не спорит, так что уже через десять минут каждый из нас троих нежно прижимался к спине доставшегося ему мага на своей мантикоре.

Забавно, но мой пассажир почувствовал неладное только когда мы начали снижаться в окрестностях бывшего лагеря диверсантов. Видимо понял, что полет как-то слишком быстро закончился. Впрочем, я был готов. Еще накануне мы с леди Айсой успели наведаться в приснопамятное здание стражи Подгорного, откуда я выкрал несколько комплектов антимагических кандалов. Защелкнуть их на руках у крепко привязанного к мантикоре маге не составляло никакого труда. Ткнуть в шею острием кинжала, смазанного парализующим ядом, заняло и того меньше времени.

- Все, можете лететь в столицу и передавать донесение, - улыбнулся я командиру погонщиков, передавая бумагу, в которой мы заранее изложили показания Меридила и свои выводы. Тела к этому времени с помощью шефа были уже надежно связаны и перенесены подальше от раздраженно щелкавших клювами грифонов. Огрунхай с Меридилом еще накануне отправились на пауках в расположение бывшего лагеря. Наше появление начальник встретил с плохо скрываемым облегчением – ему-то ожидание далось еще тяжелее, чем нам. – Если других распоряжений не поступит, возвращайтесь к выполнению своих приказов.

Дождавшись, когда погонщики улетят, я начал приводить в себя пленников. Нам предстояло одно из самых нелюбимых занятий, но я не сомневался ни секунды. Может статься, то, что мы сейчас сделаем, закроет нам троим возможность дальнейшей жизни в империи, но я об этом жалеть не собирался. Не до того сейчас. Первыми очнулись маги, что не удивительно. Их организмы лучше сопротивляются ядам и прочей алхимии. С них и решили начать беседу.

В прежней жизни, будучи наемником, я всячески избегал подобных занятий. Порой все равно приходилось участвовать в допросах, и всякий раз я после этого чувствовал себя так, будто в помоях искупался. Теперь я никаких угрызений совести не чувствовал. Это занятие по-прежнему оставалось крайне неприятным, однако никакого сочувствия к пытаемым я не испытывал. Ощущения были сродни тем, которые испытываешь, давя тараканов. Мерзко, отвратительно, но необходимо. Наверное, дело в том, что, будучи наемником мне приходилось иметь дело с такими же, в общем-то парнями, как я, которые ничего плохого лично мне не сделали, и так же, как и я просто выполняли свою работу. Представители великих семей, которые корчились сейчас у меня под руками, были во сто крат хуже любых тараканов. Предатели, готовые торговать своей страной, маленькими детьми и даже собственными родственниками, не заслуживали ничего, кроме брезгливости. Вероятно, они чувствовали наше отношение, так что сопротивлялись недолго, и уже минут через пятнадцать сведения потекли широкой рекой.

Того, что они наговорили, хватило бы, чтобы похоронить большую часть высокородных в империи. Аристократы, как оказалось, очень плотно сотрудничали с врагом. Агенты дивных вышли с ними на контакт задолго до того, как альянс начал боевые действия. Причем они не очень интересовались целями дивных – им было достаточно обещаний, что после победы альянса, каждой семье достанется свой кусочек власти на обломках империи. Ах да, еще деньги, конечно же. Банальное золото. Все это было очень познавательно, и, уверен, даже сейчас было бы полезно империи, передай мы сведения непосредственно императору… но в данный момент для меня важно было только происшедшее с диверсантами и бывшими пленниками. Честно говоря, конфликта между долгом перед страной и собственными желаниями у меня не возникло ни на секунду. Императора предупреждали, и не раз. И не только мы. Однако он продолжал заигрывать с высокородными, надеясь на то, что они исправятся, раскаются, и вновь станут верной и надежной опорой трону, как когда-то. К тому же я почти не сомневался, что и теперь его величество просто не допустит нас к себе. О том, что мы добиваемся аудиенции он не знать не мог, хотя бы потому, что видел, что мы жаждем общения. Да что там говорить, нас и на эту войну-то отправили только для того, чтобы мы не мозолили глаза в столице. Так что пусть теперь проблемы со своими подданными его императорское величество решает самостоятельно. Донесения мы отправили, протоколы допросов ведутся, их правдивость подтвердит Меридил. Не будет нашей вины, если и теперь монарх решит закрыть глаза.

Гораздо сильнее меня беспокоил тот факт, что дивные так легко отпустили целых пять тысяч пленных. Вывод очевиден – для того ритуала, который они планируют провести, им достаточно тех семи тысяч, что они увели с собой. Значит, времени у нас остается мало.

Нам очень повезло, что среди захваченных высокородных оказался один достаточно осведомленный, которому совсем недавно доводилось бывать в штабе дивных. Этот недоверчивый урод потребовал личных гарантий от главы дивных, и, самое смешное, их получил – очень уж моим бывшим родственникам припекло. Так что место, куда повели пленников теперь известно. Жертвоприношение, или что там собрались делать с пленниками, будет проходить здесь, на территории империи, в крохотном поселке у самого пограничного хребта с символичным названием Пуп. Два дня пути.

Высокородных мы прикончили. Просто не захотелось оставлять в живых такую падаль – как бы им не удалось снова вывернуться. Напоследок мы даже получили нечто вроде неожиданного подарка – оказывается, наши пленники зажилили немного крови гор, отобранной у Свенсона. Не все, большую часть забрали «покупатели» - они откуда-то знали, что мы добыли этот ценный ингредиент и отдельно оговорили, что она будет передана им вместе с пленными. Но немного представители ополчения все же скрысили, не удержались. Мы бы и не узнали об этом, но господин Силу Рагнвер пытался купить себе жизнь, оплатив ее нашей же добычей.

Кровь гор забрали. Я даже проглотил немного, в надежде чуть облегчить боль, которая уже не особенно купировалась даже зельями. Бесполезно – мне даже стало хуже, хотя, казалось бы, некуда. Тела оставили на месте под опекой Меридила, который остался ждать прибытия армии или стражи – в зависимости от того, кого пришлют, чтобы нас арестовать. Парню предложили не отсвечивать и добираться до столицы самостоятельно – меньше вероятность, что его прибьют при задержании, чтобы избавиться от свидетелей. Однако он отказался, не пожелав ронять честь. Пожалуй, в другое время я бы приложил больше усилий для того, чтобы отговорить его от этой идиотской затеи. Решения и действия этого, в сущности, еще ребенка вызывали только уважение, и мне не хотелось, чтобы он погиб зазря. Однако сейчас я чувствовал, как утекает время. И мое, и леди Игульфрид, и наших ребят, так что пришлось обойтись без уговоров. Даже прощаться не стали.