Громче меча 4 (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator"

А это уже вызывает вопросики к Небесному мандату, и если начнёт происходить какая-нибудь неприятная хуйня, любая, это подорвёт легитимность императорской администрации и самого императора.

Поэтому-то им и нужно, первым делом, принудить меня к отмене военного положения, а затем, абсолютно законно, снять меня с должности. И тогда моё сопротивление будет выглядеть, в глазах населения, как абсолютное пидорство жадного до власти уёбка, ещё и из байгуев…

Всё-таки, императорская администрация — это чистые легисты и от них ждут, что они будут «играть» по правилам легизма. Поэтому самостоятельно снять военное положение они не могут — есть закон, который предписывает военному коменданту самому решать, когда подписывать бумажку.

Просто за всю известную историю Поднебесной ни разу не случалось, чтобы военный комендант успевал выстроить самодостаточную систему власти над подконтрольными кварталами — обычно, это были люди из системы, связанные обязательствами и нетворкингом.

А я — понаехавший варяг, назначенный на должность исходя из принципов легизма, то есть, по объективным заслугам, как и должно было быть, но не было уже долгое время. Впрочем, ситуация тогда была очень потной, и никто не знал, к чему может привести вся эта история.

Маркус называет это факапом — чинуши обосрались и выбрали наиболее эффективного функционера для решения текущих задач, но не ожидали, что я окажусь настолько эффективным и быстро стану проблемой № 1.

То есть, череда малых и средних факапов создала один новый факап имперского масштаба.

И теперь они пытаются устранить этот факап доступными методами — через народное недовольство моим затянувшимся военным правлением.

Но я пользуюсь законом — приказ № 7 военного коменданта гласит, что массовые собрания запрещены.

«Без маска и перчатка не выходить…» — припомнил я старые и добрые времена.

— Разрешите идти? — спросил инспектор Чжан.

— Иди, — отпустил я его.

Смотрю на площадь генерала Шермана, где народ бунтует и требует перемен. Скоро туда прибудут оплачиваемые из казны «космонавты», и начнётся жестокое побоище, с применением дубинок и нелетальных гранат.

Последнее — это изделия из плотной многослойной бумаги, содержащие в себе заряды чёрного пороха и резиновые шарики, перемешанные со жгучим перцем. Нужно просто поджечь фитиль и бросить бумажную гранату в толпу, чтобы по кому-то из возмутителей спокойствия прилетело болючими резиновыми шариками, а всех остальных накрыло вонючим пороховым дымом и раздражающим слизистые перцем.

«Я хочу, чтобы у всех недовольных беспорядки ассоциировались именно с этими запахами», — подумал я, наблюдая за людьми, разрушающими строительные леса вокруг недостроенного монумента.

В небе пролетел специально обученный голубь, который, в этом случае, вестник не мира, но чего-то насильственного…

Через десять минут к площади были стянуты отряды СОН, начавшие, без промедления, опиздюливание недовольных горожан.

Действовали они грамотно: заблаговременно перекрыли все выходы с площади тяжёлыми телегами, разделились на группы сдерживания, штурма и захвата, и начали работу.

Щитоносцы жмут толпу, а штурмовики разбивают её на более мелкие фрагменты, что облегчает работу группам захвата.

«Захватчики» пакуют наиболее активных и утаскивают их за оцепление — у них задача понизить организованность этой толпы.

Захлопали бумажные гранаты, охваченная дымом толпа завопила и стихийно подалась подальше от стражников. Увы, но стражники со всех сторон, поэтому бежать некуда…

Ветерок доносит до открытого окна острый запах перца с порохом — это довольно-таки неприятная ароматическая композиция.

Кольцо силовиков сжималось, кое-где мятежники сумели пробиться через оцепление, но это привело лишь к тому, что в дело вступили группы резерва, которые действовали максимально жёстко, ломая попавшим под раздачу конечности дубинками.

Щитоносцы идут медленно, не более полуметра за шаг, чтобы держать строй и зажимать мятежников постепенно и неотвратимо, а штурмовики совершают короткие выпады в толщу народа, сразу же возвращаясь за линию, с добычей в руках…

Дополнительного участия не требуется, так как ОСОН превосходно справляется с ошеломлённой толпой, утратившей способность к сопротивлению.

Раскол прошёл так, как и задумано, поэтому уже через тридцать с лишним минут всё было кончено.

Длинные колонны задержанных потянулись к оперативно организованным пунктам концентрации. Всех задержанных закроют в городских тюрьмах, а завтра будут допросы, целью которых станет определение зачинщиков беспорядков. Кто-то сразу же уедет на рудники, а кого-то просто возьмут на карандаш и будут наблюдать за дальнейшим поведением.

Сегодня же, когда ситуация окончательно стабилизируется, глашатаи разнесут по городу «упреждающее информирование»: злые недоброжелатели заслали в город провокаторов и подстрекателей, организовавших массовые волнения — спонсируется это всё, конечно же, извне. Ну и надо сплотиться перед лицом нависшей угрозы, само собой.

— Вот так это и делается, — произнёс я удовлетворённо, а затем задумался. — «Но на троне из штыков долго не усидеть — это бесценная алкомудрость».

Мне сегодняшний день ещё аукнется, если буду и дальше терпеть — пора, блядь, действовать!

Сажусь за свой письменный стол и пишу новый приказ — поднять степень боевой готовности войск с «военной опасности», введённой сразу же в момент начала массовых беспорядков, до «полной», предполагающей применение в городе подразделений военной полиции и обычных воинских подразделений.

Ни в коем случае нельзя понижать градус опиздюливания недовольных — малейшая слабина и народ повалит на улицы, что гарантирует нам потерю контроля над ситуацией.

Статус «полной боевой готовности» позволяет мне, абсолютно законно, в соответствии с утверждённым квартальным советом и подписанным мною порядком действий, организовывать оцепление любых кварталов, устанавливать контрольно-пропускные пункты и задерживать любую подозрительную личность.

Здесь, в Поднебесной, я отчётливо понял, как именно можно и нужно гнуть демократию для достижения личных целей. И пусть мои личные цели, в конечном счёте, состоят в достижении благополучия Юнцзина и Поднебесной, сами эти «демократические инструменты» не содержат в себе ограничений в применении. С такой же эффективностью ими можно добиться чего угодно, вплоть до установления махрового диктаторского режима.

«Нужен формуляр 42‑В, то есть, порядок действий в случае IV-го уровня угрозы городской безопасности», — раскрыл я шкаф с выдвижными ящиками и начал искать нужный формуляр.

Заполняю формуляр, чтобы юридически у меня всё было чисто — выглядеть это будет так, будто я, честный слуга воли народа, лишь нижайше и покорно следую установленному порядку действий.

Снова подхожу к шкафу с заранее подготовленными бланками приказов и извлекаю из него «Приказ № 24» — разрешение военной полиции заниматься гражданскими лицами.

«Всё почти готово», — подумал я, ставя подпись и печать под документом.

Наверное, все эти жёсткие меры не понадобятся, но лучше перебдеть, чем потом перебздеть.

*1613-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, город Юнцзин, квартал Байшань, площадь имени генерала Шермана*

Раздался ружейный грохот — ряд приговорённых мятежников почти синхронно рухнул на окровавленную брусчатку.

Расстрельная команда спешно перезарядила ружья и за это время трупы были утащены к почти заполненным телегам, а у испещрённой пулями стены выстроили новый ряд.

— По приговору военно-полевого суда, за мятеж против великого Сына Неба… — начал зачитывать офицер городской стражи.

Возможно, здесь есть случайные люди, ненароком попавшие в серьёзный переплёт, но разбираться нет времени — нужно показать общественности, что именно будет, если вдруг захочется попереть против законной власти.