Дело Пентагона (СИ) - Гейл Александра

Насладившись моими словами в полной мере, Шон, наконец-таки подает голос:

— Знакомься, Пани, это доктор Джоанна Конелл, какой ее знаю я.

Карина фыркает, разворачивается на каблуках и раздраженно швыряет сумку в бьюик Шона, а затем забирается на водительское сидение. У них на всех одна машина? Или только на двоих? Пока эта мысль не испортила мне настроение, поворачиваюсь к Картеру.

— Собственно, я принесла тебе коды.

Он даже глазом не моргает.

— Твои условия?

— Условия?

— Я сказал, что ты можешь за свою работу попросить вознаграждение.

— Не знаю. Мне надо подумать. Кстати… прости за Рим. — Вввввау, это было просто гениально коряво!

— Не бойся, Джоанна, я отходчивее тебя, — фыркает он и тут же меняет тему. — Ты уже что-нибудь придумала?

— Нет.

Он приближается ко мне и тихо говорит, так, чтобы Леклер не услышал.

— Нет? У тебя время истекает. Монацелли будет на Сицилии в честь окончания проекта, а это очень скоро. Тебе осталось только придумать правдоподобную легенду о том, как ты заполучила доказательства, исключая имя Картер. Так чего ты ждешь? Всю жизнь будешь над ней думать?

— Ты полагаешь, что на меня можно вывалить столько противоречивой информации и ждать, что я за какие-то двадцать четыре часа придумаю собственную версию для агентов ФБР?! — Мы стоим слишком близко, и я не могу оторвать взгляд от синеватой щетины на его подбородке, не вспоминать, как сильно обжигает кожу ее прикосновение. Я схожу с ума.

— Вообще-то да!

— Значит, я не настолько изобретательна!

— Так тогда чем издеваться над Пани, лучше иди и сделай что-нибудь полезное!

— Как же ваше заступничество друг на друга раздражает, — вскидываю я глаза.

— О, я знаю, — закатывает он глаза.

— Ты-то да, а Алекс? — ну вот не скажи я это, я была бы не я.

— Сделай три глубоких вдоха и успокойся, Джоанна. Или можем проверить, на сколько хватит терпения Леклера.

— Что? — удивленно моргаю я.

Он наклоняется ко мне, касается щекой моей шеи и скользит вверх, явно оставляя на коже красноватые царапины. Это больно, но так восхитительно запретно… как, блин, все, что относится к Шону Картеру в принципе! А он, тем временем, касается губами моего уха и шепчет:

— Зайти не желаешь?

И я отскакиваю от него, как от прокаженного, потому что для него все игрушки, но я помню слова агента. Я подставляю отца!

— Нет уж, Картер. Вы там как-нибудь с Пани без меня развлекайтесь, — ядовито говорю я. — А у меня на повестке дня построение логических цепочек, покрывание преступников и умасливание агентов на благо общества!

Шона моя тирада, как обычно, не впечатляет. Он просто закрывает дверь и все. Будто ему абсолютно фиолетово согласилась ли я, отказала ли. Что за человек? Не понимаю я его! Касаюсь пальцами саднящей кожи, она горит и болит. Но это так… привычно. Вместо того чтобы отправиться в отель, я иду на пляж и обдумываю наше с отцом будущее. Должна ли я солгать? Смогу ли?

Сегодня довольно прохладно, море волнуется, чуть штормит. Снимаю сандалии и иду к воде. Большая волна тут же приветливо накрывает меня по самые бедра. Вуаля, юбка вся мокрая. Иногда глядя на море я удивляюсь, что живущие на побережье люди ухитрились с ним справиться. По большей части, но все же. Наверное, жившие ранее поколения были гениальнее нас, шире мыслили. В наш век мы не можем решить даже что делать с собственными жизнями, мы избалованы. За нас и до нас было сделано уже столько открытий, что теперь мы просто безбедно паразитируем. Сколько труда было вложено, чтобы узнать, к примеру, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот, сколь неограниченный ум и адекватную самооценку нужно было иметь, чтобы просто предположить, что центр Вселенной не здесь, не на Земле. Мне бы без Шона Картера и в голову не пришло, что я — не венец творения. Но при всем при этом, даже в свои наивные девятнадцать я не считала, что смогу когда-либо солгать агентам ФБР так, чтобы они мне поверили… Не разрушу ли я ложью судеб больше, чем правдой? Что будет, если я честно признаюсь, что материалы дал мне Шон для спасения отца? Что с ним сделают, если узнают, что он столько лет их скрывал, но все-таки посодействовал поимке преступника? Я плохо знаю уголовный кодекс, но одно мне известно наверняка — мой отец сохранит жизнь.

Как бы то ни было, я могу свалить обнаружение документов только на трех человек. Это Шон. Кристофер. Или Монацелли. Первого я потоплю, второй отпадает, а третий… мне поверят или ему? Он же точно знает, что случилось и как. И его версия будет правдоподобнее.

Меня накрывает еще одной волной, и я не удерживаю равновесие, падаю. Теперь мокрая я вся. И платье, и даже волосы. Но разве это важно?

Я невольно оборачиваюсь в сторону бунгало. Шторка на окне гостиной отодвинута. Так и вижу, как там стоит Картер, наблюдает за мной и попивает свой виски. Он спрашивал меня о моей версии, потому что знает, что ее нет, знает, что я выбираю из двух зол. И он знает, что для принятия решения в его пользу моей порядочности может оказаться недостаточно. Когда-то, с Киану, я уже перешла ему дорожку, но страстная и удобная подружка — ничто по сравнению с делом всей жизни. Стоит оступиться, он меня в порошок сотрет.

Соленая вода сильно жжется на оцарапанной коже шеи, напоминая мне о словах Шона. За каждый поступок приходится платить. Собственно, Картер прав, и жаловаться мне не на что, он сделал все за меня, я могла бы с тем же успехом просто поваляться на пляже. И все, что сейчас от меня требуется — просто выйти на публику и сыграть так, как будто от этого зависит жизнь моего отца. Тем более, так оно и есть.

На меня надвигается еще одна огромная волна. Она накрывает с головой. Но это совсем не страшно. Другое намного страшнее.

На следующий день утром мне передают приглашение в ресторан по случаю окончания проекта. Я же теперь в команде.

Идем мы в лучший ресторан Сицилии, и это значит, что сначала мы насладимся изысканным ужином, а потом… а потом я отдам Монацелли (и, надеюсь, только его) на растерзание Леклеру. От этих мыслей меня подташнивает. Пропускаю завтрак и отправляюсь сразу на пробежку. Нахожу магазин, покупаю диски, на которые на всякий случай перепишу признание, и делаю ксерокопию папки с кодами. Одну. И основная причина отсутствия моего размаха даже не в том, что это стоит небольшое состояние, просто больше двух я не унесу чисто физически. Я не собираюсь отдавать Леклеру библию начинающего взломщика Пентагона, но… на всякий случай-то надо иметь запасной вариант. Эти материалы я отдам, только если станет совсем туго.

Я уже направляюсь в отель, но что-то яркое и сверкающее привлекает внимание. Парк аттракционов. Невероятная, однако, удача. Мне очень нужно зеркало. И не в отеле, где меня может в любой момент поймать за руку Леклер. До парка аттракционов даже прилизанный агент не додумается! И поэтому я покупаю в кассе билет в королевство кривых зеркал.

Моя голова сплющена, словно в песочные часы засунули, отчего на меня пялятся огромные глазищи. Зрелище воистину кошмарное, очень неприятно, нечему тут нравиться. Хочется ощупать лицо и удостовериться, что все в порядке и на своих местах. Но я рассматриваю подобное испытание как своего рода закалку, такой опыт мне не повредит. Данное зеркало, определенно, самое уродливое из имеющихся в моем распоряжении. Но Леклер-то еще страшнее…

Сегодня будний день, и людей почти нет, а потому я выдыхаю и в очередной раз начинаю повторять:

— Поехать в Рим было идеей Шона. Манфред собирался передать ему компанию, а я должна была подписать контракт и присоединиться к рядам Бабочек. Зная, что Марко, как и остальные хакеры, под подозрением, и все дела улажены, он передал мне диск с доказательствами и признался в содеянном…

Звучит как заученный текст второсортного сериальчика в исполнении бездарной актриски. Каждый, кто меня слушал больше пяти минут, поймет, что речь отрепетирована! Я разговариваю более эмоционально. А если я не эмоциональна, то и отклик будет сухой и практичный, и если кто не понял, то с дедукцией у меня не очень. Не хуже всех, но, спорю, квалифицированный агент не парясь заметит каждый недочет, стало быть, Леклера нужно смутить…