Бритва Дарвина - Симмонс Дэн

Затем Дар достал из тюков кучу нарезанных из мешковины и дерюги лоскутов и кусочков неправильной формы и «украсил» ими свой костюм. Семь часов кропотливого труда ушло на то, чтобы пришить проклятые клочки к каждой ячейке сети, а потом нашить получившееся безобразие на костюм. На передней части наряда лоскутов было не слишком много, зато на задней – на спине и на ногах – гораздо больше. В положении лежа эти лоскуты будут свисать до земли и делать фигуру притаившегося человека практически незаметной. Купленную накануне шляпу с широкими полями Дар тоже обшил кусочками мешковины и пристрочил к ней противомоскитную сетку, которую носят жители Аляски, спасаясь от комаров и мошки.

Готовясь к службе во Вьетнаме, Дарвин никогда не надевал и не шил костюма Гилли. Морские пехотинцы прятались в джунглях и сражались в своей зеленой или камуфляжной форме, часто используя для маскировки зеленые ветки и траву, или же прикрывали камуфляжем так называемые поясные окопы, в которых поджидали врага. Костюм Гилли был слишком жарким и неуклюжим для сражения в джунглях.

Но в середине семидесятых, в лагере «Пендлтон», неподалеку от Сан-Диего, Дар узнал историю костюма Гилли. Гилли называли шотландских егерей, которые примерно в 1800 году изобрели этот маскировочный наряд, чтобы незаметно подкрадываться к дичи или браконьерам. Немецкие снайперы во время Первой мировой войны отказались от предписанных им громоздких и неудобных шинелей с капюшоном и разработали современный вариант костюма Гилли, чтобы тайно перебираться через нейтральную полосу.

Вскоре они открыли преимущества капюшона из камуфляжного материала, который скрывал лицо и оставлял открытыми только глаза. Еще снайперы узнали, что человеческий глаз мгновенно схватывает и необычное движение – например, перемещение куста с места на место – и промельк белого лица. Блеск ружейного ствола тоже привлекает внимание солдата или вражеского снайпера, причем очень быстро.

Так и вышло, что старинные костюмы Гилли вырвались в этом столетии на первое место среди маскировочного снаряжения, пройдя долгий путь естественного отбора.

В настоящее время в снайперских школах, таких, как Королевская морская академия в Лимпстоне, графство Девоншир, или Школа снайперов морской пехоты в Куантико, штат Виргиния, или лагерь «Пендлтон», часто устраивают показательный выход. Когда к ним на полевые занятия приезжают офицеры из других служб, им читают лекцию о пользе камуфляжа в снайперском искусстве. В конце лекции рядом с пораженными офицерами поднимаются от пяти до тридцати пяти снайперов, обряженных в костюмы Гилли. Причем все они ухитряются подбираться на двадцать шагов, а ближайшие – на расстояние вытянутой руки. Общее правило при изготовлении маскировочных костюмов таково – если человека замечают прежде, чем на него наступят, костюм идет на доработку. В противном случае его носитель может отправиться прямиком в могилу.

Дарвин знал, что даже сейчас ученики снайперской школы обязаны научиться изготавливать такой костюм собственноручно в свободное от занятий время. Некоторые результаты их трудов, насколько узнал Дар из поездок в лагерь «Пендлтон», выглядели довольно оригинально.

«Кстати», – подумал он, выругался и отложил шитье. Позвонив в лагерь «Пендлтон», Дарвин оставил сообщение капитану Батлеру, чтобы тот ждал его во вторник вечером. Вернувшись к своим трудам, Дарвин тихо порадовался, что ему не придется выставлять свой костюм Гилли на суд специалистов. Морские пехотинцы никогда не отличались тактичностью.

Он закончил свой маскировочный костюм к середине дня и начал примерять обновку. Влез в рубашку, натянул штаны, застегнулся, нахлобучил широкополую шляпу с кусками мешковины и трехфутовой антикомариной сеткой. И повернулся к зеркалу, чтобы посмотреть, как он выглядит.

Зеркало отсутствовало, осталась только рама и два пулевых отверстия в дверце шкафа. Дар направился в ванную комнату. Встав у края ванны, оглядел себя в маленьком зеркале над раковиной, в котором он отражался только до пояса. Вид у Дарвина оказался такой глупый, что ему нестерпимо захотелось просто лечь в ванну, заснуть и проснуться только тогда, когда все это – включая Далласа Трейса, его «Альянс» и его русских боевиков – закончится само собой.

Дарвин решил, что в этом костюме он больше всего похож на монстра из низкобюджетного фильма ужасов годов этак шестидесятых: бесформенная куча из сотен коричневых, желтых и светло-зеленых кусочков неправильной формы. Сквозь антикомариную вуаль глаз не видать, руки скрыты длинными рукавами и лоскутьями из мешковины. Ничего человеческого в его облике не было – странная копна, больше похожая на огромное отрезанное ухо спаниеля.

– У-у! – пугнул он свое отражение.

Копна в зеркале никак не отреагировала.

Лоуренс согласился отвезти его, когда стемнеет, к тому месту, откуда Дар отправится в поход с ночевкой. Костюм Гилли и все, что по идее могло ему понадобиться, Дарвин сложил в свой самый большой рюкзак.

Когда он позвонил Лоуренсу субботним вечером и изложил свою просьбу, Ларри сказал:

– Ну конечно, я тебя отвезу. А что случилось с «Лендкруизером»? Сдается мне, что эта машина была бы для твоих целей в самый раз.

– Я не хочу оставлять машину на дороге возле того места, откуда собираюсь отправиться, – честно признался Дар. – Я буду бояться за нее.

Лоуренсу этого объяснения было более чем достаточно. Его забота о собственных машинах давно вошла в поговорку. Труди и Дарвин частенько посмеивались над тем, что Лоуренс пускался на любые уловки, чтобы припарковать машину в самом дальнем углу стоянки, причем так, чтобы ее с разных сторон защищал бордюр, дерево или кактус. Он делал все возможное, чтобы никто не поцарапал его машину. Если машина все-таки получала царапину или вмятину, Лоуренс немедленно ее продавал.

– Естественно, я тебя подкину, – согласился Лоуренс. – На сегодня у меня нет никаких планов. Только кино хотел посмотреть.

– Какое?

– «Эрнест едет в лагерь», – ответил Лоуренс. – Ничего страшного, я его уже видел.

«Двести тридцать шесть раз», – подумал Дарвин. А вслух сказал:

– Я не забуду твоей жертвы, Ларри.

– Лоуренс, – машинально поправил его Лоуренс. – Ты подъедешь к нам на своем «Лендкруизере» и оставишь его здесь или мне забрать тебя из дома?

– Я подъеду к вам, – сказал Дар.

Они выехали из Эскондидо, погрузив на заднее сиденье «Исудзу» туго набитый рюкзак Дара.

– Куда едем? – поинтересовался Лоуренс. – В лес у пустыни Анзо-Боррего? Или в Кливлендский национальный парк? А может, ты решил забраться куда подальше?

– На Малхолланд-Драйв, – ответил Дар.

Лоуренс чуть не врезался в бордюр тротуара.

– Мал… хол… ланд… Драйв? Которая в Лос-Анджелесе?

– Да.

– С ночевкой? – прищурившись, спросил Лоуренс.

– Ага, – спокойно ответил Дарвин. – Дня на два. Сотовый у меня с собой, так что я потом позвоню, чтобы ты приехал и меня забрал.

– Суббота, половина девятого вечера. Мы доберемся туда к полуночи, а ты еще собираешься в поход по Малхолланд-Драйв!

– Так и есть, – кивнул Дар. – А точнее, по бульвару Беверли-Глен. Лучше подъехать не на Малхолланд, а на перекресток Беверли-Хиллз и Беверли-Глен, как раз у склона горы… со стороны долины.

Лоуренс снова глянул на Дара прищурившись, потом ударил по тормозам и начал разворачиваться.

– Ты решил меня не подвозить? – спросил Дарвин.

– Не бойся, подвезу, – проворчал друг. – Но я не собираюсь переться в этот чертов Лос-Анджелес в субботнюю ночь, ехать через чертовы Беверли-Хиллз и останавливаться на этой чертовой Малхолланд, пока не заверну домой и не прихвачу свою пушку.

Он подозрительно покосился на Дарвина.

– Ты вооружен?

– Нет, – честно ответил тот.

– Псих, – сказал Лоуренс.

Дар попросил Лоуренса остановиться лишь один раз, на проспекте Вентура.

За три минуты он отыскал в Интернете незарегистрированный телефонный номер Далласа Трейса и выскочил к автомату, чтобы позвонить. Ответил женский голос с латиноамериканским акцентом – не страстный бразильский выговор, но и не пресный говор американских домохозяек.