Поцелуй с подвохом для дракона (СИ) - Фабер Майя

Анни громко фыркнула, выражая свое отношение к мачехе, ее людям и их умственным способностям:

—  Отец в поместье последний, кто еще умеет думать. Но он не желает ничего. Даже вставать с постели.

—  Совсем? — удивился Эйдан.

—  Не волнуйся, братец, — скривилась она. — Он копит силы для благотворительного фуршета на Осеннем балу. Его последний шанс показать всему высшему свету, что ты не бесполезен. Хоть один отпрыск не позорит его.

Теперь скривился Эйдан:

—  Он помешался на этом.

—  Не могу его винить, — отозвалась Анни. — Вероятно, они травят его не только промывкой мозгов, но и чем-то более материальным. Слишком много странных людей вокруг. Даже его наемники давно чувствуют себя хозяевами. Жду, когда он заметит, что пора бы навести порядок.

—  Не дождемся.

Я почувствовала себя совсем неуютно. Разговор явно не предназначался для чужих ушей, но при этом никто из Конте не давал мне понять, что считает таковыми мои. Эти двое не находили проблем в моем присутствии, а мне снова становилось стыдно за дворец и все остальное.

Десять минут спустя, пробираясь по закоулкам и скрываясь от возможных патрулей, мы выбрали самое неподходящее для благородных адептов заведение — небольшой кабак в тупичке, расположенный в подвале неприветливого темного дома. Пахло выпивкой и сушеной рыбой. Рыба оказалась развешена на нитках вдоль потолка — мелкая и серая, она уже готовилась однажды стать закуской для очередных посетителей.

Перед входом мы с Эйданом сняли и бросили за соседнее крыльцо пиджаки — слишком приметная у нас была форма. Аланнис повезло больше: серый свитер, который она надела еще с утра, чтобы не замерзнуть под артефактами в лечебке, ничем не выделялся.

Теперь оставалось дождаться рассвета.

Мы расположились за столиком в углу. Окон в подвальном помещении не было, так что мы просто ждали знака от Эйдана.

Анни уткнулась головой в руки и, казалось, уснула прямо на столе. Волосы свесились, закрывая ее лицо.

—  Если не получится с общиной, можно отправить ее ко мне домой, — прошептала я Эйдану, обнимая пальцами кружку с горячим пряным вином.

—  Твой дом похож на неприступную крепость? — усмехнулся он.

—  Почти, — отзеркалила усмешку я, но все же пояснила: — Нет, но кто станет искать ее там? Она даже не вызовет вопросов у соседей. Все знают, что у моих родителей дочь — целительница-полукровка, но меня редко кому представляли. Молодая блондинка вполне подойдет на мою роль.

Я сделала глоток, хмыкнула своим мыслям и добавила:

—  Подозреваю, даже мои родители не сразу заметят обман. Матушка закатит истерику, что я исхудала и испортила волосы.

—  Вряд ли, но картина забавная, — улыбнулся Эйдан. Наконец я смогла его развеселить.

—  А что? Жуткая проблема высшего общества: няньки и гувернантки знают детей лучше, чем родители.

—  Хотел бы я с этим поспорить, — вздохнул он.

—  Так что Анни вполне может присвоить даже мое имя. Я не против.

—  Что? — слабо отозвалась Аланнис, поднимая голову и пытаясь разлепить веки. Щека покраснела, а посреди осталась складка.

Мы с Эйданом в молчании уставились на нее.

—  Может, — наконец заключил он.

На меня смотрела моя точная копия, разве что хвоста ей и впрямь не хватало.

—  Что-то Зои напутала с обещанием стереть с камня отпечаток прошлых владелиц, — пробормотала я.

—  Зато со временем действия справилась на ура… — невесело поддержал Эйдан.

Глава 74. За запахом трав

Уборной в кабаке не оказалось, а справлять нужду посетителям предлагалось прямо на улице, с обратной стороны дома. Благо забредали сюда в основном мужчины, которые особого неудобства не испытывали. Зеркала, соответственно, тоже не нашлось, поэтому Анни оставалось только паниковать, то и дело ловя на себе наши с Эйданом взгляды.

Не знаю, как ощущал себя он, а меня так и тянуло проверить, не изменилась ли Анни снова. Очень странно видеть перед собой… себя. Даже жаль стало, что у меня нет сестер или братьев: пусть и не настолько, но мы были бы похожи.

—  Какие миленькие двойняшки! — с мерзким восторгом заявила необъятного размера дамочка в строгом платье и фартуке.

От нее пахло травами и чем-то непонятным. Холод ее, похоже, не смущал. Я же снова куталась в подобранный пиджак.

—  Очень, — заверила ее Аланнис таким кровожадным тоном, что всем сразу понятно стало: миленькие они только снаружи.

Дамочка поджала губы, видимо, уже прокручивая в голове тираду о воспитании. Эйдан шикнул на Анни, а после него поучать чужих детей было бы уже не так эффективно.

Вместо этого дамочка кивнула на старую повозку без крыши. В ней уже расположился один пассажир: девчушка лет десяти- двенадцати. С длинными светлыми волосами и в таком же жутком строгом платье, у которого даже ворот был застегнут на две пуговицы, закрывая шею до самого подбородка.

—  Валери, шевелись! — рявкнула дамочка, и девчушка сдвинулась к стенке, освобождая место.

Запах трав многократно усилился, когда мы примостились между бесчисленных мешочков и ящичков. Я подняла один и повертела в руках. Анни поглядывала за моими действиями.

—  Зои уже открыла бы половину и проверила, что внутри, — шепнула я ей. Анни хихикнула, а девчушка пискнула из угла:

—  Мы торгуем зельями и лечебными травами.

Я растерялась, глядя на нее. Отчего-то у меня она никак не ассоциировалась с содержимым повозки, словно ее тоже лишь согласились подвести, а потому она точно не будет против, если я тут немного пошарюсь.

Девчушка пожала плечами, будто прочитала мои мысли, и уткнулась подбородком в колени.

—  Думаю, ей нельзя с нами разговаривать, — шепнула мне Анни.

Где-то над нами управляла поводьями дамочка, и я сомневалась, что за шумом колес и топотом копыт она могла нас услышать.

—  Странно, — отозвалась я.

—  Они там все странные. Ну, большая часть.

—  Ты уже была там?

—  Давно, — ответила Анни. — Отец хотел забрать меня, когда с мамой начало твориться странное. Все подозревали, что она заболела не сама.

—  Так почему не забрал?

Анни отвернулась, глядя на светлеющее небо.

—  Я спросила что-то не то?

—  Нет, — отмахнулась она. — Не забрал, потому что не успел. Считал, что у благородных есть честь и их можно судить по себе. Пытался забрать и маму. Его убили. «За слухи, порочащие имя семьи Конте», — процитировала она кого-то. — Герцог никогда открыто не признавал, что я не его дочь. Пусть это прекрасно понимают все, кто хоть раз видел полукровку, но пока не сказано слово…